Шаманские техники личностных изменений. Опыт превращений - Перкинс Джон М. - Страница 13
- Предыдущая
- 13/38
- Следующая
— Дело в намерении, — сказал он, не дожидаясь, пока я его спрошу. — И в вере.
— И все? — Созерцание. И отсутствие страха перед превращением. Об этом мы уже говорили.
Мне пришла в голову другая мысль. — А что ты скажешь о мужском и женском начале? Я имею в виду, можем ли мы изменять пол? Могу я стать женщиной?
— Ты уже был женщиной. — В прошлой жизни? Да, я верю, что так оно и было. Но как насчет этой жизни? Могу я превратиться в женщину?
— Естественно. Мужское — это всего лишь изменчивое свойство энергии, как и женское. Разница невелика. Меняющие облик могут менять и свой пол.
— Трансвеститы, — это слово вылетело прежде, чем я спохватился. Он серьезно на меня посмотрел. — Интересно, что ты упомянул это. Это старый шрам на теле нашей цивилизации, один из симптомов боязни превращения. Эти люди могли по-настоящему измениться, если бы только осмелились и искренне поверили, что могут.
— И поняли технику. — Я думаю, что некоторые понимают.
Я рассказал ему о племенах в Индонезии, где трансвеститов почитают как святых, как великих шаманов.
— Был ли у этих племен, — спросил Вьехо Ица, — контакт с миссионерами?
— Со многими. Мусульмане, католики, индуисты, евангелисты, всех не перечислишь.
— Вот, пожалуйста, — сказал он. — Ты считаешь, что дело в том, что они потеряли веру в себя? — Подозрение, что они могут не вернуться, или мысль о греховности превращения — и все. Поэтому они имитируют подлинное превращение, перенимая внешний вид, манеры и поведение противоположного пола. Это просто незавершенный переход. Не так давно они превращались по настоящему. Теперь их почитают из-за того, что коллективная память хранит воспоминания о могуществе их предшественников.
— Я вспомнил твои слова о том, что превращение происходит, когда одно тело входит в другое, соединяясь с ним. Похоже на секс.
— Секс в своей чистейшей форме открывает дверь превращению. Он учит блаженству. Блаженство приходит, когда мы переживаем единство со Вселенной и когда освобождаемся от власти эго.
Я вспомнил старые фильмы, в которых пара удаляется в лесную хижину, и на экране появляется закат над океаном, волны которого накатываются на берег. Я описал ему эту картину, добавив:
— Кажется, что эти режиссеры все понимали правильно — блаженство есть нечто большее, чем просто удовольствие.
— Меняющий облик знает, что блаженство оргазма — это вход в мир превращения. Именно поэтому многие традиционные культуры превращают секс в ритуал и обожествляют оргазм. Разумеется, они различают оргазм и половой акт. Половой акт — для того, чтобы зачинать детей. Для того чтобы разделить блаженство оргазма, не обязательно нужен половой акт.
Я напомнил ему, что во многих культурах Анд и Амазонии существует особое время, когда мужья и жены на одну ночь меняются партнерами. Утром все возвращаются к семьям. И у моих европейцев были подобные обычаи.
— Белтан, который сегодня превратился в безобидные танцы вокруг «майского дерева», и «Сади Хокинс» — оба этих праздника уходят корнями в подобные традиции.
— Я думаю, — иронично заметил он, — что у каждого это заложено в генах. Это признак единства.
Я решил продолжить, описав то, что произошло однажды ночью в джунглях Амазонии. Я привез группу целителей из Соединенных Штатов в Амазонию, чтобы дать им возможность учиться у шаманов-шуаров. В группе были врачи, психиатры, психологи, хиропрактики и массажисты. Той ночью я сидел у огня рядом с шаманом, переводя его слова для слушателей. Шаман попросил описать характер их занятий. Во время разговора он узнал, что психологам запрещено прикасаться к пациентам, а массажисты должны молчать. Шаман был поражен. «Как вы вообще можете выполнять свою работу?» — спросил он. Чуть позднее он узнал, что массажисты не имеют права трогать определенные части тела пациента. Он изумился. «Какие части?» — спросил он требовательно. «Как же так?» — воскликнул он, услышав ответ. «Ведь это же самые важные части тела, которые освобождают самых сильных духов и позволяет достичь блаженства!»
— Шаманы майя отреагировали бы так же — заметил Вьехо Ица, — если бы участвовали в подобном обсуждении. Ваша культура самая своеобразная. У вас самый необычный подход к целительству, к человеческому телу и к чувственности.
— Возможно, поэтому так много проблем: изнасилования, инцесты, сексуальная жестокость… — сказал я, а затем задумался. — Что заставило мою культуру так далеко уйти от древних традиций?
Казалось, он погрузился в размышления, затем очень серьезно на меня посмотрел.
— Религия. Политика. Бизнес. Однажды люди решили, что самое разумное общественное устройство — это социальная пирамида, и поняли, что необходимо отказаться от блаженства и превращения. Это просто мешало их целям. Как мешало и женское начало. Первым делом они запретили секс, если только его целью не является продолжение рода. Таким образом, они убили сразу двух зайцев. Они связали оргазм с половым актом и буквально захлопнули дверь в мир превращения. Кроме того, это означало, что женщины проводили большую часть своей жизни беременными. Беременность требует времени и энергии, там, где женщины постоянно рожают и растят детей, у них нет возможности занять ключевые позиции в обществе. И так как наложить запрет на секс вне полового акта было тяжело, эти лидеры-мужчины сделали следующее. Они установили законы, требующие моногамии и вступления в брак до начала половых отношений.
— Которые сами они чаще всего игнорировали. — Когда правители считали, что должны подчиняться собственным правилам?
— Поэтому женщины не были допущены к власти, а секс вне брака считался грехом.
— Ты все правильно понял. И, мало того, были введены законы, запрещавшие женщинам занимать какие-либо должности: в конфессиях, в управлении, даже в обучении детей. Исторически женщины были лидерами в каждой из этих областей. И вот оказались за бортом.
— Откуда ты все это знаешь? — У меня были хорошие учителя. — Духи-учителя? Он посмеялся.
— Разные учителя. Ты, может быть, помнишь, как после своего падения, — сказал он, коснувшись больной ноги кончиком посоха, — я ходил в школу знакомого тебе типа, где изучал историю. Очень ученый человек этот старый колдун-майя!
Впервые я слышал, как он определил себя таким образом. — Тебя, кажется, удивляет то, что я сказал. — Ну, почему же, — промямлил я. — Я только… Но я не мог ничего больше сказать. — Превратился в бессловесную змею? — засмеялся он, и по выражению его глаз я видел, что он понял мои мысли. — И еще кое-что. Эти правящие мужчины объявили вне закона не только секс не ради продолжения рода, но все, что имеет отношение к женскому началу. Все растения, которые использовались, чтобы открыть путь к экстатическому, объединяющему опыту, были запрещены. Они тоже стали считаться греховными.
Я вспомнил свое общение с шуарами. — Аяхуаска. Пейот. — Точно. Любое растение, которое помогает ощутить единство и скинуть цепи страха и неуверенности. Видишь ли, мужчинам пришлось устанавливать новую систему убеждений. Эта система не могла быть основана на чувствах или том, что мы называем интуицией. Должен был появиться новый взгляд на мир, особый способ понимания, созданный специально для того, чтобы способствовать достижению их целей.
— Наука. Век разума. Он внимательно посмотрел на меня. Его глаза казались абсолютно спокойными, однако я уловил какой-то странный отблеск. Неожиданно я почувствовал, что свободен от всех ограничений. И вместе с освобождением захотелось закричать. И я закричал.
Затем снова взглянул ему в глаза. — Вот поэтому нам нужны такие техники, как превращение, — сказал он мне.
Он указал на мою руку: «камень». Я разжал кулак и посмотрел на него. — Прежде чем мечтать о превращении, тебе необходимо удостовериться, что это мечта, а не фантазия. Я знаю, ты учишь техникам претворения мечты в реальность. Это важно. Но как ты проверяешь, что действительно хочешь материализовать именно это?
— Я говорю людям, что они должны быть абсолютно уверены, и что их намерение должно исходить из самого сердца.
- Предыдущая
- 13/38
- Следующая
