Коллекция детективов - Дарнелл Оливия - Страница 9

— Извини, Джош. Ты был моим другом, но ты сам видишь, как всё обернулось. Ты — убийца.

Дельброк сделал шаг назад, и в его руке внезапно появился револьвер.

— Никому не двигаться с места! — приказал он.

Трюк с револьвером застал всех нас врасплох. Шэйн тихо заплакала. Дональдсон, забыв о правилах хорошего тона, начал ругаться. Соронов, как и положено артисту, начал мелодично позвякивать наручниками, а я нахмурился.

— Не поймите меня превратно, — твёрдо сказал Дельброк. — Револьвер только для самозащиты, это не признание вины. Я ни в чём не сознаюсь.

— Можешь не сознаваться. Против тебя железные улики. Я хочу прояснить мотив убийства Мандерхейма. Ты узнал, что продаётся «Квадрэнгл» — недвижимость, имущество. Осматривая заброшенную студию, ты наткнулся на хранилище старых роликов. В пустой студии валялось целое состояние, спрятанное в немых фильмах, которые сделаны до того, как появились современные законы об авторском праве. Все картины снимались не только на целлулоидной плёнке, но и на бумажной. Бумажные ролики можно было хранить в Вашингтоне.

— Ну, и?

— Со временем целлулоидная плёнка портится, а бумага — нет. Из-за этого почти вся ранняя голливудская продукция утеряна для истории. Она испортилась до такой степени, что стала негодной. Но у «Квадрэнгл» были бумажные ролики. Их можно переснять на современную плёнку и выпустить, как новые фильмы. Это может принести кучу денег. Поэтому ты убедил Пола Мандерхейма купить «Квадрэнгл». Ты хотел завладеть этими копиями. Ты писал тексты, а Мандерхейм вкладывал деньги. Был сделан один экспериментальный фильм, который случайно увидел Алексей Соронов. За это Мандерхейм вышвырнул его — обнародовать ваше открытие было рано.

— Ну и что? Даже если ты и прав, что с того?

— Мандерхейм, наверное, не захотел делиться и попытался избавиться от тебя. Тебе пришлось убрать его. Ты, Джош, хочешь завладеть всеми доходами от этого предприятия.

— Вздор!

— Тебе не повезло. Конечно, ты не мог предусмотреть, что Сандра Шэйн услышит выстрел и увидит тебя. Поэтому сегодня днём ты попытался избавиться от неё. Ты попытался надуть меня и создать впечатление, что убийца хотел убить нас обоих. Ты слегка задел меня, но в этом и состояла твоя ошибка — ясно, что я тебе нужен живой. Вся твоя защита держится на подтверждённом мною алиби.

— Ерунда! — воскликнул он. — Я не мог сегодня днём стрелять в неё. Я сидел на студии.

— В груде ржавых мотоциклов ты припрятал исправный. Конечно, полиция не следила за мотоциклистами. Тебе даже нужно было только проявить немного смелости и наглости. Думаю, ты просто надел комбинезон и приехал в Тауэр-Палас под видом рабочего.

Уверенность Дельброка поколебалась.

— Кроме тебя, никто не знал, что я поеду к Сандре и попытаюсь уговорить её изменить показания.

— Все это неубедительно, Шерлок, — он поджал губы.

— Для меня убедительно. Ты ждал моего приезда на крыше. Должно быть, наш разговор показался тебе опасным. Я попросил её опознать подозреваемого, имея в виду Соронова. Ты, наверное, подумал, что разговор идёт о тебе, и спустил курок, а затем вернулся на студию, как будто не покидал её.

— Ты не можешь это доказать.

— Приехав за тобой, я зашёл на территорию студии и почувствовал сильный запах выхлопных газов, — сказал я. — Это и есть доказательство.

— Не для суда. Для суда будет доказательством моё алиби — я провёл прошлую ночь на озере Шервин.

— Библейский Джошуа остановил солнце. Ты остановил луну, вернее, создал видимость её остановки. Когда ты оглушил меня вчера вечером в своём плавучем доме, луна вставала слева от меня, на востоке. Когда я очнулся, она, казалось, была на том же месте, и, кроме того, у меня болела рука.

— Болела рука, — он напрягся.

— Думаю, ты не очень сильно треснул меня по голове, а затем вколол мне какое-то снотворное, чтобы я вырубился на несколько часов. Пока я спал, ты поехал в Голливуд, убил Мандерхейма и вернулся на озеро. Всё это время я находился в бессознательном состоянии. Теперь начинается самое интересное.

— Давай, давай, гений, — он облизнул губы.

— Ты подождал, когда луна, садясь, достигнет почти того же положения, которое она занимала, поднимаясь на востоке, и повернул свой плот на сто восемьдесят градусов носом на север. Затем ты привёл меня в чувство. Луна опять была слева от меня, только чуть выше. Поэтому я, естественно, подумал, что прошло всего несколько минут. Это тебе и было нужно. В действительности прошло несколько часов. Чтобы я не мог увидеть, что луна садится, а не восходит, ты затащил меня в дом с окнами, закрытыми светомаскировочными шторами.

Ты напоил меня, и сам притворился пьяным. В таком состоянии я приписал быстротечность ночи действию шотландского виски. Неожиданно оказалось, что уже утро. Первые отблески зари появились справа, на востоке. Я заснул. Проснувшись, я увидел, что солнце было слева от меня. Когда я отсыпался после пьянки, ты вернул плот в первоначальное положение.

— Что-нибудь ещё?

— Всё, за исключением того, что я на все сто процентов уверен, что Мандерхейм убит из той же пушки, которую ты держишь в руке.

Дельброк начал медленно отступать к двери.

— Вам не удастся провести баллистическую экспертизу. Я ухожу.

— Ни с места, Соронов! — заорал я. — Если ты попытаешься схватить его, это будет твоим самоубийством!

Русский даже не шелохнулся. Он стоял, как громом поражённый. Но мой вопль заставил Дельброка дернуться. Это и было нужно Дэйву Дональдсону. Он выхватил свой полицейский револьвер 38 калибра и всадил в Джоша два горячих кусочка свинца. Дельброк рухнул на пол и испустил дух.

Грег проснулся и довольно улыбнулся в темноте. Отлично, Кэрри опять приснился кошмар. Он лежал на своей стороне кровати и с улыбкой прислушивался к её громким прерывистым стонам. Сегодня, наверное, кошмарчик был особенно страшный, подумал он. Иначе бы она так не стонала.

Радость исчезла. Теперь её придётся опять жалеть, хмуро напомнил он себе и подумал, что как-нибудь смог бы прожить и без этих сюсюканий. Чёрт бы побрал эту ненормальную дуру! Почему он не женился на длинноногой блондинке? Тогда всё было бы иначе… Увы, так распорядилась судьба, а у судьбы, мысленно сказал он сам себе, нельзя просить всего — во всём следует знать меру. Если бы Кэрри была красивая блондинка, то, скорее всего, не видела бы эти свои вещие сны. Так что грех гневить судьбу, для получения других удовольствий существуют другие женщины.

Кэрри вздрогнула, особенно громко вскрикнула и резко села, сдёрнув с ног покрывало. Грег смотрел на силуэт жены в темноте. Её всю била дрожь.

— О, нет! — прошептала Кэрри. — Нет, только не это!

Она заплакала, и её маленькое угловатое тело задрожало от рыданий. О, Господи, подумал Грег, ну почему так долго!

— Крошка, — с притворной нежностью позвал он жену.

Кэрри с испуганным криком повернулась и невидящим взглядом уставилась на него.

— Иди сюда, — ласково позвал Грег. Она расставила руки в стороны и, всхлипывая, бросилась к нему на грудь. — Успокойся, крошка, — он с трудом заставил себя говорить участливым голосом. — Всё в порядке. Я здесь, рядом.

Приглушённо рыдая, Кэрри благодарно прижалась к нему.

— Опять плохой сон? — участливо поинтересовался он, стараясь, чтобы в его голосе были нотки заботы.

— О, Грег… — Кэрри едва могла говорить. — Это было так ужасно! О, как ужасно это было!

Он усмехнулся в темноте. Высший класс! Сон был что надо!..

— Куда ехать? — спросил Грег.

Кэрри напряжённо замерла на самом краешке сиденья и с тревогой смотрела через лобовое стекло. Сейчас она могла в любую секунду выкинуть свой обычный фокус. Она часто притворялась и делала вид, будто не знает, куда ехать. Хотя такое повторялось много раз, каждый раз её забывчивость выводила его из себя. Пальцы Грега начали медленно белеть на руле.