Честь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис - Страница 41
- Предыдущая
- 41/92
- Следующая
Ударил колокол. Прошел уже час с того времени, которое Хью рекомендовал как наилучшее для похищения, но привязать лошадей к ограде позади дома Летиции юноше удалось лишь еще через двадцать минут.
Он вздохнул, переводя дух, и, сняв шляпу, подставил голову зарядившему снова дождю. Если Джек уже и был мокрым, то не от временами усиливающейся мороси, а, несмотря на довольно промозглый денек, от постоянно пробивавшего его пота. Под мышками на мундире расплылись темные пятна, и теперь он надеялся, что под дождем они станут не так выделяться, а забирающиеся за ворот струйки заодно охладят его тело. Напоследок требовалось проверить седла, подпруги, уздечки, ибо существовала опасность, что Хью не удастся отвлечь цербершу на достаточно долгое время и им с Летти придется прыгать на лошадей и с места в карьер скакать прочь. Стремена серой кобылки, предназначенной девушке, Джек на глазок подогнал под ее рост и очень надеялся, что не ошибся. Другая лошадка была навьючена скудными пожитками Беверли, причем некоторые ремни оставались расстегнутыми, дабы приторочить к седлу и вещи беглянки. Хотелось верить, что Рыжий Хью в своем письме не забыл посоветовать ей путешествовать налегке, а она вняла совету.
Возле знакомой калитки он на мгновение задержался, поднял глаза к небу, пробормотал себе под нос: «Эх, парень, ну зачем тебе это?», затем решительно толкнул створку и получил ответ на только что заданный себе вопрос. Летти расхаживала в садике перед домом, сырой гравий поскрипывал под ее сапожками для верховой езды. На ней был самый скромный дорожный наряд из темно-коричневого полотна, на голове девушки была мужская треуголка с низко опущенными, прикрывавшими лицо полями, но безыскусность облачения лишь подчеркивала ее изумительную красоту.
— Летти! — воскликнул Джек.
Она обернулась, ее зеленые глаза широко раскрылись, и спустя мгновение он заключил возлюбленную в объятия.
— Твоя тетушка?
— Ушла посмотреть на короля.
— Мы с тобой, наверное, единственные люди в Бате, которых не влечет это зрелище.
— Мой король здесь.
Джек рассмеялся.
Такие слова были более чем уместны в устах героини одного из столь любимых ею романов или театральных трагедий. Ему пришлось напомнить себе, что ей всего семнадцать лет, так что по возрасту она моложе его на целый год, а по жизненному опыту так и вовсе на десять. Но разве эта наивность не являла собой неотъемлемую часть ее пленительного очарования? Что с того, что она погружена в мир сумасбродных фантазий? Мужчины могут напропалую заводить шашни со всяческими актрисками, горничными или вдовушками, но под венец предпочитают идти с другими особами. Такими вот, как Летти.
Джек привлек девушку ближе и почувствовал, что она вся дрожит.
— Ты замерзла, дорогая, — промолвил он, слегка отстранившись. — Я заставил тебя ждать в саду слишком долго.
— Чуть-чуть замерзла, да. И я ночь не спала… уже не первую… впрочем, это не важно.
Ее нижняя губка вдруг дернулась, а в глазах вспыхнули слезы.
— Но дело еще и в том… что… что…
— В чем, моя дорогая? Идем со мной… вот сюда.
Он подвел ее к укромной белой садовой скамье, укрытой со всех сторон и сверху багряником, а потому не очень намокшей, смахнул с нее рукавом несколько капель и осыпавшихся лепестков.
— Что тебя волнует, любимая? Расскажи мне.
Она вздохнула.
— Нам, наверное, пора ехать?
— Тянуть, в общем, не стоит. Но раз уж миссис О’Фаррелл ушла посмотреть на короля, она наверняка вернется не раньше, чем он получит свой дом. Что, судя по этой, — он махнул рукой, — музыке, произойдет очень не скоро. Я полагаю, что сейчас «молодой Джорджи» еще только покидает Куин-сквер.
Дальние, взмывшие над общим шумом звуки марша свидетельствовали, что так все и есть.
— Я… я… — слезы хлынули ручьем.
— Может быть, ты передумала?
Девушка сжала его руку.
— Что ты, никогда! Никогда! Но мне кажется, я поступаю дурно… дурно с людьми… которые меня любят. Что это… низкий обман!
«Низкий обман!» — мысленно повторил Джек, которому неожиданно стало не по себе. До сих пор все происходящее казалось ему увлекательной игрой, чем-то вроде одной из пьес, какие каждый день разыгрываются на театральных подмостках. Разве не об этом говорила ему Фанни Харпер его первым вечером в Бате? Разве не назвала она этот город огромной сценой, где каждый в свое удовольствие изображает кого ему вздумается, ничуть не заботясь о последствиях маскарада. Однако сейчас, когда Джек коснулся слезы на лице юной леди, ему пришло в голову, что, в чем бы ни заверял он Рыжего Хью, затеянное им предприятие не очень-то благородно. А уж по правде сказать, так и вовсе. Конечно, у него не было намерения морочить суженой голову до бесконечности, он просто хотел открыться ей несколько позже, где-нибудь в тихой шотландской деревушке, когда они получше узнают друг друга и упрочатся в своих чувствах… но слезы в зеленых глазах свидетельствовали, что план этот не так уж и безупречен.
— Летти, — сказал он, решившись, — есть кое-что…
Она прижала палец к губам.
— Тише! Тише! Не обращай на меня внимания. Молодые девушки временами капризничают. Идем!
Она поднялась со скамьи и потянула за собой Джека, ухватив его за обшлаг рукава.
— Мы поговорим обо всем, когда убедимся, что находимся в безопасности.
— Нет, милая. Послушай меня. Я…
Джек воспротивился ее порыву и уже собрался было признаться во всем, но тут послышался громкий треск.
Летиция растерянно взирала на оставшийся в ее руке оторвавшийся красный рукав.
Она охнула, потом рассмеялась, а потом они оба покатились со смеху, да так, что ей пришлось снова плюхнуться на скамью.
— Прошу прощения… сэр, — выдохнула она, когда к ней вернулась способность говорить.
Пьеса неожиданно превратилась в фарс!
— Пожалуйста, мадам, не обращайте внимания.
Джек забрал рукав, приставил его к болтающимся обрывкам.
— В таком виде этот… этот чертов камзол выглядит даже лучше, — пробормотал он, понимая, что удивляться случившемуся не приходится.
Мундир сам по себе уже был старым, заношенным, видавшим виды. Рукава его наверняка держались на нескольких нитках, которые под воздействием влаги и пота совершенно утратили крепость. Непонятно, как Джек вообще мог носить эту ветошь. Он, всегда славившийся своим франтовством. Как ему удавалось изо дня в день терпеть все эти смешки за спиной, все взгляды, исполненные презрения к затесавшемуся в приличное общество бедняку, вдобавок напрочь лишенному вкуса! И что могла чувствовать, озирая его вопиющую неприглядность, Летти?
А что она будет чувствовать, когда обман в конце концов раскроется, когда она простит ему безрассудства, на которые его толкнула любовь, и встанет перед шотландским священником возле вонючего оборванца, обряженного в мундир с одним рукавом? Возле пугала, красующегося в обносках никогда не существовавшего Беверли?!
Нет, этому никогда не бывать. Он женится на ней только как Джек Абсолют. И, черт возьми, на нем будет мундир Джека Абсолюта!
— Прости меня, — сказал он, поднимаясь. — Я сейчас вернусь.
Она тоже встала и с тревогой спросила:
— Ты куда?
— К себе на квартиру.
Девушка ахнула.
— Не бойся. У нас еще есть время. Если ты подождешь около лошадей…
— Ты не можешь уйти! — вскричала она с силой, которая его поразила. — Прислушайтесь к музыке, сэр. Оркестр приближается. Толпа может помешать вашему быстрому возвращению. Нет сейчас ничего более важного…
Теперь настал его черед возразить.
— Прости меня, но… У меня есть еще один мундир. Поновее. Не шитый золотом, — добавил он торопливо, — но лучше, чем эта… жуть! И… хорошо, что вспомнил, там осталась еще моя шпага, которая может нам пригодиться: дороги ведь небезопасны.
Он отстранился, чтобы уйти.
— Не бойся. Я не сунусь в толпу. Проберусь окольным путем, позади Цирка…
Она схватила его руку.
— Умоляю, не покидай меня. Сердце подсказывает мне, что, если мы сейчас расстанемся, все расстроится.
- Предыдущая
- 41/92
- Следующая
