Идущие - Литтл Бентли - Страница 3
- Предыдущая
- 3/79
- Следующая
Приехав домой, он застал отца спящим на диване. Тот лежал на боку, свернувшись калачиком и подложив одну руку под голову в качестве подушки. Вторая свисала с края дивана. Он слегка похрапывал, хотя звук и был почти не слышен за голосами телеведущих, читающих новости. Майлс некоторое время постоял, глядя на отца. Считается, что люди во сне выглядят моложе. Говорят, лицо спящего становится более мирным, невинным, детским. Но отец выглядел старше. В состоянии бодрствования лицо отражало его относительно юношеское состояние души. Но во сне Боб Хьюрдин выглядел целиком и полностью на свои семьдесят один. Обвисали испещренные складками и морщинами впалые щеки, сквозь редкие зачесанные назад седые волосы просвечивал бесцветный череп. На лице появлялось выражение покорности и усталости от жизни.
Так он будет выглядеть после смерти, внезапно подумал Майлс. Он представил себе отца лежащим в гробу – с закрытыми глазами, сложенными на груди руками и таким же несчастным выражением на безжизненном лице, как сейчас.
Образ вызвал неприятное ощущение и он, хотя и не собирался изначально будить отца, вошел в комнату, включил свет и шумно обозначил свое присутствие нарочитым покашливанием.
Боб сел, потирая глаза и покряхтывая. Часто мигая от яркого света, он поглядел на сына.
– Уже пришел?
– Седьмой час.
– Опять этот кошмар приснился, – сообщил Боб, растирая лицо ладонями.
– Какой кошмар?
– Я же тебе рассказывал.
– Ничего ты мне не рассказывал.
– Рассказывал, на прошлой неделе. О большой волне.
– Повторяющийся сон? – нахмурился Майлс.
– Ну да.
– Расскажи ещё раз.
– Ты все равно меня никогда не слушаешь, – упрямо покачал головой Боб.
– Слушаю. Просто забыл.
– Я на кухне, готовлю завтрак. Оладьи. Смотрю в окно и вижу, как на меня надвигается огромной высоты волна. Край ее уже обрушился, я вижу белую стену воды, которая сметает все дома и постройки на своем пути. Я пытаюсь бежать, но такое ощущение, будто ноги приросли к полу. Я не могу сдвинуться. Затем волна докатывается, меня бросает на стену, только стены больше нет. Ничего нет, я оказываюсь под водой, стараюсь задержать дыхание, чтобы выбраться на поверхность, но никакой поверхности тоже нет. Волна несется, я – внутри нее, меня бьет, швыряет вверх тормашками, крутит, я уже чувствую, что легкие и живот страшно болят, я открываю рот, потому что больше не могу задерживать дыхание, вода заливается мне в глотку, и я понимаю, что умираю. И тут я проснулся.
– Да-а...
– Должен сказать, выглядело все очень реалистически.
Оба раза.
– О Господи. А у тебя раньше были повторяющиеся сны?
– Не помню.
– Может, нас действительно ждет какое-нибудь цунами или землетрясение, – улыбнулся Майлс.
– Не говори глупостей, – хмыкнул отец.
Однако тон его был отнюдь не таким ироническим, как мог бы ожидать Майлс, и почему-то это тоже вызывало тревогу.
После ужина Майлс помыл посуду, а затем сообщил отцу, что собирается поехать кое-что посмотреть в библиотеке.
– А нельзя посмотреть в компьютере?
– Иногда нужно подержать в руках настоящую книгу.
– Не против, если составлю компанию? – поинтересовался отец.
– Пожалуйста, – кивнул Майлс, несколько удивленный просьбой. Он не мог припомнить, когда отец последний раз был в библиотеке. Впрочем, он не помнил, когда отец вообще в последний раз брал в руки книгу. Как только они подключились к кабельному телевидению, отец забросил дешевые вестерны в бумажных обложках, которым ранее уделял все свободное время, и даже не удосужился дочитать биографию магната-бизнесмена, через которую некоторое время упорно продирался. Теперь, перестав играть в покер с приятелями и ходить на встречи пожилых жителей города, отец все время проводил на диване, глядя низкосортные художественные фильмы и повторы телевизионных шоу сорокалетней давности.
– Тебе нужно что-то конкретное? – спросил Майлс, беря с тумбочки бумажник и ключи от машины.
– Да нет, так, погляжу. Может, найду что-нибудь.
– Ну, поехали.
Они вышли к «бьюику», и на этот раз отец не стал требовать, чтобы его пустили за руль. Слава Богу. В последние годы и реакция, и навыки вождения у него резко пошли на убыль, и если бы можно было каким-то образом связаться с Департаментом управления автотранспортом и отозвать его лицензию, Майлс сделал бы это, не задумываясь ни на секунду. Оставалось надеяться лишь на то, что на следующий год, когда отцу надо будет продлевать лицензию, он не сможет пройти тесты.
В библиотеке, несмотря на вечер рабочего дня, было многолюдно. В основном школьники. Большинство – азиатской внешности. Не считая случайных встреч, сейчас Майлсу редко приходилось общаться с детьми, и его отношение к подрастающему поколению формировали, главным образом, кино и телевидение. Именно поэтому увидеть нормальных, веселых, хорошо воспитанных подростков, негромко переговаривающихся и пересмеивающихся между собой, сидящих за большим круглым столом перед стопками книг и делающих записи в своих тетрадках, было для него своего рода сюрпризом.
Может, общество все-таки не обречено.
Отец немедленно куда-то исчез, а Майлс подошел к ряду мониторов с клавиатурами, которые заменили карточный каталог. Ему до сих пор было странно пользоваться компьютерами в библиотеке, и хотя вся эта техника давно уже стала частью его и служебной, и повседневной жизни, вторжение ее в этот мир навевало грусть. Здесь она казалась неуместной. И необязательной. На прошлой неделе ему попалась статья из «Лос-Анджелес таймс» по поводу хранения информации на магнитных носителях в связи со скоростью технологических изменений. Суть статьи заключалась в том, что хранение информации на компьютерных дисках или на компакт-дисках требует создания транслирующих технологий – то есть техники, способной расшифровывать информацию и преобразовывать ее в слова, и что прогресс идет так быстро, что большая часть информации сохраняется в умирающих форматах, следовательно, через какие-нибудь десять лет ее попросту будет невозможно извлечь. Между тем как написанные или напечатанные слова не требуют никаких интерпретативных механизмов, а информация, содержащаяся в книгах, напечатанных на бескислотной бумаге, будет оставаться легко доступной гораздо дольше, чем благодаря всем этим новшествам.
Поэтому он и недоумевал, почему библиотека отказалась от своего карточного каталога – этих рядов прекрасных дубовых шкафов, которые были не только функциональны, но и имели неизмеримое значение для всей библиотечной среды.
Вздохнув, Майлс присел к экрану. Положив перед собой листок с предварительно выписанными ключевыми словами, он набрал их на клавиатуре, а потом выписал все книги и периодические издания, которые предложила машина. Он работал по делу для Грэма Доналдсона, одного из его самых давних клиентов, юриста, который в настоящий момент вел иск о дискриминации, который подал один афроамериканец, уволенный из компании «Томпсон Индастриз». Майлс уже нашел кое-какую информацию, пользуясь источниками внутри корпорации, но ему хотелось подкрепить ее дополнительными данными. Впрочем, сведения, полученные им изнутри, не могли оказать сколько-нибудь серьезного значения в суде, но Грэм полагал, что дело до этой стадии просто не дойдет. «Томпсон» исключительно ревностно относились к своей общественной репутации, и Грэм рассчитывал договориться полюбовно. Дополнительные сведения ему были нужны так, на всякий случай.
Даже удивительно, как легко можно добывать необходимую информацию. Человек со стороны всегда думает, будто его работа – это бегать по улицам, приставать к соседям, расспрашивать людей, давать взятки за нужные сведения, пользоваться скрытыми микрофонами и фотокамерами, подслушивать чужие разговоры. Но порой небольшой поход в библиотеку и несколько часов чтения вполне обеспечивали его всем необходимым. В данном случае этого не произошло, но он нашел две книги и одну статью в деловом журнале, которые могли оказаться полезными.
- Предыдущая
- 3/79
- Следующая
