Спаситель мира - Анисимов Андрей Юрьевич - Страница 3

Маша морщила лоб и шевелила губами. Через минуту морщинки на ее лбу разгладились, потому что она вдруг вспомнила:

– Олежек купил тогда новый унитаз. Его еще не установили, он до сих пор лежит в ящике.

И Синицыну был продемонстрирован унитаз. В фанерной коробке сиял белизной шведский аппарат, при котором имелся чек. Чудо зарубежной сантехники стоило девять тысяч восемьсот рублей. Таким образом, тайна предсмертной банковской операции Каребина была раскрыта. Слава поблагодарил вдову и попрощался.

Время уже было нерабочее, и он решил ехать домой. Но перед самой остановкой десятого троллейбуса вспомнил, что его девушка Лена Шмелева взяла билеты в кинотеатр «Художественный». Синицын понял, что на троллейбусе ему не успеть. Он подошел к инспектору дорожной службы, показал служебное удостоверение и честно объяснил свою беду. В результате был посажен в черное «БМВ», которое инспектор остановил жезлом. Грузный лысый субъект за рулем, обиженно посапывая, без единого слова довез навязанного ему властью пассажира до Арбатской площади.

Лена уже ждала:

– Предки в гости намылились. Пойдем лучше к нам, – чмокнув парня в губы, предложила она. Ее поцелуй больше походил на штамп в паспорте при пересечении границы, но само предложение имело заманчивый подтекст.

Лена жила в Сивцевом Вражке, и молодые люди через десять минут вошли в подъезд. В огромном холле некогда престижного дома пахло Госпланом и кошками.

Лифтерша Пелагея была староверкой и кошек подкармливала.

– Давай сразу, – шепнула Лена, впустив Синицына в квартиру.

Слава не совсем понял подругу, затем покраснел, понуро двинулся в ее комнату и начал расстегивать брюки. Лена быстро шмыгнула в ванную и через пять минут явилась готовая к любви.

– Хочешь, музыку поставлю?

Синицын кивнул без всяких признаков страсти, пронаблюдал, как Лена, соблазнительно выставив бедра, присела к музыкальному центру, как поставила диск и томно, словно кошка, разогнулась.

– Я не могу, – признался кавалер.

– Не можешь? – В голосе Шмелевой послышалось искреннее недоумение.

– А если тебе виски налить? У папы в баре есть «Белая лошадь».

– Не в этом дело, Ленка. Просто у меня башка от моего следствия раскалывается.

– И поэтому я тебя не волную? – удивилась Шмелева. Она не могла себе представить, как ее молодой человек при виде столь редкостных прелестей может думать о чем-то постороннем. – Может, ты другую завел?

– Никого я не завел! – огрызнулся Слава. – Убийство распутать не могу.

Скоро крыша поедет. Поэтому и член как тряпка… Я к вдове каждый день таскаюсь, и все равно мрак.

– Сколько же лет этой вдове? – насторожилась Лена.

– Гражданке Барановой двадцать шесть лет, – отчеканил старший лейтенант.

– Тогда понятно, почему у тебя он как тряпка, – предположила Шмелева и облачилась в халат.

– Дура ты, Ленка! Эта Машка Баранова – рыба-рыбой. Я не знаю, как ее покойный писатель трахал. Надувную куклу, мне кажется, и то приятнее.

Шмелева пристально посмотрела в глаза друга и звонко расхохоталась.

– Черт с тобой, малыш. Пойдем куда-нибудь прошвырнемся. Предков из дома по вечерам неделями не выпихнешь, а сегодня сами поплыли. Жалко, конечно…

Таблетку зря вложила…

– Куда вложила? – не понял Слава.

– Не твое дело. Или хочешь, я тебе кофе по-турецки сварю? У папы научилась.

Синицын предпочел кофе. Он натянул брюки, и они отправились на кухню.

– Понимаешь, Ленка, ну ни одной зацепки, – продолжал о наболевшем старший лейтенант Синицын.

Лена колдовала у плиты и была увлечена процессом. Слова друга летели мимо нее.

– Врагов у него вроде нет, – продолжал жаловаться Слава. – Непохоже, что и друзья водились. Каребин по жизни не был тусовщиком…

– Ты все о своем поешь, – выключив газ, поняла молодая хозяйка. Кофе она не прозевала, а потому теперь могла вернуть свое внимание к речам кавалера.

– Ну сама подумай, миллионером он не был. На счету в банке восемь тысяч баксов. Не курил, водки терпеть не мог. Тратил на еду и Машку.

– А что вдова говорит? – спросила Лена, разливая кофе. Детективные истории друга ее занимали мало, но совсем игнорировать его интересы она считала хамством.

– Баранова? Да ничего, – раздраженно сообщил Слава. – Говорю тебе – рыба.

– Она что, его не любила? – Романтическая тема Лену волновала значительно больше, поэтому ее голос заметно оживился.

– Может, и любила, только у рыб этого не заметишь, плавают и пузыри пускают. Так и она – молчит, виновато улыбается и на все вопросы отвечает: «Не знаю».

– А чем эта Баранова занимается? Учится? Работает? – Загадочная вдова начала вызывать у Лены любопытство.

– Ничем. До брака училась в Литературном институте. Зачем училась, по-моему, и сама не знает. Писать не пишет, читать не читает. Я думаю, что ее родители прилично заплатили, чтобы чадо поступило в институт. Вот она там и отбывала. Выйдя замуж, учиться бросила. Сидела дома, смотрела телек.

– Даже книг мужа не читала? – изумилась Шмелева.

– Ни одной. – Славу это и самого удивляло. Он попытался выяснить у вдовы, над чем работал в последнее время Олег Иванович, но ответ оказался тот Же: «Не знаю».

– Да, занятная баба… – задумчиво озвучила свой вывод Лена. – Ты попроси у нее разрешения порыться в его письменном столе, вдруг чего-нибудь найдешь.

– Рылся. У него все в компьютере. Там есть один длинный незаконченный роман, но он, как и все его вещи, исторический. Я пролог прочитал. Там пишет о каком-то гипнотизере, который в тридцать седьмом году от чекистов убежал.

– А ты с ней поласковее попробуй. Может, вспомнит чего, – посоветовала Лена и зевнула.

Слава поглядел на свою засыпающую подругу и неожиданно понял, что его мужское уныние вовсе не так безнадежно. Он подошел к девушке, поднял ее за локти со стула, поставил на пол и жадно поцеловал в губы. Левая рука его при этом расстегнула халатик, а правая крепко прихватила маленькую напряженную сиську.

– Дозрел? – улыбнулась Лена.

– Еще как, – прорычал Слава и услышал, как в замке входной двери повернулся ключ.

– Предки приплыли… – разочарованно протянула Шмелева и застегнула халат.

Купец Самарин гнал по замерзшей Волге обоз с рыбой. Огромные осетры, замерзшие и твердые, как стволы березы, лежали на санях, укрытые мешковиной. Из пятерых возниц только двое были русскими. Трех калмыков Самарин нанял для экономии. Калмыкам можно платить поменьше, а дело они знают и лошаденки у них повыносливее. Обычно Самарин нанимал двоих-троих в запас, но в этот раз пожмотничал и рискнул нанять по одному на подводу, поскольку вынужден был лично сопровождать обоз. Пришло время выправлять бумаги, а для этого необходимо наведаться в столицу. Сам купец ехал в легком санном возке, укрытый медвежьей шубой. По Волге гулял ветер, и Самарин мерз. Поравнявшись с первыми санями, он спросил возницу Алексея:

– Долго ли еще по реке?

– Верст пятьдесят осталось, хозяин, а там свернем к Твери, и дорога пойдет лесом. В лесу потише, – ответил возница и щелкнул кнутом мерина.

– Потише-то потише… – пробурчал Самарин. – Только в лесу того и гляди грабанут.

Он держал наготове два пистолета и военную новинку иноземцев – «наган», но арсенал слабо успокаивал. Разбойники нападают внезапно.

– Может, и грабанут… – безразлично констатировал Алексей. – В прошлый раз Бог миловал, авось и в этот пронесет.

– А если не пронесет? Сможем отбиться? поинтересовался Самарин.

– Биться нельзя. Убьют. С ними лучше миром разойтись. Рыбы еще наловим, а голова одна…

Резонное замечание возницы Самарина не успокоило. Он раздраженно натянул на себя шубу и велел притормозить. Санки хозяина пропустили обоз и поплелись сзади. Короткий зимний день клонился к вечеру. Красное солнце быстро падало к горизонту, а селений на берегу не было видно. Самарин выскочил из саней и, припрыгивая, зашагал рядом.