Адмирал южных морей - Каменистый Артем - Страница 11
- Предыдущая
- 11/63
- Следующая
Что сделают демы внизу, поняв, что их людей атаковали? А вот что — зальют оба своих костра водой, достанут арбалеты и станут ждать. Чего именно они будут ждать? Того самого — когда наши стрелки выстроятся на краю обрыва.
Вот подумайте, что увидят наши лучники? Глубокая ночь, темнота, полоса пляжа в тени от обрыва, и там ни огонька. Юморист Альфонс Алле, нарисовав такую картину, дал ей название «Битва негров в глубокой пещере темной ночью». Широким массам более известен плагиат — «Черный квадрат», созданный кистью Казимира Малевича. Не думаю, что арбалетчики в той битве сумели бы блеснуть искусной стрельбой.
А что увидят демы снизу? Небо, даже в такую ночь, никогда не бывает непроницаемо черным. На его фоне фигурки наших стрелков будут видны отчетливо. Красота: выстроились в ряд, будто потертые плюшевые игрушки в ярмарочном тире.
В общем, от идеи сурово покарать врагов при помощи стрел, пускаемых с обрыва вниз, я отказался. И даже вообще самоустранился от тактического планирования, не колеблясь переложив это дело на плечи Саеда. Во-первых, у него людей в три раза больше, чем у меня; во-вторых — хотелось проверить, на что он способен в деле. А ну как скомандует всем прыгать головой вниз, стараясь своими телами зашибить хотя бы одного свиноеда. Ведь какая распрекрасная выйдет смерть — героическая до полного идиотизма.
Может, у капитана матийцев и проскакивали подобные идеи, но вслух он озвучил принципиально иное:
— Сэр Дан. Мне кажется, нам для начала надо поискать другой путь вниз. Тот, что ближе к моему лагерю, давно никем не использовался — нет свежих следов. Демы, видимо, другой нашли, и он, совершенно очевидно, расположен дальше по берегу. И так же очевидно, что он тоже охраняется. Мне думается, расслышав шум нападения на лагерь, оба дозора разбегутся. Места здесь, как вы сами понимаете, малолюдные, и придется немало сил и времени затратить на поимку негодяев. Нет уж, накрывать — так всех сразу. Потому следует два отряда оставить у обрыва и тропы, чтобы ударили одновременно с основными силами. Причем тот, который у тропы, надо усилить. Расправившись с дозором, ему следует спуститься и перекрыть береговую полосу, дабы перехватывать спасающихся от праведного гнева свиноедов. А сами мы спустимся по ближней тропе, подойдем к лагерю по пляжу и, постаравшись подкрасться скрытно, обрушимся неожиданно. Укреплений у них нет, воинов тоже не столь много, арбалеты в темноте помогают мало. Как вам мой замысел?
— Разведчики говорили, что в лагере есть как минимум один грим. Боюсь, он почует приближение большого отряда.
При этих словах Саед поморщился. Было отчего. Гримы — та еще проблема. Громадные собаки, злобные, быстрые, с отличным нюхом. В свое время я немало адреналина получил, впервые столкнувшись с этими тварями.
— Грим легко умирает от честного железа, — ответил матиец. — Ну а что до неожиданности нападения… Даже если он почует заранее, они все равно не сразу нас разглядят. Луна удачно расположилась — пляж в тени остался. В любом случае я не могу придумать идею получше. Переносить атаку на утро чревато излишними потерями — их арбалетчики смогут стрелять издали. Или у вас есть другой план?
— Да нет, согласен. Но есть маленькое дополнение. Будет лучше, если для вырезания дозоров оставить хороших стрелков. Наверху посветлее, не мешает тень от обрыва — луки и арбалеты не будут лишними.
— Это вы хорошо придумали.
— К тому же, если внизу костры не успеют погасить, ребята, перебив дозорных, помогут сверху стрелами.
— Не хочу вас огорчать, но в такой темноте отличить дема от честного человека не всегда возможно. Будет печально, если стрелы поразят своих.
Да уж, не подумав ляпнул. Нормальный герой, естественно, легко выпутывается из таких ситуаций, приказывая своим людям привязать на левую руку белую тряпку или что-то в этом роде. Но мне бы не хотелось вступать в бой, зная, что на высоте девятиэтажного дома стоят стрелки и, подслеповато щурясь, пытаются что-то высмотреть в круговерти драки, более чем скудно подсвечиваемой отблесками костров.
Нет уж, попадать под «дружественный огонь» в мои планы не входит.
— Да. Верно. Не подумал. Оставляем все как есть?
— Если не возражаете, приступим. Не до утра же нам здесь разговоры вести!
За свою короткую здешнюю жизнь я столько раз в бой ходил, что не стыдно со счета сбиться. И каждый раз одно и то же: поначалу нервничаешь, стараясь внешне этого не показывать, страх, само собой, пощипывает, а потом, как только доходит до настоящего дела, — все лишнее будто обрезает. Когда речь заходит о смерти, суета и ненужные мысли сами собой сходят на нет.
Вот и сейчас я не изменил себе. Пока отряд шагал по камням пляжа, вздрагивал от каждого звука постороннего, от тени угрожающей, мурашками морозными покрывался. Взгляды из темноты мерещились, скользкий шелест извлекаемых из ножен клинков и скрип натягиваемых арбалетов. Хотя шагать старались тихо, но как вы можете себе представить бесшумным шествие шести десятков взрослых мужчин, у которых хватает доспехов и разнообразного холодного оружия. Лязг такой шел, будто железнодорожные вагоны сцепляют. Я не сомневался, что эту какофонию расслышали еще на стадии спуска к берегу. Тем более что один из матийцев там ухитрился поскользнуться, после чего кубарем прокатился метров тридцать, громыхая стальной кирасой о каждый камень и поминая при этом имя Господа всуе. Отделался ушибами и сломанной рукой, так что еще до начала боя мы понесли первые потери. Саед на это философски заявил, что ничего другого не ожидал, потому как его люди ходить горазды лишь по корабельной палубе, а на суше беспомощней младенцев.
Надо сказать, что разговор он вел как обычно: громко, ничего не таясь. Я был почти уверен, что демы, разбуженные жутким грохотом разбивающегося латника, расслышали все до единого слова.
Но странное дело — наш шумный «паровоз» приближался, а лагерь продолжал спать. Никто не суетился вокруг костров, пытаясь залить их водой, не метался по пляжу, размахивая факелом, выкрикивая при этом призывы к бою. Воспаленное воображение заставляло подозревать о коварнейшей ловушке, нам уготованной, что не прибавляло душевного спокойствия.
Лагерь все ближе и ближе. Отблески костра освещают импровизированные палатки, сделанные из парусов, сгорбленные фигурки часовых возле костров. Желтые огоньки играют на гребнях ленивых ночных волн, чуть дальше от берега к невидимому горизонту протянулась серебристая лунная дорога. Не холодно, но меня бьет озноб. Будто двоечник-первоклассник, собирающийся предъявить папе дневник с итогами далеко не лучшей недели.
А ведь папа сегодня очень не в духе…
Зато когда впереди утробно, низко рыкнули, а потом завыли в два тошнотворных голоса, мурашки сбежали прочь со скоростью гоночного болида, и мгновенно стало жарко. Голова опустела, сухие ладони перехватили древко Штучки. Постепенно переходя на легкий бег, я одним глазом старался посматривать под ноги, чтобы не споткнуться о не вовремя подвернувшийся валун, а другим уставился на лагерь врага, начиная «наводиться на цель».
Там наконец очнулись. Похоже, шум волн и впрямь отлично маскирует, раз только сейчас нас обнаружили. После короткого, но впечатляющего концерта в исполнении пары гримов из палаток начали выскакивать человеческие фигурки, за пределами освещенного кострами пространства тоже наблюдалось подозрительное шевеление. Не всем хватило места под парусиной — некоторые ночевали среди камней.
Зверюг или с поводков спустили, или они не были привязаны, но среди человеческой суеты я прекрасно рассмотрел два коренастых сгустка тьмы, несущихся в нашу сторону. Надо сказать, тяжелыми доспехами я себя не обременял. Кто-то наверняка думает, что таскать их просто, и вообще сущее удовольствие, а я вот попробовал раз — и отказался. Может, и впрямь безопаснее, но при этом приходится жертвовать подвижностью, а это очень весомый минус. Реакция у меня с детства отличная, двигаюсь быстро — зачем мне лишаться своих основных козырей? Тук и прочие не один раз пытались заставить сэра стража отказаться от такой самоубийственной привычки, но не преуспели. В итоге отстали и даже, если не ошибаюсь, зауважали. Теперь я у этих бывших пиратов, наверное, кем-то вроде берсерка считаюсь. Или мазохиста…
- Предыдущая
- 11/63
- Следующая
