Игрок - Sabatini Rafael - Страница 23

• Предыдущая
• 23/65
• Следующая

Перед тем как выслушать распоряжения графа о том, что он собирается передать ему представление своих интересов в Генеральном Банке на сумму около полутора миллионов ливров, Оке приниженно и многословно уверял его, что интересы такого важного клиента, как граф, будут должным образом защищены. Но когда он взглянул на поручение для Банка, выражение его лица сильно изменилось. Однако, зная свое место, он обратился к графу в третьем лице.

— Это все поручения господина le comte?

— Все, — самодовольно произнес Орн. — Сейчас это уже, наверное, кругленькая сумма. Не знаете, как сейчас акции компании Гамбии котируются?

Оке протестующе выдохнул:

— Господин le comte, видимо, отсутствовал в Париже. За эти акции давали меньше тридцати. Но это было два дня назад, в субботу.

— Тридцати? — Орн непонимающе наморщил лоб. Потом лоб разгладился. — А! Тридцати луидоров, да?

Банкир сухо засмеялся:

— Ливров, господин. Тридцати ливров.

Орн замер в оцепенении. Потом лицо его начало багроветь.

— Что вы тут несете? Вы не пьяны случайно?

Оке вытянулся, насколько это позволяло его рыхлое тело. Орн изливал свою ярость.

— Я уехал из Парижа десять дней назад. Они тогда шли по пятьсот и каждый день дорожали. Как же сегодня они могут стоить тридцать? Ты сошел с ума!

— А, ну я же говорил, что господина не было в Париже, и он не знает, что произошло. А всю прошлую неделю цена на акции быстро падала, — он посмотрел на цифры на поручении Орна. — Господин при некотором везении еще может получить за них около тысячи крон.

— Тысячи крон! Да это же шесть тысяч ливров! — лицо Орна стало серым от ярости.

— Честно говоря, этого достичь будет непросто. Они вконец обесценились.

— Обесценились! Боже мой! — хотя его дворянское происхождение и требовало выказывать перед простолюдином бесстрастность, но граф не мог сдержаться при мысли о том, что за несколько дней потеряно богатство в полтора миллиона. — Ох, это невероятно, — он подскочил. — Это невероятно! Как это могло произойти?

— А очень просто. Цена этих акций была высока, потому что все считали, что господин Ла захочет скупить их, чтобы начать контролировать компанию Гамбии, также как он до этого поступил с компанией Миссисипи.

— Но это так и есть, — вскричал Орн. — Я знаю, что он хотел их скупить.

— Господин, без сомнения, прав. Но теперь господин Ла этого делать больше не хочет, и он продал все акции, которыми владел. Это и вызвало такое degringolade ^[47]

— Дайте бумагу, — распоряжение для Генерального Банка было выхвачено из рук Оке. — Я вызову вас, когда повидаю господина Ла.

Он выскочил из дома, помчался по улице, размахивая длинной тростью, и, запыхавшись, ворвался в Банк, требуя господина Ла.

Пожилой клерк проводил его наверх, в просторный кабинет мистера Лоу. Однако самого мистера Лоу там не оказалось. В кабинете находился высокий, смуглый господин, очень похожий на мистера Лоу, так же тщательно одетый и обладавший столь же изысканными манерами. Объявив, что он рад служить господину le comte, он поблагодарил его за столь быстрый визит в ответ на письмо.

Орн перебил его:

— Я пришел повидать господина Ла. Будьте добры позвать его.

— Но господина барона здесь нет. Позвольте представиться. Я его брат и заместитель в управлении этим Банком.

— Так вы, значит, вместе воруете в этом притоне?

— Я ослышался?

Орн заговорил о своих акциях компании Гамбии, возмущенно повторяя то, что узнал от Оке, и еще более возмущенно требуя сказать ему, правда ли это, и если правда, то как это такое богатство в полтора миллиона могло исчезнуть за неделю.

Уильям Лоу был спокоен.

— Боюсь, что это еще не вся правда. Исчезли не только ваши собственные полтора миллиона, как вы правильно отметили, но и те триста пятьдесят тысяч, ливров, которые Банк ссудил вам для вашей покупки. Вопрос вашего долга нам, — добавил Уильям Лоу вежливо, — мы и хотели бы обсудить как можно скорее.

Вялый, спавший с лица, Орн уставился на улыбающегося банкира, который только что вежливо объявил его разоренным.

— Вы имеете смелость, — наконец произнес он, — начать после всех этих фокусов издеваться надо мной? Вы имеете наглость заявить, что я ваш должник?

— Вы же не намерены утверждать, что не возвратите Банку взятые у него деньги?

— Черт с ним, с вашим Банком, и с его деньгами. Кто мне вернет мои деньги? — на его губах выступила пена, глаза налились кровью. — Что за грабеж! Вы, негодяи, не думайте, что я смирюсь. Я купил акции Гамбийской компании по совету вашего брата. Он уверял меня, что они будут идти вверх. Так поначалу и было.

— В таких вопросах, — услышал он ответ, — непогрешимых людей нет. Все могут ошибиться.

— А то, что он говорил, что развитие Гамбийской компании — решенный вопрос. Это вранье?

— Я не могу отвечать за слова брата. Но думаю, раз он так сказал вам, значит он сам так думал в то время. В финансовом мире изменение намерений вещь вполне возможная, и оно может происходить вследствие различных причин.

— Значит, так вы объясняете этот… этот гнусный трюк,

— Я не думаю, — ледяным голосом сказал Уильям, — что нам имеет смысл продолжать эту беседу.

— Не думаете? — граф уставился на него посеревшим лицом, перекошенным до неузнаваемости. Потом неожиданно он расхохотался ужасным от ярости смехом. — Сэр, я думаю, вы презабавный подлец. Получается, что меня ваш гнусный банк ограбил на полтора миллиона, а теперь за эту услугу я же вам еще триста пятьдесят тысяч ливров должен. Я вас и вашего проклятого братца еще увижу вздернутыми на дыбе. В этом я не сомневаюсь. А вы, небось, думали, что я позволю ограбить себя так беспардонно?

Уильям встал и открыл дверь.

— Ваш слуга, господин le comte!

Орн так сжал трость, что банкир подумал, он собирается ударить его. Но, видимо, во-время вспомнив, чего ему уже стоил подобный удар, Орн удержался.

— Скоро услышите обо мне, негодяи, — проревел он. — Регент узнает об этом. Я ему все расскажу. А Его Высочество мой родственник. Вы, подлецы, наверное, забыли об этом. Но я напомню.

Он бросился вон, сел в карету и приказал везти себя в Пале-Рояль.

Он прибыл туда, как ему поначалу показалось, в удачное время. Но он ошибся. Регент, только что закончивший совещание, пожелал видеть его немедленно, и графа провели в кабинет герцога, светлую, уютную комнату, в которой Его Высочество проявлял свои разносторонние таланты: иногда рисовал, иногда сочинял музыку или занимался другими искусствами. У герцога в этот момент находился аббат Дюбуа, ставший государственным секретарем по иностранным делам.

— А, Жозеф! Как твоя служба? — фамильярно приветствовал графа регент.

Орна звали Антуан-Жозеф, но для друзей он был просто Антуан. Употребление Его Высочеством второго имени как бы подчеркивало разницу между ним и товарищами графа.

Негодующе дрожа при одном воспоминании об обмане, жертвой которого он себя считал, нисколько не смущаясь присутствием Дюбуа, граф излил свои обиды перед герцогом.

Регент слушал его со строгим выражением лица, которое постепенно, по мере рассказа, становилось более веселым. Когда история была выслушана, Его Высочество к ужасу Орна расхохотался.

— Corbleau! Неужели, Жозеф, вы говорите правду, что положили в банк миллион ливров?

— Даже Ла этого не отрицает.

— А где вы его взяли, этот миллион. Поведайте мне, как он вам достался?

Дюбуа, чувствовавший себя совершенно вольно, рассмеялся.

— Вы слышите, даже аббату весело.

— Интересно, что он ответит, — задыхаясь от смеха, произнес аббат.

— О, аббат, вы что-то от меня скрываете? Дорогой Жозеф, сбросьте, наконец, покров с этой тайны.

Орн, злобно дыша, уставился на аббата.

— Нет здесь никакой тайны. Я стал жертвой гнусного надувательства.

Его Высочество посмотрел графу прямо в глаза.

• Предыдущая
• 23/65
• Следующая