Гоша Каджи и Алтарь Желаний (СИ) - Рябов Игорь Владимирович - Страница 5

Дети же отправились на Лебяжью улицу, крепко взявшись за руки. Маленькая ладошка девчонки была мягкой и очень теплой, почти горячей. Всю дорогу они просто и ненавязчиво промолчали. Гоша озабоченно хмурился, а Кристина наоборот загадочно улыбалась, едва приподняв уголки губ. Но, уже поднявшись каждый на свое крыльцо, они почти одновременно оглянулись назад. И именно тогда ребята и осознали главное волшебство из всего того, что сегодня произошло. Они с этого самого мгновения уже не каждый сам по себе в этом огромном и, чего скрывать, опасном мире. Теперь они есть друг у друга. ОНИ — ДРУЗЬЯ.

Дом номер 4 «Ф» смотрелся теперь совершенно иначе, чем вчера вечером допустим. Или другими глазами, так будет точнее. За его убогой видимостью прорисовывались совсем другие черты характера: древность, величие и, главное, — волшебность.

Теперь Гоша это видел, потому что от него ничего и не скрывалось. Все эти качества дома старательно прятались лишь от излишне любопытных взглядов обыкновенных людей, от маглов. Для них и был придуман образ страшно скособоченной развалюхи, к которой и подходить-то опасно, не то, что жить в ней. Наверное, именно поэтому у них было так мало посетителей. Даже на почте и то не знали такого адреса как дом № 4 «Ф» на улице Лебяжьей. Да что там скрывать, многие маглы вообще его не видели в упор, Это те, которые самые опасные в своей ограниченной настырности: представители власти, журналисты, коммивояжеры, адвентисты и прочие хари кришны этого мира. А так же бомжи и те, кому срочно приспичило по нужде.

Стоило только Каджи вставить ключ в замочную скважину в центре старинной ручки из слегка потускневшей бронзы, как она недовольно скривилась и выплюнула его обратно. Выглядела она теперь немного странно: кулак, торчащий из двери, вместо обшарпанного круглого набалдашника с вечно облупившейся эмалью. А потом, продолжая брызгать слюной откуда-то сверху, рука еще и запищала:

— Выкиньте эту гадость, сударь. Достаточно просто дотронуться до меня ладонью, а не совать мне на пробу невкусные железки. Ну же, не бойтесь! Вы же — Гоша Каджи, а не воришка нижнего белья. Им, да, стоит опасаться.

Ручка, разжав кулак, приветливо покачалась из стороны в сторону, приглашая Гошу к знакомству. Парнишка несмело прикоснулся к ней ладонь к ладони. В замке едва слышно щелкнуло, и дверь плавно открылась. А ее ручка еще успела сделать широкий приглашающий жест, мол, прошу, прошу, не стесняйтесь и чувствуйте себя как дома. Но все же не забывайте, куда сунули свой длинный нос.

Каджи боязливо сделал несколько шагов вперед и оказался в прихожей. Дверь позади него, не спеша, затворилась, щелкнув на прощание замком так зловеще, что мальчишка невольно вздрогнул. Его на миг посетило ощущение, что мышеловка удовлетворенно захлопнулась, получив свою жертву обратно.

— Бабуля, ты уже вернулась? — а в ответ тишина, ни звука.

Гоша стоял, внимательно рассматривал окружающие его вещи и не решался сделать хотя бы еще один шаг вперед. Кто его знает, какие сюрпризы ждут впереди. Он ведь на самом деле не представляет, как себя вести в волшебном мире, чтоб и не обидеть кого ненароком, да и самому в дураках не остаться.

Как вон не опасаться тех странных напольных часов, которые еще вчера казались невыразимо обычными, старыми и неинтересными. А на самом деле у них несколько циферблатов, хаотически сменяющих друг друга. И они испещрены незнакомыми символами и странными меняющимися время от времени картинками. Да на месте шкалы, где у нормальных часов располагаются деления и цифры, выстроился весь алфавит, от А до Я. Стрелок тоже было что-то около десятка, различной длины и цвета. Ну и вращались они с неодинаковой скоростью и в разные стороны. Завершающим аккордом рваными зигзагами носилась над циферблатами маленькая светящаяся точка, словно нетрезвый светлячок на «Формуле- 1».

Вроде обычные часы, правда? Таких ведь во всех магазинах за рубль вязанку дают? Разве нет? А-а, вон в чем дело. Вас не совсем устраивает слово «обычные», когда на традиционном месте гирь и качающегося маятника, за тонким стеклом на данный момент бушует ураган в каком-то лесу?

Вполне отчетливо видно как ветер одним ударом повалил парочку вековых дубов, вырвав их с корнями и легко зашвырнув подальше в чащу. И когда Каджи наклонился чуть ближе к стеклу, что бы поподробнее рассмотреть странный лес, он почувствовал, как его сердце от страха проваливается в самые пятки.

Из этой чащи навстречу парнишке неслось, стремительно разрастаясь, его же собственное лицо, сотканное из какой-то мути, тумана и дыма пожарищ. Искаженный ненавистью вид его был ужасен. По тонкой оправе очков змеились молнии, иногда срываясь вниз. И тогда в лесу начинался еще один пожар. Гоша в ужасе отшатнулся, едва устояв на ногах. А лицо за стеклом со всего размаху врезалось в прозрачную преграду и разлетелось в разные стороны грязными каплями. Их, правда, тут же смыл грянувший ливень, только лил он почему-то уже над бескрайней пучиной штормового моря.

Мальчишку по спине кто-то слегка похлопал, и Каджи даже чуть присел от страха. Очень медленно обернувшись, он обнаружил, что это была всего лишь дверная ручка. А подкова, висевшая для удачи на тонкой серебряной цепочке над входом, растянулась в вежливой улыбке. Затем голосом старого сержанта-отставника она пробасила, предварительно слегка кашлянув для солидности и чтобы привлечь внимание к себе:

— Х-х. Там, это, того. Гм-м. Хм-м. Уже второй раз.

— Чего второй раз? — совершенно ничего не понял паренек из обстоятельного доклада. — А поподробнее слабо?

— Вот я и говорю, того. (Шмыг носом при этом). Стучат. Гм-м. Ага. Хм-м. А зачем стучать два раза, когда мы и первый раз прекрасно все слышали.

Подкова, сама ошалевшая от столь длинной для нее фразы, резко замолкла. Возможно даже до вечера.

Каджи только еще подумал, что неплохо бы отворить дверь и узнать, кто там взял моду в нее стучать. Аж два раза! А она, возьми, и начала сама собой плавно открываться. Так же постепенно взгляд Гоши поднимался снизу вверх, а в душе у него уже все чувства неистово бушевали и готовы были взорваться. Глаза мальчишки еще только скользили от стильных белых полусапожек со сложной шнуровкой спереди вверх по многочисленным складкам цветастой цыганистой юбки, легкой, словно сотканной из воздуха; по блузке играющей всеми цветами моря, от спокойного штиля до девятого вала, а руки уже сами собой раскинулись в стороны. Ноги же рванули вперед…

И вот Каджи уже обнимает целое море. А глаза его встречаются взглядом с такой безбрежной синевой, что становится непонятным, где же кончаются водные просторы и начинается далекий горизонт неба. И так продолжалось целую долгую минуту.

А потом девушка опустилась на одно колено, слегка отбросив в сторону полу странной не то накидки, не то плаща светло-сиреневого цвета. Чуть сбила на макушку легкомысленный голубенький беретик а-ля 70-тые, отчего серьезности на ее личике не прибавилось. Потом чуть отодвинула Гошу от себя, но, продолжая крепко для такой молоденькой и красивой девушки, держать его за плечи. И когда их лица оказались напротив друг друга, она улыбнулась слегка полноватыми губами, за которыми блеснули на мгновение жемчугом идеально ровные зубки.

— Так ты меня, оказывается, еще помнишь? — голос, словно шелест весенних листьев на березке при легком прикосновении ветерка.

Каджи пристально всмотрелся в нее. Очень смуглая кожа, похоже, что она мулатка. Черты лица, тонкие, изящные и гармоничные, сами за себя говорят, что в этот раз природа постаралась на славу, создав очень привлекательную девушку. Натуральные светлые волосы, густые и кудрявые, длинные, до середины спины, спутались в лохматом художественном беспорядке. Да еще пронзительно голубые глаза. Сочетание всего этого в одном человеке казалось диким. Диковинным. Дивным. Разве забудешь такое чудо, хотя бы раз в жизни даже мельком, увидев совершенно поражающую воображение красоту?