Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни - Куприянов Андрей Николаевич - Страница 29

Гербарий, детище П. Н. Крылова и Л. П. Сергиевской стал образцом для подражания во всех сибирских гербариях. Если в начале века он практически был единственным на просторах Сибири, то сейчас гербарии имеют все сибирские университеты и академические учреждения биологического профиля. Около 500 тыс. листов имеет Центральный сибирский ботанический сад СО РАН, 80 тыс. листов имеет гербарий Алтайского университета, 25 тыс. - Кемеровского университета, гербарий им. Л. М. Черепнина Красноярского педагогического университета насчитывает 100 тыс. листов, Красноярского государственного университета - 20 тыс. листов, Тюменского университета - 50 тыс. листов, Института леса СО РАН - 20 тыс. листов и т.д.

И как прежде, практически все эти гербарии создаются и поддерживаются исключительно энтузиастами, не имеющими средств, а часто и подобающих помещений. В суровые годы «перестройки» Гербарий Томского университета выжил благодаря героической работе его сотрудников и всемерной поддержке администрации университета, которые понимают уникальную значимость этого научного подразделения.

Гримасы финансирования российских университетов привели к тому, что научные подразделения в них закрыты, а, следовательно, сокращены штаты, и, прежде всего, гербарных работников. Эта еще одна причина медленного развития гербариев Сибири. А ведь по нормативам гербарного дела на каждые 15 тыс. листов положен один куратор, но эти правила, очевидно, не для России.

Уезжая в Петербург в 1914 году, П. Н. Крылов оставил проникновенное завещание, которое впоследствии было наклеено на откидную стенку каждой из 1000 коробок, хранящихся в Гербарии: «Гербарий Томского университета — крупное научное достояние. Десятки лет, трудами многих лиц, с любовью к природе и науке, заботливо создавался и хранился этот результат сложной коллективной работы. На нем возникла «Флора Алтая и Томской губ.». Без него невозможно и дальнейшее изучение растительности Сибири. Чтобы сотни тысяч сухих и хрупких растений этого Гербария могли долгие годы служить делу изучения сибирской флоры, необходимо всеми мерами охранять его от разрушения и беспорядка.

Более четверти века я хранил Гербарий Томского университета и вложил в него все свои сборы, произведенные в сорокалетний период. Оставляя теперь заведование этим Гербарием, я считаю себя вправе обратиться к работающим с ним: вашему попечению вверяется охрана целости и порядка Гербария и его развития».

Спустя более ста лет с момента написания этих строк заветы ученого остаются актуальными как никогда, поскольку со временем научная значимость Гербария возрастает, а отношение к нему ухудшается.

Еще в далеком 1925 году П. Н. Крылов мечтал о постройке для Гербария особого, специального, безопасного в пожарном отношении здания. Более того, по словам П. Н. Крылова, архитектор профессор Крячков составил проект будущего здания Гербария. Но этот проект остался не реализованным. Не осталось никаких вещественных доказательств, что такой проект был.

Неоднократно Крылов обращался к президенту Академии наук В. Л. Комарову с просьбой о содействии в преобразовании Гербария Томского государственного университета в научно-исследовательский институт. За год до смерти Крылов писал В. Л. Комарову: «Еще раз, может быть, последний, обращаюсь к Вам с просьбой… Не найдете ли вы возможным устроить наш Гербарий в качестве филиального отделения Гербария Академии Наук. Мне кажется, ему лучше пройти предварительно эту стадию, а затем уже, впоследствии, при помощи Академии перейти на положение исследовательского института; вероятно, в будущем для этого будет более благоприятное время».

Очевидно, это время еще не наступило, а как хочется гордиться сибирскими гербариями и знать, что мы первые не только «в области балета», но и в ботанике, в изучении растительного покрова огромной и до сих пор недостаточно изученной Сибири.

Крыловия пустынная — Krylovia eremophilla (Bunge) Schischk.

Памятник П. Н. Крылову и Л. П. Сергиевской в университетской роще (фото автора)

У каждого человека свой путь в науку. И у каждого своя судьба. Как и в любой отрасли человеческой деятельности, в науке есть свои «генералы», которые определяют стратегический путь развития, есть «полковники», которые воплощают замыслы «генералов», и есть труженики, добывающие «руду» знаний, из которой выплавляется чистое золото науки. Положение в этой иерархии определяет прежде всего талант человека, без которого «генералом» не стать. В ботанике, как ни в какой другой науке это важное условие, но не определяющее. К таланту еще необходимы такие качества, как физическое здоровье и работоспособность, это те условия, которые дают таланту раскрыться. Затем вступает в силу фактор случайности: необходимо быть в нужное время и в нужном месте. И наконец, в ботанике одним из наиболее важных условий для раскрытия таланта является наличие учителя, который закладывает необходимый научный фундамент. Можно любить науку, можно отдавать ей все свое время, трудиться не покладая рук, но если нет научной школы, то рассчитывать на большой успех едва ли возможно.

П. Н. Крылов был очень талантливым учителем. Одним из первых его учеников стал Леонид Антонович Уткин (1884–1964).

Он родился в 1884 году в поселке Кушве Екатеринбургской области в бедной семье. Отец, Антон Макарович, крестьянин Вятской губернии, самоучкой научился грамоте. Он зарабатывал тем, что писал вывески и иконы. Знакомый отца и его работодатель И. И. Галямин уехал в Томск, семья Уткиных также переехала, поскольку в Томске для отца была работа. В 1894 году в доме, где жили Уткины, случился пожар, отец потерял работу, и семья вынуждена была переселиться в маленький домик на Воскресенской горе. Грамоте Леня Уткин научился почти самостоятельно. «Мой дядя Олимпий Палкин, — вспоминал Л. А. Уткин, — задавал мне уроки — списывать с азбуки буквы. Раньше всего я научился заглавным буквам и начал понемногу писать. Дядя после этого совсем оставил занятия со мной. Далее я обучался самостоятельно. Бойкость чтения я приобрел благодаря журналу «Нива», читал роман «Призрачный царек», смысла не понимал, но навыки чтения при этом получил». Родители отдали его в начальную церковную школу, которую Уткин окончил первым учеником. После он шесть лет бесплатно учился в Томской духовной семинарии и также окончил ее одним из первых учеников. Дальнейший его путь был в духовную академию, а затем в священники. Л. А. Уткин хотел поступить в Томский университет. Но этому мешала откровенная бедность, у родителей не было денег для обучения. В годы первой русской революции семинарию, где учился Уткин, закрывали четыре раза. За участие в демонстрации учащихся Уткина избили нагайками казаки. К этому времени относится его первый литературный опыт. «Однажды у нас в семинарии, — вспоминал он, — был литературный вечер, и я написал о нем заметку в литературную газету «Сибирская жизнь», ее напечатали. Помню, много у меня было радости по этому случаю: «Неужели я еще и дальше что‑нибудь напишу и написанное напечатают?» И сказал я себе самому: «Это будет моим счастьем». В 1906 году Уткин окончил семинарию и поступил работать учителем в подготовительный класс Новониколаевского[8] реального училища. Так он зарабатывал необходимый стаж для поступления в университет.