Время для Шерлока Холмса - Дворкин Девид (Дэвид) - Страница 7

Я проснулся оттого, что кто-то грубо тряс меня за плечо. Это был Шерлок Холмс. Я потёр глаза спросонок и вынул часы из нагрудного кармана. Они показывали два часа ночи.

— Замечательно, — оживлённо сказал Холмс, — вы наконец проснулись.

На щеках горел редкий для него румянец, а глаза блестели. Я не переставал удивляться, как ночные похождения Холмса бодрят его и дают новые силы лучше полноценного сна.

— Вы дочитали книгу, Уотсон?

— Не уверен, — честно ответил я. — Я уснул в процессе.

Холмс весело рассмеялся:

— Бедняга Герберт пришёл бы в ужас! — Он плюхнулся в кресло и начал набивать трубку. — Но ничего. В данных обстоятельствах важна лишь суть истории.

— Это очень хорошо, Холмс, но если вы не хотите сообщить мне что-то важное, то я отправляюсь в постель. — Я поднялся с места, потянулся и сонно поплёлся к кровати.

Холмс выпустил большое облако дыма.

— Если ещё чуть-чуть подождёте со сном, доктор, то я расскажу, что мы делаем в Америке.

Разумеется, этими словами он привлёк моё внимание, я без возражений снова уселся и стал слушать. Попыхивая трубкой, Холмс пустился в объяснения:

— Вы, наверное, помните, что я был знаком с Гербертом в его юности, задолго до того, как он стал знаменитым писателем. Знакомство носило чисто светский характер, и встречались мы не часто. Однако осенью тысяча девятьсот двадцать седьмого года, когда вы уже перебрались ко мне на ферму, Уэллс нанёс мне визит в Суссекс. Помнится, вы высказались по поводу его внешности в тот момент: ваше профессиональное внимание привлекли его смущение и усталый вид, вы диагностировали переутомление и порекомендовали взять отпуск. Когда Герберт пожелал поговорить со мной с глазу на глаз, вы ушли из комнаты, оставив нас в одиночестве.

Я заметил, что помню тот случай, но лишь смутно.

— После вашего ухода он рассказал мне, что его страдания скорее психические, чем физические, хотя на самом деле здоровье его оставляло желать лучшего, поскольку он страдал от хронического заболевания, мучившего его в течение всей жизни. Незадолго до этого жена его умерла от рака, и горе вкупе с тем, что её затянувшаяся и мучительная болезнь изрядно подкосила всю семью, определённо являлось основной причиной видимой усталости и депрессии Герберта. Но было и кое-что ещё.

Роман Уэллса «Машина времени», который я дал вам сегодня, опубликовали за тридцать два года до приезда ко мне в Суссекс. Он признался, что любопытный сюжет не был целиком и полностью плодом воображения. Он изменил имена действующих лиц и приукрасил рассказ Путешественника по Времени о будущем, чтобы сделать текст более привлекательным для широкого круга читателей, кроме того, придумал окончание романа, в котором Путешественник по Времени залезает в свой агрегат и исчезает, когда рассказчик входит в комнату. Во всём же остальном, как настаивал Уэллс, он ничего не изменил и просто пересказал подлинную историю.

— Это абсурд, — перебил я. — Уверен, он шутил. Или, возможно, недавнее горе вывело его из душевного равновесия.

— Должен признаться, — ответил Шерлок Холмс, — что я сначала отреагировал точно так же. Однако Герберт сумел убедить меня в своей нормальности и ясности ума и предоставил достаточно доказательств собственной правдивости. Затем он рассказал, что его друг Путешественник по Времени вовсе не исчез на борту машины: на самом деле его убили, а машину украли.

— Это всё очень печально, Холмс, но я не понимаю, почему из-за трагедии более чем вековой давности мы отправились в полёт через Атлантический океан.

— Но и это ещё не всё, — сказал Холмс, погрозив мне длинным указательным пальцем. — Разве я не говорил вам, Уотсон, что нужно собрать все относящиеся к делу факты, прежде чем бросаться выводами? Герберту удалось более тридцати лет скрывать от общественности подлинную историю случившегося с Путешественником по Времени и его изобретением. Смерть жены и рецидив старой болезни внезапно привели Герберта к осознанию собственной смертности, и он решил, что давно пора сообщить кому-то из надёжных друзей, что машина в руках убийцы.

Я почувствовал, как сзади, вдоль шеи, у меня побежали мурашки и прошептал:

— А этим убийцей был…

— Отлично, Уотсон! — воскликнул Холмс. — Вы проникли практически в суть дела. Кстати, который час?

Я снова вытащил часы из кармана.

— Начало четвёртого, — сказал я, ощущая, как внезапно вернулась усталость.

Холмс раздражённо хмыкнул:

— Боюсь, в мире не осталось такой вещи, как пунктуальность. — Он поднялся и направился к своему пальто, которое, вернувшись, бросил поперёк кровати. — Как вы можете помнить, — заговорил он торопливо, — в старые времена я всегда старался поддерживать контакты с преступным миром как по обе стороны Атлантики, так и по обе стороны Ла-Манша. К несчастью, за последние пятьдесят лет я позволил этим контактам прерваться. Большинство моих прежних знакомцев, разумеется, либо ушли на покой, либо умерли, однако сегодня ночью я провёл несколько часов, возобновляя общение с теми немногими, кто ещё жив и остаётся в профессии, а через них — с преемниками остальных. — Он едва заметно улыбнулся. — Я сказал, что я внук Шерлока Холмса Генри и пытаюсь идти по стопам деда. Речь идёт о мелких преступниках, чьи подвиги слишком ничтожны, чтобы привлечь внимание Шерлока Холмса с риском для них самих, но они всегда помогали ему, чтобы он не дал крупным преступникам поглотить их. По той же причине теперь они решили помочь и внуку Холмса.

Холмс вытащил из пальто револьвер, проверил его и сунул в карман домашнего пиджака, который был на нём сейчас.

— Человек, за которым мы гонимся, находится в Америке. В этом я практически уверен, и в силу моей убеждённости мы оба оказались тут, а сегодня новые знакомые подтвердили мою догадку. Они обещали прислать курьера с запиской о местонахождении данного лица, если смогут определить, где он, или же сообщение о том, что им не удалось это сделать. Курьер должен был прибыть в три часа ночи.

В этот самый момент раздался осторожный стук в дверь.

— Ага! Должно быть, он! — громко сказал Холмс и, быстро шмыгнув мимо меня, выключил лампу, подле которой я читал и которая служила единственным источником света, шепнув тихонько: — На случай, если это вовсе не курьер…

Холмс схватил меня за руку и потянул к стене у входа, прямо рядом с дверной ручкой, а потом снова извлёк из кармана револьвер. Он осторожно протянул руку и беззвучно отпер дверь. Снова раздался стук.

— Входите! — крикнул Холмс.

Дверь распахнулась настежь. Раздались какие-то отрывистые хлопки, сопровождавшиеся вспышками света, и я инстинктивно закрыл глаза. Сквозь этот гвалт я слышал, как Холмс дважды выстрелил из револьвера, спокойно и со знанием дела, а затем воцарилась тишина. Вдоль коридора послышался звук поспешно запиравшихся дверей: постояльцы-иностранцы многозначительно отмежевались от разборок между местными. В полосе света, падающего из коридора, на пороге лежал труп, а рядом с судорожно сжатым кулаком мёртвого мужчины валялся пулемёт.

— Надо при первой же возможности освежить навыки стрельбы, — заметил Холмс будничным тоном. — Я не собирался убивать его.

Я обвёл взглядом пробоины в стенах и мебели и спросил дрожащим голосом:

— Это был ваш курьер?

— Курьер, без сомнения, мёртв. Нет, это доказательство, что преследуемый нами преступник, пусть он даже пока не понимает, кто мы такие, в курсе, что мы идём по следу, и знает, где нас найти. Давайте быстро соберём вещи и покинем отель. У вас с собой револьвер? Отлично. Держите его при себе.

Меня не нужно было уговаривать поторопиться. Десять минут спустя мы оплатили счёт у стойки регистрации, не упомянув о раскуроченном номере и трупе наверху. Мы поймали такси перед отелем и снова отправились в путь. Я с удивлением обнаружил, что сердце моё бешено стучит от волнения и меня переполняет чувство, которого я не испытывал уже столько лет, что успело смениться два поколения, — азарт при расследовании дела.