Скандальные последствия - Маринелли Кэрол - Страница 11
- Предыдущая
- 11/23
- Следующая
— Пожалуйста, говори потише, — предупредила она.
— Это не я тут шумлю, — заметил Нико.
Ребенок выплюнул соску и снова заплакал.
— Мне нужно покормить его.
— Так корми, — ответил Нико. — Я приготовлю себе что-нибудь выпить.
Он отвернулся к кухонным ящикам, а она устроилась на диване с ребенком.
Конни с облегчением присела на мягкие подушки и начала кормить сына. Это дало ей время прийти в себя, пока Нико вскипятил чайник и читал инструкцию к растворимому кофе.
— Чайную ложку кофе и две сахара, — пришла на помощь Конни.
— Выглядит омерзительно, — отозвался Нико. Он никогда еще не пил растворимый кофе.
— Не говори так о моем лучшем друге, — пошутила Констанс. Кофе и в самом деле постоянно выручал ее: и в два часа ночи, и помогал проснуться утром, а после кружки кофе она могла справиться со всеми делами.
Нико слабо улыбнулся.
Пока он занимался кофе, она в тишине покормила ребенка. Конни никогда бы не подумала, что он может быть таким терпеливым.
С момента их встречи она успела многое прочесть о нем.
Казалось, что существовало два разных человека: один постоянно курсировал между Европой и Америкой, с вереницей любовниц и успешных дел, горел энергией; другой спокойно попивал кофе, пока она кормила ребенка. Он прямо посмотрел ей в глаза без следа неловкости и стыда.
— Что случилось? — Нико первый, кто не стал осуждать ее, а его голос задел какие-то струны в ее душе.
Конни медлила. Ей некогда было анализировать во что превратилась ее жизнь, — она выживала. Нико наверняка спросит о сыне, и, хоть у него и были все права, Конни с ужасом ждала этого вопроса.
— Я не знаю, — просто сказала она. Конни ждала едкого замечания, но Нико молчал. — Не знаю, как так вышло.
Конни прикрыла глаза.
— Ты потребовала аннулировать брак?
Констанс вздрогнула. Нико хотел услышать всю историю. Временами ей казалось, что свадьба случилась будто в другой жизни. С тех пор утекло столько воды, теперь она совсем другая.
— Я не смогла терпеть этот брак.
И в отличие от всех родных, Ставроса, священника, адвоката, всех, он не закричал, не начал умолять одуматься, не разозлился, а просто принял ее выбор.
— Я сказала им той же ночью. — Конни посмотрела в его бесстрастное лицо. — Когда увидела тебя в баре.
Нико не сказал ей, как долго он прождал ее в пустой постели и как проснулся один, а ведь ей он предложил то, чего не предлагал ни одной женщине.
— Родные не поняли меня.
— Могу себе представить.
— Вряд ли.
— Я знаю, какие порядки царят на островах. Моя мать… — Нико запнулся. — Она сказала, что ты переехала в Афины…
Конни осторожно кивнула. Она старалась не вспоминать то ужасное время.
— Я нашла работу. Но Димитрий знал владельца, вернее, он специально выяснил, кто это, и оболгал меня… Куда бы я ни обращалась, все отворачивались от меня. Мне говорили, что Димитрий меня уничтожит. — Конни потерянно пожала плечами. — Тут они оказались правы.
— Такие люди дерутся жестко и грязно, стоит чуть прищемить им хвост, — сказал Нико. Он на своей шкуре испытал такую тактику: его родители тоже поначалу старались перекрыть ему кислород, делали все, чтобы вынудить его вернуться. — Как ты поступила?
— У меня хватило денег приехать в Лондон. Думала, устроюсь тут, ведь никто не знал меня здесь, но родители перекрыли счета, и деньги скоро кончились. — Она нервно сглотнула. — Стала заметна беременность…
Нико едва сдержал вопрос, рвущийся с губ, но инстинкт подсказал, что еще не время. Он видел, насколько она вымоталась, а разговор будет непростой.
Нико мог и подождать: время не изменит фактов, кто бы ни был отцом ребенка. Несмотря на его беспощадность, Нико сражался только с равными соперниками, а она была не в состоянии дать отпор.
— Я смогла найти только эту работу, — продолжила Конни, когда тот самый вопрос так и остался незаданным. — Мне нужно было жилье. И место, куда вернуться после родов.
Конни с ужасом вспомнила то время: роды в переполненной больнице, постоянное чувство страха и одиночества. Роды были тяжелыми, и ей так хотелось, чтобы Нико был рядом.
— Но потихоньку все налаживается, — заверила она его. — Скоро я буду искать работу получше, как только решу вопрос с квартирой. — Голос дрогнул. Как без рекомендаций и без денег она устроится на работу и обеспечит своего ребенка?
— Не волнуйся о деньгах, я…
— О, пожалуйста! — Вместо успокоения, его слова ужаснули ее. Конни не хотела зависеть от него, от человека, который сам говорил, что жена и ребенок — это не для него. Ее недолгое замужество оказалось настоящей катастрофой. А отношения со Ставросом совершенно подорвали ее самооценку постоянными отказами и едва прикрытыми придирками. Конни хотела быть сильной, независимой матерью для своего сына. — Я справлюсь сама.
— Дело не только в тебе!
— Я не хочу, чтобы ты вмешивался в мою жизнь.
Слова прозвучали слишком резко, и Нико на секунду онемел.
Желчь подкатила к горлу. У нее было право выбора жить как угодно, но он не позволит… Нико запнулся в мыслях. Пока он решил даже в мыслях не признавать, что ребенок может быть его. Сейчас он будет воспринимать ее как клиента, чтобы с холодной головой разобраться со всеми ее проблемами.
— Просто давай для начала поможем тебе выбраться из ямы. Ты откладываешь деньги?
Нико, практичный человек до мозга костей, надеялся, что сможет подтолкнуть ее в нужном направлении. Может, если он поможет ей с квартирой и уходом за ребенком, тогда они смогут все обсудить. Конни нервно сглотнула.
— Сколько тебе платят? — спросил он.
— Я живу здесь и ем, — ответила Конни, утаив, что ела ту же отвратительную кашу и картошку, что и Генри. — А в обмен я присматриваю за домом…
— Он не платит тебе?
— Немного. — Сумма едва покрывала детское питание, и ей приходилось все еще кормить грудью, хотя молоко уже кончалось.
Нико устало прикрыл глаза, тяжело вздохнул.
— Мы живем в двадцать первом веке, — повысил он голос. — А с тобой обращаются как с рабыней. Есть специальные службы, которые занимаются одинокими матерями…
— У меня богатые родители в Греции, — возразила Конни. — Некоторым хуже, чем мне. Я справлюсь. Я ходила к врачу, он прописал мне витамины и таблетки. Как только они подействуют…
— Таблетки?
— Он говорит, у меня послеродовая депрессия. Я не хотела ничего принимать, пока кормлю грудью, но он сказал, что они безопасны для ребенка.
— У меня бы тоже депрессия началась, живи я в этой халупе, — ехидно вставил Нико. — У тебя не депрессия, Констанс, ты просто устала и в отчаянии. Таблетки это не исправят.
— Вот как, — горько усмехнулась она.
Раздался громкий стук костыля, и Нико стиснул зубы, когда Констанс отняла ребенка от груди и тот запротестовал.
— Он же еще не поел, — возразил он.
Само кормление не смущало Нико, но то, что она готова была бежать по первому призыву жадного старикашки, взбесило его.
— Он спит, — сказала Конни.
Генри все стучал и стучал. Она поправила одежду и молча направилась к лестнице.
— Что там за шум? Кто внизу? — потребовал ответа Генри.
— Никто. Простите, я включила телевизор слишком громко. Принести вам чего-нибудь попить?
— Поправь подушки.
Конни ненавидела это делать — наклоняться над ним, прекрасно зная, куда он пялился. Если бы Нико увидел мерзкую улыбку старика, пока Конни была вынуждена касаться его, то без промедлений врезал бы ему. А пока он сидел на кухне и думал, как лучше поступить. С тех пор как он узнал, где она, он не переставал об этом думать и сейчас, похоже, нашел решение.
Хорошо, что ребенок уснул. Нико не хотел подходить ближе и смотреть на него. Именно так он справлялся с проблемами. На работе он просто отбрасывал шелуху и сомнения и работал с тем, что имел на тот момент, а не с тем, что было или могло бы быть.
Если ребенок не его… Нико обвел взглядом комнату. Даже если бы это было так, он бы не оставил ее гнить тут.
- Предыдущая
- 11/23
- Следующая
