Игрок - Sabatini Rafael - Страница 18

• Предыдущая
• 18/65
• Следующая

С этими словами он бросил кости. Когда они упали, Д'Аржансон удивленным голосом назвал получившуюся сумму чисел. Она снова была равна двадцати трем.

— Двадцать три! — эхом отозвался Орн. — Mordieu ^[33], я мог крупно подсесть, — он напряженно засмеялся, доставая кошелек. — Стоило заплатить десять луидоров за такое зрелище.

— Если здесь все честно, — сказал д'Аржансон, — то мы имеем дело с волшебством. А иначе как объяснить, что они выпадают по вашему желанию?

— Только волшебство здесь не в костях, а в математике. С семью костями число возможных сочетаний равняется приблизительно сорока тысячам. Однако, чтобы получилось число семь или число сорок два, надо, чтобы все кости упали одинаково. Вероятность таких комбинаций из сорока с лишним тысяч возможных очень мала. А вот комбинаций костей, могущих дать те четыре числа, на которые я поставил, около двадцати тысяч. В этом простом факте и кроется обман. Ставки, низкие для самых больших и самых малых чисел, повышаются по мере приближения к средним.

Он взял десять луидоров у Орна.

— Если кто-то и теперь желает поставить тысячу луидоров против моих ста, готов сыграть.

Граф покачал головой, смеясь:

— Благодарю за то, что урок был недорогим.

— Надеюсь, вы усвоили его правильно. Запомните, этот принцип не зависит от числа костей в игре. Если уметь быстро считать суммы ставок каждого кона, то удача будет вам верной служанкой, но иногда она, конечно, может и подвести.

Д'Аржансон почесал в затылке:

— Я начинаю думать, что покойный король был прав. Вы об этих вещах знаете слишком много.

Всю весну дела Банка шли прекрасно, а Миссисипская компания увеличивала свой кредит. Хотя ее акции и стоили ниже номинала в пятьсот ливров, но это было в порядке вещей, поскольку их выпустили в свое время слишком много.

Мистер Лоу теперь действовал без спешки, поскольку был уверен в том, что занимает ведущее положение. Больше внимания он стал уделять укреплению своих взаимоотношений с регентом. Это удавалось ему без труда. Его Высочество всегда приветливо встречал его в Пале-Рояле.

Иногда он посещал регента и в лаборатории, и с удивлением узнал, сколь разносторонними были познания принца в химии и медицине. Иногда его приглашали на теннисный корт. Физическая ловкость мистера Лоу была такой, что регент, любивший эту игру, но бывший посредственным игроком, предлагал ему сразиться с Бироном, Канильяком или другими сильнейшими своими игроками и с азартом наблюдал за мастерством шотландца. Иногда в salle d'armes ^[34] мистер Лоу показывал свое искусство фехтования, в котором он был весьма силен, имея преимущества высокого роста и быстроты реакции.

Однажды его снова пригласили на один из интимных вечеров регента, слава о которых, усиленная клеветой, шла повсюду. Его Высочество, отбросив свое королевское достоинство, вовсю развлекался с компанией гостей, чья разношерстность смутила мистера Лоу и уменьшила в нем гордость от пребывания в столь узком кругу избранных.

Там были Бирон и Канильяк, а также герцог Бранка и еще три-четыре человека, которых герцог называл своими roues ^[35], иногда бывали менее постоянные гости, такие как граф Орн и актер Бульдак.

Из дам высшего света были госпожа де Парабер, нынешняя maitress-en-titre ^[36] регента, за глаза прозванная Марией Магдалиной, госпожа де Сабран, в прошлом носившая этот титул, госпожа де Фалари, к которой он, видимо, должен был перейти, и, к удивлению мистера Лоу, родная дочь регента, герцогиня Берри. Кроме этих дам, присутствовали также две девочки из оперы, чье вольное поведение было на грани приличия.

Чтобы господа чувствовали себя совершенно нестесненно, слуги на эти вечера не допускались. С одной стороны это, естественно, было желательно, но с другой — оставляло почву для домыслов о том, что же творилось за столь плотно закрытыми дверьми. В глазах мистера Лоу, который, впрочем, особенной щепетильностью не отличался, происходившее было достаточно пошлым.

Слуги перед своим уходом оставили множество холодных и горячих блюд, а также раскаленную плиту. Госпожа де Саб-ран жарила на ней маленькие итальянские колбаски, а госпожа де Парабер делала omelette royale ^[37], объясняя мистеру Лоу, что секрет его вкуса заключается в особого сорта масле.

За столом ели вволю, следуя примеру регента, чья своеобразная диета заключалась в том, что ужин являлся для него единственным обильным приемом пищи, а его обед ограничивался одной-единственной чашкой шоколада.

Пили также не в меру, и по мере того как количество выпитого возрастало, беседа становилась все более несдержанной. Остроумная поначалу и касавшаяся множества различных тем, она скатывалась к откровенной пошлости и даже неприличной grivois ^[38]. И по мере того как связность терялась, росла смешливость, а что касается вольности поведения, то герцогине Берри в этой компании не было равных.

Около четырех часов утра регент, торжественно-дружелюбно восседавший в своем кресле, ухмыльнулся пьяной компании и объявил, что вечер закончен и пора спать.

Мистер Лоу оставался единственным, кто мог выйти не шатаясь, что увеличило уважение к нему регента. Он вежливо отклонил гостеприимное предложение одной из оперных девочек и через маленькую боковую дверцу вышел на улицу Ришелье. Там он разбудил ожидавшего его кучера и поехал домой, думая о том, что мудрый человек должен как можно реже ужинать с принцами.

Благодаря тому, что он был представлен веселой герцогине Берри в такой интимной обстановке, он через несколько дней получил приглашение для себя и Катрин в Люксембургский дворец ее светлости на бал, в котором принимал участие весь цвет двора.

Там, вскоре после полуночи, регент с державшей его под руку прекрасной госпожой де Парабер, пройдя через анфиладу ярко освещенных комнат, заполненных множеством гостей, встретил свою дочь за игральным столом рядом с мистером Лоу. Высокий смуглый шотландец руководил ее игрой. Он был великолепен, одетый в камзол из золотой парчи, на его ногах были белые чулки и туфли с красными каблуками и позолоченными застежками.

Банкометом был маркиз де Данжо, опытный и удачливый игрок. Однако сегодняшним вечером ему не везло. Герцогиня с помощью мистера Лоу выигрывала кон за коном. Золото и банкноты текли через стол, грудами ложась перед ее светлостью.

Регент положил руку на плечо мистера Лоу и, помолчав, произнес:

— Когда вы не заняты помощью мне, вы помогаете моей дочери. Я хотел бы побольше иметь друзей, столь же внимательно относящихся ко мне и к моей семье.

— Вряд ли Ваше Высочество страдает от недостатка друзей, — сказал мистер Лоу.

— Но, увы, они страдают от того, что их не касалась рука Мидаса ^[39].

— Стоит ли завидовать? Царь Мидас считал этот дар проклятием.

— Он жил в другое время. В наши дни, хотя мне это и неприятно признать, за золото можно приобрести абсолютно все.

— Я так не думаю, — сказал мистер Лоу.

— Он печален, — вмешалась герцогиня, — как жертва безответной любви.

Регент ущипнул ее за щеку:

— У тебя богатая фантазия, Жуфлотта. Но я вам мешаю. Продолжайте раздевать маркиза дальше.

— Фи! Он не в том возрасте, чтобы это было интересно делать.

Регент засмеялся и пошел с госпожой де Парабер дальше. Вскоре после этого Данжо объявил, что с него хватит, и тот, кто хочет, может сесть вместо него.

• Предыдущая
• 18/65
• Следующая