Выбери любимый жанр

В плену у мертвецов - Лимонов Эдуард Вениаминович - Страница 2

Изменить размер шрифта:
2

Зэк Ихтиандр задал тон нашей камере – грязная, захламленная пластиковыми бутылками, банками из-под майонеза, газетами, она похожа на жилище каких-нибудь сезонных рабочих мексиканцев, спящих вповалку, как придётся и где придётся. Озабоченные лишь тем, чтобы скопить немного денег и убраться в родную страну, эмигранты не следят за жилищем. Зэку Ихтиандру 31 год, он высок, дик лицом и причёской прямо стоящей надо лбом, животаст, циничен в высказываниях, и неряшлив, несмотря на то, что постоянно связан с водой, хлюпает ею и переливает. Короче, бордель в камере – его рук дело, поскольку боевик Асланбек худ, рыж, компактен, не производит никаких действий за исключением курения, подмывания и молитв. Боевик Асланбек лаконичен в своих проявлениях. Такое впечатление, что брус воздуха, имеющий платформой его шконку, подымается вверх на пару метров и твердый, хотя и прозрачный, решительно отделяет его от камеры и от нас. В этом параллелепипеде и живёт Асланбек как пчела, попавшая в далёкую прибалтийскую смолу тысячелетия назад.

Я разумно называю Лефортово Бастилией. Воздвигнутая примерно в то же время, когда Бастилия была разрушена в Париже, военная тюрьма Лефортово, тот её корпус, в котором помещается собственно тюрьма, выполнена буквой "К".

В высоком конце верхнего отростка буквы и помещается камера тридцать два. В месте, где сходятся все три части буквы "К", под атлантами, держащими на себе массивное сложное сооружение окна, находится обширный пульт. За ним и округ него сидят наши Zoldaten, как я их коротко называю, чтобы не давать себе труда разбираться в их разнокалиберных звёздочках, и управляют как дирижёры всем нашим спектаклем. Буква "К" вздымается вверх на четыре этажа. Железные мостики сопровождают очертания буквы "К", придавая нашей и без того странной тюрьме характер корабля. Мы – «Титаник», не затонувший, к сожалению, в 1991 году, когда ему следовало затонуть со всем старым советским миром. Бастилия-Титаник осталась в живых, и среди её узников сижу я – новый маркиз де Сад. Мало кому известно, что ещё одиннадцатого июля 1789 года маркиз, крича из окна Бастилии, подстрекал собравшихся внизу ремесленников и буржуа Сент-Антуанского предместья к нападению на тюрьму. «Нас убивают здесь!» – кричал де Сад. В результате его в тот же день увезли из Бастилии. Он успел лишь спрятать в стене крепости рукопись «Ста двадцати дней Содома». Рукопись была найдена только в двадцатом веке, а маркизу в его 18-ом пришлось заново переписать «120 дней». Бастилию восставший народ взял 14 июля, когда в стенах её содержались всего семь узников.

Сколько узников в букве "К"? Лучший тюремный архитектор своего времени немка Катерина соорудила для нас эту букву "К", будь она проклята. Сколько нас тут?

Лефортово – молчаливая, тихая тюрьма. В ней, невидимые для глаз заключённого Савенко передвигаются в баню, на прогулки, к адвокатам, к следователям и в суд – другие заключённые. Сколько нас здесь на четырёх этажах, мы не знаем. Нас усиленно прячут друг от друга. Сидим мы по двое, по трое в каменных мешках-пеналах, соседей нам меняют раз в несколько месяцев. Когда выводят, то наши стражники издают трескающие звуки, сжимая в руке металлический кругляш с мембраной, – предупреждают «ведём государственного преступника!» Вторым способом оповещения служит стучание по полым трубам – обрезки их прикреплены к стенам у каждой двери и вдоль коридоров. По пути следования есть деревянные чуланы – мешки, в которые в случае появления встречного зека нас прячут. Но подсчитать нас нам всё-таки можно. Нас нам. На крыше крепости имеются прогулочные камеры, покрытые сверху решёткой и сеткой – этакие зинданы, числом пятнадцать. Если предположить, что 15 прогулочных двориков заключают в себе за каждый час прогулки, предположим, каждый по два заключённых, то в пятнадцати находятся 30 заключённых. Прогулки начинаются около восьми и никогда не длятся дольше 12 часов. За это время (так как, чтобы привести и отвести пятнадцать контингентов зека, требуется время, нас поднимают на двух лифтах) через прогулочные дворики проходят три смены заключённых. Следовательно 30 х 3 = 90 зека. Из опыта проживания последовательно с пятью сокамерниками могу свидетельствовать: на прогулки ходит едва ли один из трёх заключённых. Из пяти моих сокамерников только один, первый, подсаженный ко мне информатор сука Лёха, постоянно ходил на прогулку, остальные предпочитали спать.

Таким образом, путём несложной тюремной арифметики получаем: если одна треть целого – это 90 человек, то три третьих есть 3 х 90 = 270 человек.

Эта цифра населения тюрьмы выглядит вполне достоверной ещё и потому, что её возможно проверить другим приблизительным подсчётом. На каждом этаже расположены 50 камер, а обитаемы лишь два этажа. Почему мы знаем об этом? Дело в том, что в следовательский корпус нас водят по лестницам через третий этаж, и таким образом визуально видно, что третий и четвёртый этажи необитаемы. По пятьдесят камер на двух этажах, все трёхместные, дают население в 150 х 2 = 300 зека. На самом деле некоторые камеры на первых двух этажах также необитаемы: 24, 41, 22, я видел много раз, проходя мимо в изолятор или по пути к адвокату, поэтому количество заключённых в отечественной Бастилии не может быть более чем 200 человек. Скорее даже менее. От 150 до 200 представляется реальной цифрой. Полторы или две сотни голов, мы живём в беззвучном полумраке тюремного мира. В темпе подъёмов и отбоев, о них сообщают в кормушку Zoldaten злорадными голосами: «Добрый день! Подъём!» Какой на хуй добрый! Будучи осужден по всем статьям, по которым меня обвиняют, я получу 23,7 года! – думаю я из-под одеяла. В темпе видимой в квадрат кормушки физиономии баландёрши (страшны как прабабушки!) «Завтракать будем?!» «Обедать будем?!» В темпе радио, программы меняют каждые два или четыре часа, в темпе телевизора, в темпе индивидуальных для каждого кошмаров.

В Лефортово содержатся федеральные, т.е. государственные преступники. Здесь хозяин один – Федеральная Служба Безопасности. Современная инквизиция. Существование своей тюрьмы у службы безопасности противоречит всем возможным правам человека. Ни в одной стране мира ни у одной службы своих собственных тюрем нет. CIA не имеет своей тюрьмы, нет своих тюрем и у самых реакционных режимов Азии. Есть только в России. Революционерам будущего времени могу завещать следующее: не успокаивайтесь, пока этот символ абсолютистского государства, тюрьма в виде буквы "К" не будет разрушена. Сломайте её и на развалинах установите подмостки. И напишите: «Здесь танцуют!»

Центральный пульт, там всегда отирается пять, шесть, десять наших тюремщиков, выглядит именно как дирижёрский. Там стоят несколько экранов компьютеров, на них нас просматривают, там есть микрофоны прослушки. Там помещается вся тяжёлая советская машинерия тюремного спектакля, доставшаяся наследием в третье тысячелетие от КГБ. Спектакль, – вот что просится быть совершенным здесь, вот какое действо. Должны выйти из камер и стать в коридорах и на лестницах узники Лефортовской крепости. Из 101-й должен выйти Салман Радуев – чеченский генерал с бородой и в тёмных очках, из 96-й «корейский шпион» Валентин Моисеев, должен выйти хозяин КРАЗа Анатолий Быков, выйдет толстый Титов – коммерческий директор НТВ, должен выйти я, САВЕНКО, он же писатель Лимонов, должен выйти сука Лёха, молодой бандит Мишка, наши ребята: Серёга Аксёнов, Пентелюк, маленькая Нина Силина, революционные комсомольцы и комсомолки, израильский гражданин Давид, арестованный якобы за кражу алмазов. Все мы должны выйти и сказать свои монологи, потом вступить в диалоги, в полемику между собой и нашими тюремщиками. Радуев скажет, что Чечня заслужила свою независимость, что жить с Россией она всё равно не станет, хоть закатай её в асфальт, нечего Чечне с Россией делать. Должен выйти подельник Радуева, его солдат Аслан Алхазуров, и сообщить, что семь членов его семьи были расстреляны из танков, подчинённых генералу Шаманову, его отец, жена, две дочери, семи с половиной лет и двухнедельная девочка, его сестра и её сын и дочь. Показать, пользуясь детскими манекенами, что старшей дочери осколки снаряда попали в голову – мозги повылетали, а младшей снесло головку вообще. Аслан должен говорить спокойно и показывать указкой на манекен. Вот здесь. Жене тоже поразило голову. И указкой показать где. Вот здесь. Одет Аслан должен быть в костюм и галстук. За банку варенья солдаты федеральных войск, будет спокойно говорить Аслан, за банку варенья показали место, где захоронили двух женщин, жену Аслана и сестру, и двух девочек. Для остальных, а всего было сто машин, из пассажиров спаслись 25 человек, для остальных выкопали две огромные ямы и, забросав трупы землёй, поставили на них палатки и жили. У отца Аслана, когда его эксгумировали, отрыли, под ногтями была земля. Тут Аслан скажет, что отец его, брошенный в яму, по его мнению, был ещё жив, когда его погребли, и отойдёт в сторону, предоставив сцену Быкову Анатолию.

2
Перейти на страницу:
Мир литературы
Наши партнеры