Хотел ли Гитлер войны: к истокам спора о Сионе - Рид Дуглас - Страница 17
- Предыдущая
- 17/82
- Следующая
Упомянутые «Двадцать пять пунктов» были приняты Гитлером в качестве программы, а потому он никогда не позволял открывать по ним какую-либо дискуссию. Тем не менее, он добавил туда некое дополнение, по сути, уничтожавшее основной смысл документа. Это было дополнение к одному из самых важных пунктов, требовавших разукрупнения больших земельных владений для решения разных вопросов. Подобное изменение было сделано им в качестве уступки интересам крупных промышленников и землевладельцев, с которыми он уже давно находился в самых тесных личных отношениях. И тем не менее, это требование — об экспроприации земель — было одним из самых важных в «Двадцати пяти пунктах», именно оно оправдывало претензии партии на слово «социалистическая», которое значилось в ее названии. Из-за этого исправления подозрительность в отношении Гитлера усилилась — и особенно у такого человека, как Отто Штрассер. Поскольку конфликт идей и идеалов между Гитлером и братьями Штрассерами, между убежденными национал-социалистами и человеком, который просто хотел стать у руля партии, играет важную роль и сегодня — как в развитии Германии, так и в истории, о которой идет речь в этой книге, — то я воспроизвел эти «Двадцать пять пунктов» в приложении IV, дабы их можно было сравнить с программой Отто Штрассера «Немецкий социализм», о которой я расскажу в следующей главе.
Ганноверская конференция, на которой Гитлер получит Такой отпор, одобрение, выраженное социалистической части Национал-социалистской программы, изъявление преданности Грегору Штрассеру — все это стало настоящим триумфом обоих Штрассеров и их учения. Однако затем они потерпели поражение — первое из серии поражений, которые В итоге приведут к разрыву с Гитлером (для Отто) и к смещению с должности и смерти (для Грегора). Гитлер переиграл их следующим образом.
Получив из Ганновера донесение от Федера, он созвал в Бамберге свою контрконференцию, на которую пригласил всех лидеров Южной Германии, а также партийных руководителей из Северной Германии, людей Штрассеров. Однако с севера никто не приехал, поскольку в то время занятие политикой для этих людей было слишком большой и недешевой роскошью. Ведь большая часть этих людей жила на грани бедности или они держали свое дело, которое никак не могли оставить без надзора. Да и дорога на юг вылетала в копеечку.
Только Грегор Штрассер, счастливый обладатель бесплатного ж/д билета, и Геббельс, получавший от Штрассера 200 марок в месяц, прибыли на это мероприятие. Там Геббельс впервые и увидел Гитлера. Он вообще много чего там увидел. Он увидел толпу крутившихся вокруг Гитлера сидевших на зарплате чиновников из Коричневого дома в Мюнхене{29} (магнаты неплохо снабжали Гитлера деньгами), он увидел кучу личных автомобилей… И он сопоставил все это в уме с той бедностью и аскетичностью, которые царили на встрече северогерманских лидеров, и со своей жалкой зарплатой в 200 марок в месяц.
Вот тогда-то Геббельс и решил, что он до сего момента стоял не на той стороне, и поспешил перейти на другую сторону. Громко и с выражением искреннего раскаяния он заявил, что не может более поддерживать решения, принятые в Ганновере, где он призвал к исключению Гитлера из партии.
Грегор Штрассер остался в одиночестве. Его сторонники были далеко. Геббельс публично предал его. Он был беден, у Гитлера были деньги. Он пожал плечами и… принял поражение.
Его оставили во главе северогерманской парторганизации, поскольку Гитлер так и не мог попасть на эти территории. Однако Адольф отказался обсуждать программу, предложенную Штрассерами. «Двадцать пять пунктов» снова заняли свое место в качестве официального программного документа партии.
Именно с этого дня началась смертельная вражда между Штрассерами и Геббельсом, причем сопровождал все это весьма театральный эпизод. Геббельс уехал с конференции в машине Гитлера. При этом он что-то мурлыкал под нос. Макс Аман, директор гитлеровского издательства Eher{30}, с любопытством глянул на него и прошептал Гитлеру: «Это Мефистофель нашей партии».
В качестве примера вопроса, волновавшего в те дни членов партии и приводившего к подобным разногласиям, я могу привести диспут по поводу конфискации собственности прежней правящей династии. В тот момент он был в самом разгаре. Упирая на то, что инвалиды войны, жертвы инфляции и другие категории населения так и не получили никакой компенсации, Штрассеры и основная часть членов партии выступали за конфискации. Гитлер, торговавшийся за спинами товарищей с магнатами, выступал против.
Однако братья возобновили борьбу в Северной Германии, и Грегор, после измены Геббельса, уговорил Отто оставить работу в концерне графа фон Хертлинга и посвятить все свое время делу партии. Произошло это в начале 1926 года. Получив компенсацию за разрыв контракта, до истечения которого оставалось два с половиной года, Отто Штрассер основал северогерманское издательство Kampfverlag и стал издавать и распространять в Берлине и других городах севера национал-социалистические издания.
В течение 1926–28 гг. все северогерманское отделение Национал-социалистической партии находилось под идейным влиянием и контролем Kampfverlag (в нем равными долями владели братья Штрассеры и третий человек, их партнер Хинкель). Оно было больше издательского дома Гитлера Eherverlag, располагавшегося в Мюнхене. Через это издательство велась серьезнейшая борьба за умы немцев, борьба в области идей, организации, рекламы и финансов, борьба между Мюнхеном и Берлином, между Гитлером и Штрассерами, между Eherverlag и Kampfverlag.
В 1927 году Гитлер нанес решительный удар, который, как оказалось впоследствии, стал смертельным для Штрассеров.
В поисках орудия, которое можно было бы использовать против Штрассеров, чья несгибаемая убежденность мешала его тактическим идеям, он остановил свой выбор на Геббельсе, который покаялся перед ним на съезде в Бамберге, став заклятым врагом «берлинских братьев». В 1927 году он назначает Геббельса главой регионального отделения партии в Берлине, одновременно дав ему поручение организовать выпуск новой газеты Angriff{31} — в пику продукции Kampfverlag. Она должна была стать занозой в лагере братьев.
Сложилась весьма любопытная ситуация. Отто Штрассер, у которого вообще не было никакой партийной должности, имел формальное право на издание партийного органа в Берлине. Геббельс, бывший лидером партии в Берлине, публиковал в пику Отто неофициальную газету. Грегор Штрассер был заместителем Гитлера, вождем национал-социалистов всей Северной Германии. Геббельс был назначен на пост лидера берлинского отделения для того, чтобы ослабить и ниспровергнуть старшего брата. Таков был один из ранних примеров того, какими методами Гитлер добивался поставленных целей.
На протяжении трех лет, с 1927 по 1930 год, вендетта, увы, осуществлялась планомерно и неотступно. Сначала все происходило за сценой, потом военные действия перешли в открытую фазу. Торговцы враждующими газетами устраивали драки на улицах, а социалисты и коммунисты смеялись и потирали руки. Но в этой междоусобице Геббельс имел лишний козырь на руках — он еще был и командиром берлинских штурмовиков.
Однажды Гитлер лично явился в хорошо оборудованную контору Отто Штрассера, располагавшуюся на Нюрнбергерштрассе. Он попытался заставить его добровольно отказаться от издания газеты, проповедовавшей национальный социализм — Berliner Arbeiterzeitung. Штрассер отвечал: «А почему именно я? Мы же первыми оказались на этой поляне. Наши газеты выходят не первый год. У нас есть официальное разрешение от партии на публикацию газет. Мы сделали все, что нужно, подготовили почву. Благодаря нашим усилиям партия и ее пресса сегодня процветает. Скажите Геббельсу — пусть прекратит печатать свою газету».
Гитлер отвечал: «Это не вопрос права, а вопрос силы. У Геббельса есть штурмовики, и что вы будете делать, когда однажды сюда придут двадцать здоровых парней и разнесут все вдребезги?»
- Предыдущая
- 17/82
- Следующая
