Командир - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 38
- Предыдущая
- 38/77
- Следующая
— Не похожи. Ой, не похожи!
— Ты еще «Ой, халтура» скажи. Пародист, блин, — хмыкнул я.
— Товарищ капитан, к вам у меня претензий нет, даже пистолет правильно повесили, на животе. Но старшина-то, ну куда он штык-нож повесил? Не так, дай-ка… вот… так как-то.
— Филлипов, тебе не кажется странным, что механик-водитель будет в форме пехотинца?
— А он что, в бою из танка вылезать будет?
— М-да, уел! Ладно, пусть будет. Другой формы точно нет?
— Танкиста — только та, что на вас. А пехотинцев целыми достались только два комплекта.
— Товарищ капитан, вас вызывают к товарищу генералу, — окликнул меня младший лейтенант с повязкой дежурного на рукаве.
Оправляя трофейную форму на животе, чтобы пакет не выпирал, я вместе с Сурковым двигался вслед за старшиной Филлиповым, осторожно пробиравшимся среди развалин зданий. Хоть здесь и был тыл дивизии, но и тут можно было схлопотать пулю от немецких снайперов. Как их горько называли наши бойцы, «охотники за головами». Зайдя в большой двор и пройдя арку, мы вышли к небольшому домику, стоявшему как-то особняком. Филлипов, вытянув руку, указал нам на что-то:
— Вон ваша техника и боец, который с вами едет!
Присмотревшись, мы одновременно повернулись к Филлипову и возмущенно спросили:
— Ты где здесь танк видишь?!
— И эта танкетка танк?!
Но старшина Филлипов махнул рукой и ответил:
— При захвате этого «не танка» семь наших парней полегли.
Мы смутились. Действительно, предлагают исправную машину, а мы рожи кривим.
Смущенно хмыкнув, я извинился.
— Ладно, Сурков, проверь технику, а я пока с пополнением познакомлюсь.
— Хорошо, товарищ капитан.
Поднырнув под маскировочную сеть, Сурков, на ходу поздоровавшись с новичком, нырнул в легкий трофейный танк T-II, стоящий вплотную к стене. Снова поправив складку на животе, чтобы пакет с документами не выпирал, я подошел к бойцу. Кажется, мои телодвижения не укрылись от него, и, бросив мельком взгляд на мой живот, он, вытянувшись, представился:
— Красноармеец Суворов, по приказу майора Василевского назначен к вам в экипаж заряжающим.
Скептически осмотрев его, я спросил:
— Боец, ты хоть снаряд в руках держал?
— Товарищ капитан, я служил в противотанковом дивизионе заряжающим.
Боец честно смотрел мне в глаза и внаглую врал. Судя по его чистым рукам, самое тяжелое, что он держал, это карандаш или стопку бумаги. Взгляд, которым он прошелся по мне и удаляющемуся старшине Филлипову, тоже доверия не внушал. Это были глаза сторожевого пса. Неужели они меня за лоха держат и я не пойму, кто это такой? Все-таки я был о генерале более высокого мнения, или это инициатива полковника? Ладно, потом узнаю. Повернувшись к вылезшему из танка Суркову, спросил:
— Ну что, Федя, далеко мы на нем уедем?
— Далеко недалеко, но за город точно!
— Докладывай точнее!
— Горючего полбака, на сто километров хватит, боезапас четыре полных обоймы с половиной. Четыре ленты к пулемету, и есть запасные, неснаряженные.
— Хорошо, через семь минут начало, — известил я их, посмотрев на наручные часы, подарок генерала, и добавил, первым двинувшись к танку: — В машину.
Забравшись через боковой люк в танк, взял протянутые Сурковым наушники, надел их и, проверив, велел изучить танк, пока было время. Покрутив штурвал поворота башни и осмотрев прицел пушки, повернулся к заряжающему, который с чем-то возился.
— Боец, что у тебя там? — наконец не выдержал я.
— Ленты перекладываю, товарищ капитан. Неудобно лежат.
— Ясно. Сурков, заводи, сейчас начнется. А вон и проводник бежит.
Взобравшийся на танк боец в пропыленном обмундировании, отдав честь, представился:
— Сержант Потапов, прислан к вам командиром разведроты, чтобы помочь с ориентированием по городу.
Задать ему вопрос помешала небольшая канонада, начавшаяся рядом с нами. Показав бойцу рукой, чтобы держался крепче, и приказав Суркову двигаться вперед, я снял с головы заряжающего наушники и надел их на голову Потапову.
— Так лучше? — спросил я его в микрофон.
Громкий вопль согласия заставил меня поморщиться, танк — вильнуть в сторону, а старшину — разразиться таким отборным матом, что боец покраснел, как спелый помидор.
— Говори тихо, боец, тебя все прекрасно слышат.
— Хорошо, товарищ капитан! Вот тут налево вокруг того дома и мимо сгоревшей полуторки, выйдете к красному трехэтажному дому, там наши. Вот, а за ним начинается площадь, там на противоположной стороне немцы, и у них много противотанковых пушек. Они вас там быстро сожгут, поэтому мы туда не поедем…
— Боец, так какого хрена ты нам об этом рассказывал?! — опередил меня на мгновение старшина.
— Чтобы вы, товарищи, были в курсе происходящего в городе. Вот тут опять налево. Дальше прямо.
— Так, юморист, показывай точно и без воплей, куда ехать. Понял, боец?
— Да, товарищ капитан, понял. Вон, где подбитый «мессер» лежит, направо. Так, ага… влево, тут прямо, ага-ага, этот сгоревший танк лучше объехать справа, левая сторона заминирована. Все, товарищ капитан, дальше немцы, там уже сами.
— Понял, не впервой! Спасибо, боец, возвращайся к своим.
— Хорошо, товарищ капитан, я побежал!
Забрав наушники и проследив, как боец метнулся в дом, откуда нас с подозрением разглядывали красноармейцы и командиры, велел Суркову двигаться дальше. Бойцы, засевшие в доме, открыли бешеную стрельбу в сторону противника, и я приказал дать газу. Мы пролетели по небольшому проулку, объехали перевернутую санитарную полуторку с лежащими вокруг телами мертвых бойцов, которых никто не удосужился убрать, и, следуя рассказу Потапова, повернули направо. Благополучно миновав полевую кухню, около которой скопилось до взвода немецких солдат, мы рванули дальше.
— Товарищ капитан, — умоляюще посмотрел на меня заряжающий, рассматривая в перископы немцев.
— Дыши спокойно, боец, мне тоже хочется перестрелять эту падаль, но я же терплю, и ты терпи, сожми челюсти и терпи. Так, старшина?
— Да, товарищ капитан, так и хочется их снова на гусеницы намотать, но задание превыше всего… Ах ты бисов сын, куда лезешь?! — обругал старшина нерасторопного водителя грузовика, выскочившего из-за угла дома.
Чудом увернувшись от лобового столкновения, мы помчались дальше под удивленными взглядами немцев. Мол, почему это боеспособная техника уезжает от передовой?
— Старшина, впереди патруль и шлагбаум, языки я им вряд ли сумею заговорить, так что гони сразу, как подъедем к шлагбауму. Понял?
— Да, товарищ капитан, понял!
— Боец, заряжай разрывными.
— Готово, товарищ капитан, зарядил, — услышал я в наушниках радостный возглас бойца, который не смог заглушить смешок старшины.
— Ага, заряжающий, одиннадцать секунд заряжал. Нас за это время одиннадцать раз бы успели поджечь. Быстрее работай, парень. Быстрее!
— Ладно, старшина, не ори на парня. Он ведь в первый раз в танке воюет. Так, боец?
— Да, товарищ капитан, так!
— Ну вот видишь, новичок он. Готовьтесь, пост. Давай, жми, газу-газу-газу!
Повернув башню, я с ходу, короткими очередями выпустил первую обойму по стоящим рядом грузовикам с солдатами, которые либо доставили пополнение, либо новую часть на смену. Брезенты двух машины разлетелись лохмотьями. Никто из кузова не вылез, только несколько струй красной жидкости полилось на городскую брусчатку. Да, в упор по кузовам, набитым солдатами, — это верная смерть. Потихоньку расстреливая вторую обойму, мы на полной скорости вырвались на окраины Могилева, сбивая ограды и плетни.
— Здесь сверни в проулок, и по берегу Днепра идем дальше! Понял?!
— Понял, только там немцы.
— Обозники это, гони.
Раскидав телеги и пройдясь по не успевшим разбежаться немцам из пулемета, мы свернули и помчались дальше вдоль берега, стараясь не попасться в силки немецких постов, которые наверняка уже были предупреждены.
- Предыдущая
- 38/77
- Следующая
