С Бобом и Джерри тропой инков - Романов Петр Валентинович - Страница 37
- Предыдущая
- 37/70
- Следующая
Индеец был в восторге: пока мы с Джерри воевали, этот дезертир спокойно отснял гнездо, яйцо и буквально в упор раз десять подряд снял крупным планом кондоров во всей их красе. Пара кадров перепала и нам с Джерри. На удивление, на фотографиях я выглядел вполне достойно, а Джерри так и вовсе молодцом-десантником.
Позже, в Москве, я так долго и с такой гордостью показывал эти кадры всем своим друзьям, что их стало от геройских снимков подташнивать. Я догадался об этом только тогда, когда они, не сговариваясь, входя в мой дом, уже в прихожей предупреждали: «Только, ради Христа, пожалуйста, без напоминаний о твоих подвигах».
Видимо, я перегнул палку. Но ведь какие воспоминания!
Вниз мы спустились грязные, потные, с дрожащими от усталости коленками и уже собрались было замертво рухнуть на землю, как нас остановил шаман. «Сначала под душ!» — безжалостно приказал он и поволок наши изможденные тела сквозь заросли к небольшому водопаду, о существовании которого мы даже не подозревали. Вообще в Андах таких небольших водопадов множество, иногда они обрушиваются и на горную дорогу, потихоньку подмывая ее. Дорогу терпеливо ремонтируют, но лезть черт-те куда наверх, чтобы «закрутить крантик», никто, разумеется, не хочет.
Вода оказалась ледяной, но мы, с наслаждением раздевшись догола, мужественно приняли этот бодрящий душ, после чего уже твердым шагом вернулись к месту привала.
Тут шаман удивил нас снова:
— А теперь спать. Ночью не придется. Здесь рядом есть небольшая деревенька. Простите, что забыл вас предупредить, но у меня там сегодня в полночь прием пациентов. Уверен, вы составите мне компанию. Наверняка вам будет интересно. Да к тому же мои знакомые обещают угостить нас пачаманкой. В этой деревеньке находится одно из моих пристанищ. В горах их, по правде говоря, немало — такая уж у меня работа, хотя в основном я живу в Куско.
Мы, разумеется, согласились. Особенно был заинтригован я. До сих пор Пабло, если не считать истории с «апу Ленинские горы» и удачного совета взять к гнезду кондора Джерри, никаких шаманских привычек и навыков не демонстрировал. Дед как дед. Разве что умнее и грамотнее среднего перуанца его возраста. Поэтому посмотреть его в шаманском деле было любопытно. Рассказов о таких ночных, обычно в полнолуние, массовых приемах больных горными шаманами я слышал немало, но своими глазами подобного шоу еще не наблюдал. Да и пачаманка соблазняла. Я уже соскучился по нормальному мясу, все тушенка да тушенка. А до этого и вовсе лапка бедного куя.
Впрочем, надо объяснить, что такое пачаманка. Для жителей Анд это не каждодневное блюдо. Во-первых, готовить его долго и непросто, а во-вторых, для настоящей пачаманки требуется много разных продуктов, часть из которых для бедных горцев редкость. Вообще на кечуа, если мне не изменяет память, «пачаманка» дословно означает «дыра в земле».
Так это блюдо и готовится — в специально вырытой яме глубиной до одного метра, куда сначала слоями укладываются камни и дрова. Потом дрова поджигают и ждут, когда камни накалятся. Затем эту раскаленную «плиту» покрывают толстым слоем сухой листвы (когда изредка пачаманку делают любители на побережье, то обычно используют банановые листья). А уже в листья вперемешку закладывают мясо поросенка, козленка, цыплят, опять же бедного куя и гарнир — горшочки с рисом и разными овощами. Наконец, все это засыпают картофелем и початками кукурузы. Все снова накрывается листвой и засыпается раскаленными камнями и землей.
Подготовка блюда в такой своеобразной печке занимает несколько часов. Это особое меню для дорогих гостей или по какому-то из ряда вон выходящему случаю. Видимо, камлание шамана считается именно таким случаем. Да и потом, как говорил еще в Лиме Боб, Пабло пользуется в этой местности огромным авторитетом. Автоматически тень от этого авторитета ложилась и на нас. Друзья Пабло — друзья всей деревни, так что пачаманку готовили, чтобы угодить нам.
В предвкушении сначала любопытного зрелища, а потом и вкусного ужина мы с Бобом заснули. До деревни, как объяснил старик, минут тридцать, так что после всех пережитых мучений-подвигов он нам щедрой рукой отвел на сон целых четыре часа.
Уснули мы все трое мгновенно. Иногда сквозь сон я лишь ощущал, как дергает лапами Джерри, а иногда слышал его тявканье. Наверное, в своих сновидениях он вырывался из проклятого рюкзака и вступал в воздушный бой с кондорами. Маленького терьера огромные птицы с мощными клювами ничуть не пугали. Он привык к драке и чувствовал себя в окружении врагов как рыба в воде. Даром что крысолов.
В деревню мы пришли задолго до полуночи, часов в десять. Пабло оставил нас одних в маленькой хибарке с каким-то древним аборигеном, который говорил только на кечуа, да и то, видимо, на каком-то уж очень старом диалекте. Даже Боб не мог понять половины того, что бормотал этот человек в классической для местных индейцев вязаной цветастой шапочке. Между тем монолог деда был бесконечен.
Наверное, он нас даже и не замечал, потому что, когда мы с Бобом перешли в соседнюю комнатку, чтобы присесть на стоявшую там скамью — в первой комнате были только стол и стул, на котором сидел старик, — рассказчик продолжал так же громко и непонятно что-то говорить. Мне было, конечно, интересно, тем более что требовалось хоть чем-то занять время, но Боб от меня отмахнулся:
— Сначала он вспоминал свое детство, а теперь что-то невразумительное несет о каких-то божествах. Какая тебе разница? — И, чтобы я больше к нему не приставал, язвительно добавил: — Тоже мне этнограф.
Это новое для Боба слово индеец любил и часто вставлял его к месту и не к месту, потому что как раз незадолго до нашего путешествия месяцев шесть проработал в экспедиции испанских этнографов. По сравнению с ними мой интерес казался ему, естественно, пустым любопытством.
От нечего делать мы вышли из хибары и сразу же заметили на улице оживление. Индейцев здесь толпилось куда больше, чем могла вместить такая маленькая деревушка. Приглядевшись внимательнее, мы поняли, что все это будущие пациенты Пабло и их родня. В толпе виднелось немало доходяг, сумасшедших и разнообразных калек. Судя по всему, наш шаман считался лекарем очень широкого профиля.
Наконец, когда время начало приближаться к полуночи и в небе поднялась огромная луна — было почти полнолуние, у головки сыра над нашими головами откусили лишь самый маленький краешек, — из темноты появился в сопровождении свиты шаман. Свита тащила за Пабло его «лекарские» принадлежности: передвижной алтарь, десятки банок с настоями из разных трав и несколько бутылок водки писко.
Пабло переоделся. Теперь на его голове, как и у оставленного нами старика, красовалась вязаная шапочка, очень похожая на детский чепчик, а плечи покрывало необычное, явно изготовленное на заказ пончо, на котором умелец изобразил вперемежку знаки зодиака и различные древние местные божества, а на груди немалых размеров католический крест.
Когда мы, следуя за толпой, вышли на небольшую поляну — «врачебный кабинет» Пабло — и шаман открыл крышку алтаря, то мы увидели множество различных предметов — такой же божественный винегрет, что был нарисован на его пончо. Чего тут только не было: и чугунное распятие, и какие-то антикварные испанские кинжалы, и масса разных вещей из древних захоронений, и икона Божьей Матери, и доска, на которой изображался какой-то дракон. Такой коктейль должен был произвести впечатление на любого пациента. Торжественность моменту придавал и огромный костер, что неподалеку от шамана разожгли его помощники. Так Пабло и стоял под неестественно огромной луной в позе получеловека-полубога, осыпаемый, как фейерверком, искрами костра.
Потом Пабло долго молился всем богам на кечуа, многократно вознося руки к небу.
— Обращается за помощью к звездам и луне, — пояснил мне Боб, вслушиваясь в горячую речь шамана.
Затем наступила очередь таких же многочисленных поклонов, но вовсе не пациентам, а тем горным вершинам, которые днем с нашей лужайки были хорошо видны, а теперь мысленно предполагались. Это я понял и без перевода Боба — как можно было обойтись в деле врачевания без всех этих горных апу.
- Предыдущая
- 37/70
- Следующая
