Крылья Тура - Языков Олег Викторович - Страница 15
- Предыдущая
- 15/71
- Следующая
– Да у тебя, Туровцев, ангина. Жутчайшая. Где ты так умудрился?
Знать бы – где. Впрочем, в свое время у меня эти ангины чуть ли не каждый год были. Вот и здесь достали.
– Все, будешь лежать у меня. Лечить тебя будем.
И понеслось – таблетки, уколы, полоскания, в общем – вся радость пребывания в медучреждении. О полетах, естественно, и речи быть не могло. Я еле стоял, но ползал по нужде сам. Через пару дней шум в ушах стих, жар немного отпустил, и горло стало получше. Военврач после моих слезных просьб разрешил доступ к телу. Первым появился Антоша.
– Салют, командир! Ты как?
– Как, как, хреново, Тоха, сам не видишь, что ли? Про меня не будем, вроде на поправку я пошел. Ты расскажи, как там у вас? На воле? Кто командует звеном, как комэск и все другие?
– А что им сделается, Витя? Летают, дырки привозят. Портят новую технику, бестолочи. Звено Толя Рукавишников водит, пока получается. Комэск просил тебе привет передать. Занят он очень, летает часто. Бои как-то усилились. Каждый день – минимум четыре вылета… Темнеть стало раньше, а то и поболе было бы. Да, кстати, Виктор! Номер-то какой на машине рисовать? А то звездочки есть, а номера нету…
– Погоди, погоди, Тоха. Голова что-то у меня плохо варит… А со старым номером что?
– Так ведь передали мы соседям несколько самолетов, после того как новенькие получили. И теперь все придется менять, все номера, коки винтов красить в цвет эскадрильи.
– Так, что? Я сам могу номер выбрать?
– Ну-у, пока да.
– Пятнадцатый не занят?
– Нет. Его, что ли, рисовать?
– Его, Тоха, его.
Пятнадцатый был моим номером в игре. Уже давно. Просто 15-е число – мой день рождения, а если наоборот – 51 – год рождения. Логично, а? И удобно. Может, мне и позывной взять «Пятнашка»? Ладно, с этим пока погодим. Тут я задумался о другом. Надо же! Всего-то девять лет до моего рождения осталось! Вот как-то я никогда не задумывался – как же близко я от войны прошел…
– Мою машину кто берет?
– Да, понимаешь, Витя, неисправность у нее обнаружилась… Вот я ее и устраняю пока… – хитро посмотрел на меня Антоша.
– Ты, это, Тоха. Не балуй с этим. Это серьезные неприятности может принести. Саботаж это, если строго на дело посмотреть. Не балуй, понял? А то наш особист быстро тебе путевку выпишет. В Сибирь… лесным воздухом подышать.
– Да понял, понял. Не боись, командир! – С тем он и отбыл.
И тут же, вот только подумал о нем, а он уже здесь, в комнату вошел наш особист.
– Ну что, больной? Гостей принимаешь?
– Да какой ты гость. Ты на земле хозяин…
– Правильно понимаешь, хе-хе… Ну как ты?
Все опять пошло по наезженной схеме – как ты, как вы и что нового в международном положении СССР? Что на фронте?
– А скажи мне, товарищ капитан (тогда-то, со зла, я его называл по спецзванию НКГБ), если не секрет, конечно, что там с этим сержантом-оружейником?
– Да какой там секрет, Виктор, чмо он болотное, и больше ничего.
Эх, ты! Неужели это самое «чмо», что в своем времени мы расшифровывали как чудак, мудак, очкарик, и здесь и сейчас известно? Вот не ожидал.
– Посмотрели мы его, проверили. В плену не был, подозрительных контактов нет. Ну, я с ним профилактическую беседу провел, попросил твоих ребят посмотреть за ним. В последнее время вроде крутится, суетится. Поглядим еще, посмотрим…
– Еще вот что, Сергей. Что за немца мы привели? Это уж точно не секрет?
– Точно, точно. Обычный немец, молодой и бестолковый. Ничего не знает, ничего не может, пустышка. Подтвердил он нам некоторые сведения, и на том спасибо…
– А ты что хотел, чтобы мы тебе Геринга приволокли?
Особист, довольный, заржал.
– А вот Геринг нам бы не помешал! Да у тебя силенок не хватит такую тушу тащить!
Тут уже заржал я, как представил, как я на себе тащу Геринга. Отсмеявшись, я спросил:
– Что там нового разведка и контрразведка по немцам накопала?
– Да много чего. Не боись, доведут и до тебя, в части, сам понимаешь, тебя касающейся. Могу сказать, что на усиление немцы прислали каких-то асов из 52-й, что ли, эскадры. Вот выздоровеешь, повстречаешься в воздухе, привет от меня передашь.
Я задумался. Это серьезно. Как бы они ребят не подловили. Опытные, гады.
– Сергей, ты мне вот что скажи… Помнишь, тот майор, ну на совещании, из разведотдела дивизии, про радиоперехваты говорил. У нас ведь тоже немцев слушают?
– А как же? Конечно, слушают, – удивленно посмотрел на меня особист.
– А почему же вы нас, летчиков, не информируете? Ты пойми, Сергей, что расшифровка записей радиопереговоров немцев в воздухе нам многое может дать. От психологического портрета немецкого летчика до раскрытия их тактики…
Тут я заткнулся. Лицо капитана Сереги (а точнее – лейтенанта ГБ Иванецкого) выразило живейший интерес. Да-а, это я дал маху. Не тому, в общем, я дал. И сейчас он меня будет иметь. А лицо-то, лицо… Вот посмотрел бы кто из наших правозащитников и общечеловеков на этого молодого капитана из особого отдела, – враз бы жидким поносом обделался. Что и говорить – это школа! Да еще какая школа!
– А вот скажи мне, Витюшенька, откуда простой паренек из райцентра из-под Смоленска знает такие выражения, а? Я и то это только недавно на спецкурсе услышал.
Я покрылся цыганским потом. Ты ничего странного не слышал, Сергей. Вы просто сидите и по душам говорите с летчиком Туровцевым. Он простой, нормальный парень. Интересно рассуждает – это да, но ничего странного, ничего выходящего за рамки. Все нормально, все в порядке… в порядке… в порядке…
– Что ты сказал, Виктор? Отвлекся я что-то…
– Я говорю, почему же вы нас, летчиков, не информируете?
– О чем?
– Да о радиоперехватах переговоров немцев в воздухе! Понимаешь, зная их летчиков, заранее можно предсказать, что они будут делать и как делать, когда подойдут к своим на помощь, на какой высоте, сколько у него бензина, снарядов. Да и многое другое, понимаешь? Вот, например, бьем мы немцев. Они, естественно, кричат по радио: «На помощь! На помощь! Нас обижают!» И тут же – съем информации. На каких аэродромах противника всплеск радиопереговоров? Сколько новых голосов? Кто это? Как ни натаскивай летчиков по правилам радиообмена, в горячке он обязательно что-нибудь да болтанет. Либо имя назовет, либо пообещает скорую помощь и время подлета, либо еще чего. А наши сразу нам: «Внимание, мол, с аэродрома такого-то зафиксирован взлет такой-то группы, ведущий такой-то. Ориентировочное время подлета – такое-то». И нам все ясно! А сейчас… сам знаешь. На хрена нам такая разведка, которая важнейшие сведения от нас утаивает?
Тут задумался уже Сергей. Крыть ему было нечем.
– Слушай, ты, конечно, прав. Никакого секрета эти переговоры из себя не представляют. Это же идет в открытый эфир, чего уж тут секретить? Если немецкий знаешь – бери ручку, тетрадку и пиши. И знаешь что? – загорелся капитан Иванецкий. – Я тут недавно на спецкурсах был… Есть такая штука – психологический портрет называется. В общем, долго тебе объяснять. Но человека раскрывает как под рентгеном. Практически все про него можно сказать. Что скажет, как поступит. Вот бы вам и дать его по немецким летчикам-то, в раскладочке! Надо с начальством это дело обкашлять, может интересно получиться! Молодец, Виктор, навел меня на мыслю хорошую. Ну, я побежал? Давай, пока!
Беги-беги, гроза шпионов и диверсантов. Может, и правда что-то дельное из нашего разговора получится.
Я откинулся на подушку и задумался. Как-то скомканно все происходит, спонтанно и неуправляемо. А нельзя ли в это внести элемент строгой организации и порядка? Например – создать какой-нибудь перечень моих знаний по тактике воздушной войны, по организации отдельно взятого воздушного боя, по технике, там, ее подготовке и обслуживанию? Вот скоро главной задачей будет уничтожение немецких тяжелых транспортников, которые будут летать в котел. А я и примерные маршруты помню, и места их базирования. Это ведь все в картах игры было. Не до точнейших деталей, конечно, примерно, да ведь и это – огромный плюс. Считай – я за весь разведотдел армии могу сработать. А уж тактику дать хоть сейчас могу. И передать эти знания я могу безопасно. Создать такие пакеты информации по различным аспектам боевой работы и передавать их людям прямо в сознание. Чтобы они не сразу, а постепенно, как сахар в стакане с горячим чаем тает, и проявлялись в головах, а? Решено! Завтра же и займусь! А сейчас – спать. Сон – лучшее лекарство для солдата. В этой авиации будят в такую рань, а я люблю утром поспать, вот и надо пользоваться, пока дают.
- Предыдущая
- 15/71
- Следующая
