Журнал "Если" 2009 № 9 - Галина Мария Семеновна - Страница 56

Шарлатан Месситер стоял возле стены-окна со стаканом в руке, глядя на остроконечные башенки и пропасти этого фантастического города. Солнце садилось, и все здания светились оранжевым в лучах опускающегося светила.

Он услышал, что я вошел, и повернулся, снова добродушный и довольный собой. Он поднял бутылку и предложил:

— По маленькой?

Элитное односолодовое виски.

— Да, если не возражаете, — тут же согласился я.

Он прошел к бару за стаканом и налил изрядную дозу универсального расслабляющего средства. Я никогда не пробовал ничего столь приятного и желанного.

— Теперь мы все можем отдохнуть, — провозгласил он. — Бабочка улетела. Даже ваши работодатели уже не смогут ее остановить.

На этот раз я твердо решил потакать ему, со всем соглашаться и не давать повода для споров. Но не смог удержаться от саркастического вопроса:

— Вы имеете в виду, что напустили порчу на Штаты?

— На самом деле вы не думаете, что мы на это способны, не так ли? — сказал он. — Ну, погодите. Довольно скоро вы все увидите.

Мы сидели вдвоем на барных табуретах, а позади нас разворачивался туманный вид прекрасного города. Он сказал:

— Так где же они нашли вас, юный Саймон Месситер? Между прочим, оказывается, мы с вами дальние родственники.

Я хотел сказать: «Очень жаль», но остался верен своему решению быть любезным и ответил:

— Моя подруга Джейн показала мне объявление о вакансиях и уговорила написать заявление.

— Так просто? Ладно, одобряю ваше старание. Вы преуспели, изрядно всех напугав. Я редко встречаю аспирантов вашего возраста, которые интересуются чем-то большим, чем схемами наискорейшего обогащения — типа заставлять людей посылать деньги свергнутым нигерийским королям но Интернету и прочие детские игры. Никаких долговременных честолюбивых замыслов.

— Вы предлагаете мне работу? — кисло проговорил я.

— А вы хотите? серьезно спросил он.

Он захватил меня врасплох. Признаюсь, мне было и оскорбительно, и лестно получить предложение стать помощником квалифицированного мошенника (признаюсь, когда тебя считают подходящим кандидатом на место подмастерья опытного жулика, это и оскорбительно, и лестно). Отделить легковерных новых капиталистов от их богатств — это не та карьера, на которую я рассчитывал. Это совсем другое, не обычный банковский подход.

— Доходную, не так ли? — предположил я.

— Очень. Но я занимаюсь этим не только из-за денег.

Я уставился на него:

— А почему еще?

Он определенно задумался.

— В этой чисти мира есть чему поучиться. Восточные страны только начинают осознавать свою истинную силу, совершенствовать технологии, повышать качество жизни... Они думают, что надо учиться у нас, но на самом деле у них иной путь. Если мы не встанем во главе их развития, то через несколько десятилетий будем на них горбатиться.

Это прозвучало так похоже на твои слова, Джейн, что я чуть не заподозрил тебя и тайном сговоре с ним.

Извини, шучу.

— Мы принадлежим древней почтенной профессии, юный Саймон, — убеждал он. Но наши коллеги консервативны и самодовольны. Европейская традиция экономантии слишком долго имела большое влияние, поэтому мы думаем, что неуязвимы. Как же мы ошибаемся...

Из-за виски он явно потерял контроль и впал в болтливость. Он положил локти на барную стойку и начал объяснять:

— Пожилые люди, находящиеся сегодня у власти, изучили свою профессию во время конфликта между марксомантами и капиталистическими экономантами, и они не могут выкинуть это из головы и двигаться дальше. Конечно, время было непростое, опасное и весьма рискованное, потребовалось даже некоторое количество черной магии для предотвращения войны, но теперь все позади. Марксомантия была обречена, потому что черпала силу в идеализме, и когда этот колодец высох, пришлось раскупорить источники более мелкие, как, например, классовая вражда... Но капитализм черпает силу из человеческой жадности, а это бездонный кладезь, обновляемый с каждым новым поколением. Жадность есть солнечная энергия мира. Не надо ничего бурить, не надо добывать... Ее надо лишь сфокусировать.

В начале моей карьеры американская школа экономантии свободного рынка околдовывала весь мир, и все мы были при деле. О, какая была потасовка между кейнсианцами32 и монетургистами, когда мы имели обыкновение встречаться в Давосе, но это серьезно не повлияло на распространение американских идей. Но потом американцы сами себя перехитрили. Они сглупили по-крупному.

— Как? — спросил я, в потрясении не сумев уловить, о чем речь.

— Они заколдовали собственное население на веру в «духовное возрождение» экономики. Хвала рынку, братишка! Рынки всеведущи и благословят наше процветание. Они сняли все ограничения, предотвращавшие грубые злоупотребления, и позволили широко распространиться массовым иллюзиям. А результат? Дутая национальная экономика. Сперва акции компаний высоких технологий и интернет-компании, потом акции финансовых корпораций и хедж-фонды, затем недвижимость. Они стали думать, что могут выколдовывать ценность из воздуха.

Он сделал глоток и сказал:

— Тамароанцы говорят, что колдун может превратиться в животное, но только глупец принимает это за чистую монету. Мудрец увидит лишь человека, притворяющегося зверем. Но кто беспокоится об этом, когда вы научили 95 процентов населения ценить глупость? Американский народ видит не только, как люди превращаются в животных, но и как животные превращаются в богов.

К этому времени у меня изменились все связанные с ним планы на будущее. Он обманщик, попавшийся на собственную удочку. Он действительно верит в то, что говорит.

— Американцы скоро узнают, что недооценили Азию, — подмигнул он мне. — И если вы мудры, мой юный тезка, вы оставите тонущий корабль и взойдете на борт поднимающегося. Американская система более успешна в производстве фантомов и иллюзий, нежели результатов. Не сказать, что их иллюзии бессильны, но азиаты более проницательные и долговременные мыслители. Председатель готовил эту ловушку в течение почти десяти лет.

Пожилой Месситер снова наполнил мой стакан. Следовало бы отказаться, но уже кружилась голова, и я решил не сдаваться.

Он мимоходом обронил:

— Кстати, а как Массачусети узнали, чем мы занимаемся?

— Они и не знали, — опрометчиво выпалил я.

— Нет?! — он поднял бровь. — Значит, ваше упоминание рейтинговых агентств было просто удачной догадкой?

— Не совсем так, — сказал я. — Я сам вычислил, чем вы занимаетесь.

Он взглянул на меня с восхищением:

— А вы лучше, чем я полагал.

— Не намного, — ответил я. — Они действовали столь неразумно, что кто-то должен был вмешаться.

— И до сих пор мудрецы SEC ничего не заметили, — хихикнул он, исполненный собственной прозорливости. — Субстандартные MBS33, разумеется. Зачарованные придурки!

— Многие европейские банки тоже были приняты в долю, — сказал я.

— Но не «Синоа-банк», — сказал мой тезка. — Когда все рухнет, наше гнездо будет полно золотых яиц. А Китай еще пожалеет, что ввязался в долговой марафон с Америкой. Я вас уговорил?

Я помолчал, взвешивая, какой ответ быстрее вытащит меня отсюда.

— Вижу, что пока нет, — заметил он. — Ладно, завтра я предъявлю настоящие доказательства, которые помогут вам принять верное решение.

Он повернулся к окну. Солнце зашло, лишь безумное оранжевое зарево освещало горизонт да здания мигали огнями.

— Просто подумайте об этом, Саймон, — задумчиво предложил Месситер-два. — Миллиарды долларов проносятся туда-сюда по проводам мира каждый день, бурная река благополучия, одних она делает богатыми, других — бедными. Контроль над ней никому не подвластен, ибо это жизненная сила всех тех, кто тяжко трудится, создавая ценность. А ценность есть абсолютная иллюзия и существует лишь потому, что мы согласны с ее существованием. Если мы перестанем верить, она исчезнет, а мы станем безмерно жалкими и убогими...