Охотничье оружие. От Средних веков до двадцатого столетия - Блэкмор Говард Л. - Страница 24

Рис. 27. Молодой охотник, вооруженный мушкетом с фитильным замком, фляжкой для пороха и необычайно длинным кардом, ножом с прямым лезвием и без гарды, захват наполовину ушел в ножны. По персидскому рисунку ок. 1600 г., сделанному Хабибом Аллахом из Мешхеда. Исламский музей, Берлин

Несколько иную конструкцию имеет моплах с малабарского побережья. Кукри, местный нож и основное оружие гуркхов, воинов из одноименного непальского племени, скорее всего, происходит непосредственно от греческого кописа, да и использовались они точно таким же образом. Чаще всего о кукри пишут как о боевом оружии, известны многочисленные достоверные истории о том, как гуркхи перерубали человека надвое одним ударом.

Известно, что кукри использовался и как нож для охоты, а также для работы в джунглях. Гуркхи-охотники настолько верили в его силу, что не боялись нападать в одиночку на тигра. Происходило это следующим образом. Подкравшись поближе к хищнику, охотник ударял его по лапе, почти отрубая ее или, по крайней мере, перерезая сухожилия. После этого тигр почти терял подвижность и начинал слабеть от потери крови. Убедившись, что с поврежденной лапой он почти не мог двигаться, гуркх подходил ближе и наносил завершающий удар в шею или в горло (рис. 28).

Малайцы использовали другую разновидность резательного ножа, голок. По форме он представлял собой нож с круглым загнутым рубящим лезвием. Другой разновидностью однолезвийного ножа, по своим очертаниям больше напоминавшим копье, оказался баронг, национальное оружие моро с островов Сулу и Северного Борнео. С помощью этих ножей можно было нанести рубящий удар, достаточный, чтобы обездвижить крупное животное. Такие лезвия ценились за свою эффективность и качество наравне с японскими. Скорее всего, в Японии именно для охоты был изображен ната, небольшой резак с зазубренным лезвием и тупым или закругленным концом.

Рис. 28. Гуркх, убивающий тигра своим кривым ножом кукри. Показана поврежденная правая лапа тигра. По гравюре из книги Дж.Г. Вуда «Человек и его деятельность» (1886)

В заключение нашего обзора известных разновидностей охотничьих ножей следует упомянуть и о метательных ножах, бытовавших в Северной Африке и использовавшихся как для охоты, так и во время военных действий. Конечно, бросить можно было любой нож, даже наваху (большой испанский нож). Но африканский метательный нож, встречавшийся в Конго и Северном Камеруне, представлял собой нечто иное.

Местные жители называли его «тот, что наносит сильный удар», «тот, кто может убить», «тот, кто сам встает», его происхождение достаточно древнее. Такой нож держит ливиец на стенной скульптуре в Тель-эль-Амарне примерно 1400-1300 гг. до н. э. Его изготавливали из нескольких лезвий, прикрепленных к центральному стрежню асимметричным образом. Хвостовик заключался в плоскую рукоятку цилиндрической формы или просто обматывался кожей или ремешками.

Обычно нож бросали по горизонтали на достаточно большое расстояние, доходившее до 100 ярдов. Конечно, на такой дальности он не мог нанести серьезной травмы, но на более коротких дистанциях вполне мог подрезать сухожилие или даже отрубить ногу. При современном испытательном броске с расстояния 15 ярдов нож смог пробить разделочную доску. Хотя лезвия отличались по форме, отметим базовую форму – обычно они походили на букву F. Е.С. Томсон выделял восемнадцать разновидностей лезвий.

Среди банту, жителей Конго, были распространены метательные ножи восбеле, которые вырубались из листов корабельного железа, а затем обрабатывались местными умельцами. Они высоко ценились и даже использовались в качестве платежного эквивалента.

Копье является старейшим охотничьим оружием. Заточив деревянную палку или привязав к ней куски кремня или кости, первобытный человек мог серьезно ранить большое животное, оставаясь на какое-то время защищенным от возможного удара клыком или укусов. Ведь не всегда удавалось вонзить копье достаточно глубоко, многое зависело от силы удара или от подвижности животного, стремившегося наброситься на охотника.

Конечно, мы никогда не узнаем, когда охотники впервые поняли, какие преимущества им дают приспособления, позволяющие удерживать лезвие в туловище животного. Возможно, уже экспериментировавший с деревом и костью охотник времен неолита впервые стал приспосабливать поперечину к своему копью.

Наверняка можно утверждать, что уже в период бронзового века ряд охотников оценили преимущества подобного приспособления. В оксфордском Эшмолеанском музее хранится бронзовое копье с удивительно сложным устройством. Чтобы утяжелить наконечник и сделать его более прочным, к центру приделаны два выступающих остроконечных лезвия и два ограничительных колышка у основания. Похожую разновидность бронзового копья обнаружили и в Плейстоу, в графстве Эссекс. Здесь ограничительные колышки заменены длинным стержнем.

В Британском музее хранится персидская печать цилиндрической формы, на которой изображен охотник на лошади, преследующий кабана, причем поперечина на копье тщательно вырисована. Давая советы по поводу того, как лучше охотиться на дикого кабана, Ксенофонт сообщает примерно в 400 г. до н. э.: «Копья должны быть примерно в 15 дюймов длиной, их короткие зубья следует расположить с разных сторон вокруг наконечника так, чтобы они выступали в разные стороны. Самые прочные боевые копья делали из кизилового дерева. Представим себе, как охотник пользуется этим копьем, стремясь избегать резких движений, учитывая любые неожиданности, он подбирается к кабану как можно ближе. Воткнув копье до основания лезвия со стороны горла, он должен протолкнуть его как можно глубже. Когда кабан попытается вытащить его и схватится за копье зубами, острые лезвия причинят ему боль и сломают его зубы, так что он не сможет дотянуться до человека, держащего копье».

Несмотря на то что основная форма охотничьего копья сложилась достаточно давно, никакой единой конструкции не существовало. Если рассмотреть изображения этрусской охоты на кабана, выгравированные на алебастровой урне, хранящейся в Археологическом музее во Флоренции, то окажется, что этрусские охотники совершенно не следовали рекомендациям Ксенофонта. Они противостояли кабану с копьем, имевшим достаточно прочное древко и небольшой утолщенный и остро заточенный наконечник, позволявший глубоко воткнуть его в туловище животного.

Обычай охотиться на львов изображен на известной мозаике, находившейся в Пелле, Македония и относящейся примерно к 300 г. до н. э. В сцене охоты один из охотников поражает хищника копьем. Похожее копье изображено и на римской мозаике, находящейся в Большом дворце в Константинополе.

Встречается и другая ситуация: на одной из мозаик, находящихся в римской вилле на пьяцца Армерина в Сицилии, изображен охотник, нападающий на кабана с помощью прочного копья, за лезвием которого находится ограничитель в виде перекладины, загнутой с обеих сторон.

На фреске в римских «Охотничьих банях» в Лепсис-Магна в Триполи также изображены охотники, использующие копья с перекрестными загнутыми перекладинами, на сей раз для охоты на леопардов. Похожие копьеобразные лезвия, датируемые IX-XII вв., нашли и в Финляндии. По крайней мере, у одного копья концы ограничителя грубо выделаны в виде собачьих голов. Другие разновидности перекладин на копьях запечатлены на римских росписях и мозаиках, изображающих бестиариев – гладиаторов, борющихся с дикими животными (рис. 29).

В Герфордском городском музее находится любопытная головка копья, которую обнаружили во время раскопок одного из строений на территории римской фермы примерно в 300 г. н. э. У узкого лезвия в форме листа имеется длинный ограничитель, заканчивающийся двумя лангетами. К лангетам припаяны остатки железной перекладины. Он не относится к тому типу копий, которые обычно ассоциируются с римскими артефактами, и вовсе не похож на железные наконечники копий, которые находят в ломбардских погребениях IX-X вв.