Казино «Dog Ground» - Анисимов Андрей Юрьевич - Страница 9
- Предыдущая
- 9/12
- Следующая
Я отягощен заботами о будущем, стар и расчетлив.
Они наивны и беспомощны. Что видели они за прошедшие годы? Папа в вечном страхе перед КГБ в засекреченном институте. Мама, вынужденная неумело сводить концы с концами. Автомобиля, шикарного холодильника и цветного телевизора у нас не завелось вовсе не от безалаберности мамы, ей больше всего нравилось нас баловать. Потому и уходили семейные деньги на ветчину и тортики. И деньги это были не большие. Чтобы с них сделать сбережения, пришлось бы отказать семье во всем. Маме всегда хотелось праздника, вот она и срывалась иногда на ненужные шкатулки и вазы. В тот день мама играла бесподобно…
Мы ехали к морю в отдельном купе. Поменяв заначку — последние доллары — на рубли, мы скупили все купе. Оплатили четвертую полку. Такую роскошь семья позволила себе впервые в жизни. Гулять так гулять! Путешествовать в поезде своей семьей, без посторонних людей — настоящее счастье. Нам с папой удалось приоткрыть окно и мама разрешила нам курить, не выходя в вонючий тамбур. В дорогу мы купили копченых кур, фрукты и жесткого отечественного сервелата. Наша копченая колбаса намного вкуснее импортной. Папа всегда понимал толк в продуктах. Мама выпила немного ликера, мы с папой по стаканчику армянского коньяка. До Воронежа мы резались в подкидного дурака. В Воронеже мы с папой вышли на перрон и истратили кучу денег. Как не купить огромных красных раков по пятьсот рублей за штуку. Мы взяли два десятка. Раки без пива — это ни на что не похоже. А к пиву как не взять вяленого леща? Кутить так кутить! Впереди целые сутки. Мы ехали в Гагру.
Сначала мы решили отправиться в Крым, но мама сказала, что сидеть на берегу и волноваться за нас не желает. Тогда я взял инициативу в свои руки и спросил:
— Скажите, господа, где вы провели свой медовый месяц? Мне кажется, что мое появление имеет к этому факту прямое отношение…
Я прекрасно знал: в свадебное путешествие родители отправились в Гагру. Сто раз вспоминалось, как они сняли маленькую комнатку у официантки местного ресторана. Как одинокая грузинка Этери, умиляясь на молодую чету, закармливала их, как поросят на убой. Столы, заваленные хачапури, жареными цыплятами, индейками с зеленью и великолепными ткемали, родители всю жизнь вспоминали как сладкий сон. Несмотря на бесплатный стол, путешественники к концу отпуска умудрились остаться без копейки. Этери предложила им деньги на обратную дорогу, но маме и папе стало стыдно — и так, сдав комнату за пятьдесят рублей, женщина скормила им, если пересчитать на рубли, не меньше тысячи. От денег папа с мамой гордо отказались.
В поезд забрались зайцами. И опять чудо! Пожилой проводник, абхазец Мясак, сперва рассердился на безбилетников, но потом, узнав, что они молодожены и возвращаются из свадебного путешествия, запустил родителей в свое купе. В вагоне ехали знакомые проводнику абхазцы. Они занимали два купе. Весть о молодоженах сразу разнеслась среди пассажиров. Обратное путешествие для родителей превратилось в продолжение свадьбы. Пир шел до самой Москвы. Домой папа и мама вернулись навеселе, закормленные и одаренные подарками. Смешной толстый грек по фамилии Каравитогла умудрился собрать деньги с пассажиров. Разгружая на кухне корзину с надаренными фруктами, папа и мама обнаружили на дне конверт. В нем лежали пятьсот рублей четвертаками.
Рассказы родителей об этом приключении я слышал множество раз. Имена Этери, Мясака и смешная фамилия Каравитогла давно жили в нашей семье. Хотя родители с ними больше не встречались, а я их вовсе никогда не видел…
Я сказал родителям:
— Свадебное путешествие — единственное путешествие без меня. Пора исправить эту несправедливость.
Мы вторую неделю жили в Гагре, выдерживая неписаное правило — не касаться в разговорах темы акций. Провидение само заботилось о нас. В номере деревянной гостиницы, бывшем дворце царского вельможи Гагрипше, телевизор не работал. Свой транзистор мы специально оставили в Москве. Завтракали мы в роскошном курзале с огромным итальянским окном в стиле «модерн» и отправлялись на пляж. Отдыхающих, несмотря на сезон, приехало немного. Каждый вечер папа и мама собирались на следующий день найти домик Этери и навестить женщину. Я тоже был не прочь познакомиться с хозяйкой, приютившей родителей на медовый месяц. Но после пляжа, разомлев от солнца, мы откладывали поход на завтра.
Мы с папой много плавали. Мама плескалась у берега и загорала. На ночь мы мазали себя кефиром и кремами. Все равно у меня и у мамы кожа слезала клочьями. Папа не обгорал. Он не передал мне генетически противоядия от солнца, что я и ставил отцу в укор.
Мы вторую неделю не знали, что делается в стране. Тем утром мы, как всегда, отправились на пляж.
Нас удивило, что, выйдя к морю, мы никого не увидели. В предыдущие дни народу на пляже хватало. Много меньше, чем во времена, когда место на песке приходилось добывать, но все же народ загорал. Безлюдье нас удивило, но мы не придали этому большого значения. Мы с папой сразу уплыли метров на пятьсот и вдруг услышали гром. Поглядели на небо — небо над нами синело безмятежной лазурью. Поглядели на берег и увидели маму. Мама бегала и размахивала руками. Фигурка мамы вдали казалась маленькой и комичной, как будто она исполняла ритуальный танец ча необитаемом острове. Еще не доплыв до берега, мы услышали, что мама кричит:
— Там стреляют!
Мама казалась бледной и испуганной. Через минуту и мы услышали стрельбу. Ухало со стороны Сухуми. Наскоро одевшись, мы побежали в гостиницу.
Чтобы попасть в Гагрипшу, нужно перейти сухумское шоссе. По шоссе сплошным потоком брели люди с чемоданами и колясками, наполненными вещами. Многие женщины плакали, мужчины шли молча с угрюмыми лицами.
Мы пытались расспросить народ, узнать, что случилось. Но люди проходили молча. С нами никто не хотел говорить. Наконец один старик с седой небритой щетиной остановился, опустил поклажу и оглядел нас долгим, печальным взором.
— Откуда вы, дети?
— Из Москвы, — ответил папа. — Что здесь происходит?
— Абхазы взбунтовались. Мы уходим в Грузию с тем, что удалось взять в руки. Уходите и вы к себе в Россию. Тут началась война.
Старик взвалил на плечи мешок и потащился вслед за другими беженцами.
На железнодорожном вокзале царила паника.
Расписание отменили. Люди набивались в товарные вагоны, не зная, поедут ли они и в какую сторону…
Две женщины нам сказали, что в Сухуми идет бой.
К вечеру сюда должны подойти грузинские войска и тоже начнутся военные действия. Вскоре появились люди в штатском, но с автоматами. Они проверяли документы и кое-кого уводили. На нас внимания не обращали. Папа набрался смелости и подошел к человеку с автоматом:
— Мы отдыхающие. Посоветуйте, как нам вернуться в Москву.
— Сколько вас?
— Трое. Жена, сын и я.
— Деньги есть?
Папа порылся в кармане и достал пятьдесят тысяч.
— Мало, — буркнул мужчина и отвернулся.
Тогда я достал свою тайную заначку в сто долларов и протянул мужчине.
— Годится… — сказал мужчина и повел нас по улице. Потом мы вышли к морю. У меня шевельнулась мысль, что сейчас проводник снимет с плеча автомат и наше путешествие закончится само собой…
Мы миновали гору, под которой шел железнодорожный тоннель, и свернули к нескольким домикам. Домики утопали в мандариновых садах. Под террасами лежали буйволы. Возле последнего домика мужчина остановился.
— Подождите меня тут. Должок по дороге надо отдать…
Мужчина скрылся за калиткой. Папа с мамой переглянулись. Через минуту из домика раздался страшный женский крик и сразу автоматная очередь.
Я увидел, как мама побледнела, а у папы щеки покрылись розовыми пятнами.
Мужчина с автоматом вернулся с жареной курицей в руках:
— Угощайтесь.
И мужчина отломил половину курицы. Мама отшатнулась.
— Хотите меня обидеть? Нехорошо.
Мужчина продолжал стоять и протягивать курицу.
— Мы недавно ели. Если разрешите, мы возьмем на потом.
- Предыдущая
- 9/12
- Следующая
