Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе - Рид Дуглас - Страница 55

• Предыдущая
• 55/82
• Следующая

Я предоставил краткое, но, надеюсь, вполне достаточное описание «немецкого социализма» Отто Штрассера и той экономической системы, которую он намерен построить в своем Четвертом рейхе, о справедливом социальном устройстве, которое он замышляет.

Далее возникает вполне закономерный вопрос — а каково будет политическое устройство этого государства? Будет ли это монархия, республика, централизованное или децентрализованное государство? И по этому вопросу планы Отто Штрассера дают нам весьма интересную пищу для размышлений. Те, кто сегодня так или иначе изучает его теорию государства, обязательно должны помнить, что она была сформулирована десять лет назад, и это придает еще больше важности тому факту, что сегодня, в начале войны, когда будущее абсолютно неясно, некоторые его идеи, высказанные еще тогда и в самых общих чертах, сегодня вызревают в умах огромного числа людей во многих странах.

Итак, первое, о чем я скажу, так это о принципах, на которых Отто Штрассер основывает политическую структуру немецкого социалистического Четвертого рейха. Его главный принцип, золотое правило, говорит он (и в этой книге я уже показал, каким образом он пришел к данному заключению), состоит в том, чтобы любой ценой избежать этого ужасного господства чиновников, этой чудовищной бюрократии, сросшейся со своими местами, из которых, кажется, уже ничто не сможет их выгнать. Он просто одержим этой идеей, но это — правильная одержимость.

Во-вторых, — и это особенно интересно, потому что относится ко времени разрыва с Гитлером — максимально возможное самоуправление во всех областях немецкой жизни. Крестьяне, а не чиновники, будут решать, как доить коров; обувщики, а не чиновники, будут определять, как шить обувь; мясники, а не чиновники, будут решать, когда забивать скот; врачи, а не чиновники, будут решать, какая реформа необходима для здравоохранения; саксонцы, а не прусские чиновники, будут решать вопросы, связанные с Саксонией. (Гитлер посадил на шею своих соотечественников-австрийцев целую орду прусских чиновников.)

В-третьих, это — федерация. Это прямая противоположность гитлеровской теории о централизации, которую он воплощает на практике, о сосредоточении всей власти в руках одного человека, так что получается, что его слово является законом для самых отделанных уголков страны, теории об одной столице, одном парламенте и т. д.

Отто Штрассер намерен разрушить последние остатки этой системы (напомню, что его план датирован 1930 годом, до прихода Гитлера остается целых три года) и построить новую систему, основанную на принципе федерации. Он говорит, что местные различия в религии, традициях, обычаях и характере в Германии слишком велики, чтобы жестко централизованное управление имело шансы на успех.

Этот момент, как мне кажется, наиболее интересен во всей политической философии Штрассера — во всяком случае, сегодня-то уж точно. В настоящий момент государственные деятели, политики, заговорщики, интриганы ломают головы, пытаясь ответить на вопрос: какой будет Германия по окончании этой войны — учитывая, что мы в ней в конечном итоге победим — и как сделать так, чтобы она заново не возродилась в своем ужасном военном обличии, чтобы вновь нанести нам удар, и даже не пыталась это сделать.

Первым и самым важным, жизненным условием будущего мира, по моему убеждению, должно быть следующее: после этой войны все страны должны занять жесткую позицию и в корне пресечь любую попытку со стороны новой Германии, направленную на пересмотр границ силой. Они не должны бояться или сидеть и с равнодушием взирать на то, как она подминает одну страну за другой, и ждать, пока опасность возрастет до такой степени, что всем придется в панике бросаться в последний момент к оружию.

Если после этой войны у нас не будет подобной решимости, то никакие словесные выкрутасы, никакие обращения к здравомыслию Германии, никакие призывы к третьим сторонам заключить с этой страной какие-нибудь договоры и даже никакой новый режим, который установится в Германии, не гарантирует нам мира. Этот момент мы все должны четко понимать, потому что без него мы не можем рассчитывать на то, что Германия, не важно, какая — Гитлера, Геринга, Гогенцоллернов и даже Германия Штрассера — будет проводить мирную политику, потому что миротворцы вновь будут объявлены вне закона, подвергнуты гонениям и казням, как это случилось при Гитлере. Не Германия, а мы должны после этой войны управлять мирным процессом, как было в 1918–1939 годах.

Допуская, что эта несложная мысль каким-то образом дойдет до сознания английского руководства и что они соответствующим образом выстроят свою политику, я, тем не менее, хочу подчеркнуть, что после этой войны на карте должна появиться новая Германия, которую будет возглавлять человек, желающий мира, и который будет понимать, что жить в мире гораздо выгоднее. Но какой должна быть эта Германия?

Сегодня люди, определяющие движение фигур на политической сцене мира, проигрывают разные сценарии. Одни Додумывают над тем, чтобы восстановить две Германии, Германию Гогенцоллернов и Германию Габсбургов, то есть вернуть к власти королевские фамилии, которые Первая мировая согнала со своих мест, князей, чей неутолимый милитаристский аппетит никогда нельзя было удовлетворить. Другие не против вернуть к жизни все немецкие монархии, возродить все «дорогие маленькие германии» милого XIX века, всех царей, князей и т. д. Но очень скоро все эти корольки будут в очередной раз поглощены королем Пруссии, все начнется сначала.

Взгляды Отто Штрассера на будущую структуру Германии крайне интересны, особенно с учетом проблем дня сегодняшнего. Такое впечатление, словно он видел на десять лет вперед, понимая, что рано или поздно мир задумается над этим вопросом. Ведь правление Гитлера лишний раз показало, что это не что иное, как триумф Пруссии. Его единоличное господство, указания, отдаваемые всем из Берлина, вполне подтверждают это. Его Grossdeutschland, Великая Германия есть не что иное, как Великая Пруссия, которой подчинены все остальные, готовая к новой завоевательной войне. Вот почему в высшей степени заслуживает внимания тот факт, что Отто Штрассер еще десять лет назад в качестве краеугольного камня своей схемы нового германского рейха предложил разрушить Пруссию. (И сегодня это — одно из главных его предложений.)

«Я знаю, — писал он, — что каждое предложение по расформированию Прусского государства подвергается нападкам, в упреках в непатриотизме, поскольку в результате этой меры якобы исчезнет созидательный прусский дух. Я слишком хорошо знаю о той роли, которую Пруссия и прусский дух сыграли в истории Германии, чтобы уступить каким-либо антипрусским настроениям, источником которых, быть может, является даже моя родная Бавария. Но внимательное изучение немецкого характера и немецкой истории показывает, что прусский вариант решения общегерманских проблем был лишь аварийным выходом, хотя это никак не умаляет всего того, что сделали с его помощью Фридрих Великий и Бисмарк. В либеральную эпоху только господство Пруссии дало возможность сформировать твердое основание для построения рейха. Но сегодня немецкий народ становится нацией, и это требует переплавки этого исключительного, малогерманского духа и всех его проявлений». Было ошибкой, продолжает он, автоматически ставить клеймо «сделано в Пруссии» на всех немцев. Время требует не подчинения всех типов немцев какому-то одному, но смешения этих типов, брака «прусского» и «австрийского» духа, чтобы из их союза на свет явился настоящий немец.

Этот настоящий немец, пророчески писал Штрассер (и эти его слова заслуживают восхищения, поскольку он писал их в то время, когда Гитлер говорил Германии, что весь мир и особенно Европа являются ее непримиримыми врагами), «будет обладать тем европейским сознанием, недостаток которого столь зловеще просвечивает в этом прусском продукте».

Я выделил курсивом эти слова потому, что они имеют непреходящее значение. Нужно было иметь большое мужество, чтобы произнести их в то время; они совершенно противоречили общему настроению, охватившему в тот момент Германию. Они показывают нам человека, который думает так же, как думает любой нормальный человек в любой стране — как человек мирный.

• Предыдущая
• 55/82
• Следующая