Тайна ядовитой мухи - Буало-Нарсежак Пьер Том - Страница 13
- Предыдущая
- 13/18
- Следующая
— Ты сообщишь в полицию? — осведомился Франсуа.
— И не подумаю. При моей профессии подобные угрозы приходится выслушивать довольно часто. А вот тебя надо от всего этого оградить. Отныне я больше не буду оставлять тебя одного. Я попрошу мсье Массерона сопровождать тебя каждый раз, когда ты захочешь половить рыбу. Тебе это неприятно?
— Хм, пожалуй, нет… впрочем, да, немного. Я люблю чувствовать себя свободным. И вообще я предпочел бы заниматься расследованием вместе с тобой.
— Ну что ж… Для начала я намерен поговорить с офицером жандармерии. Если хочешь, пойдем со мной.
Франсуа только кивнул. Он не любил шумно выражать свои эмоции.
У моста Арш было полно народу. Тело уже увезли, но четверо жандармов еще охраняли место, где лежал убитый, не пуская уда любопытных. Адвокат быстро поговорил с жандармом, тот кивнул, и мэтр приступил к осмотру берега.
— Я думаю, — объяснил он сыну, — что преступник мог подойти к этому человеку только по воде. Представь себе рыбака в высоких сапогах, который стоит по колено в воде и удит рыбу. Разумеется, человек с биноклем не обращает на него никакого внимания. Тогда рыбак, подойдя поближе, подзывает незнакомца к самой кромке воды. Гляньте, мол, сколько рыбы, ее руками можно собирать, так она одурела от жары. Бедняга наклоняется, а рыбак хватает его за шею, погружает лицо в воду и топит. Вот и все! Преступник собирает свои удочки и удаляется.
Франсуа было стыдно, что он сам не додумался до такого простого объяснения. Но одна деталь его смущала: бинокль! Незнакомец мог не только издалека увидеть приближающегося рыбака, но и узнать его.
— Правильно! — одобрил адвокат. — И это доказывает, что убийца знал несчастного, а тот его — нет. Бинокль был нужен убитому для осмотра местности. Похоже, в этом и состояло его задание: оглядеть окрестности, проследить за передвижениями местных жителей, и все это под видом беззаботного туриста. Разумеется, какой — то рыбак не вызвал у него подозрений. Ты согласен?
Конечно, Франсуа был согласен. Но на всякий случай они еще раз осмотрели место, где лежало тело.
— Да здесь уже все облазили! — сказал жандарм.
— А что говорит врач?
— Он сам ничего не понимает. Его поразило, что лицо убитого искажено гримасой, как при отравлении. Вскрытие покажет.
— А где живет этот врач?
— На Церковной площади, его зовут доктор Шайю. Вскрытие произведут в Сен — Флуре.
— Пожалуй, мы зайдем к доктору.
Мсье Шайю начал с того, что заявил: до трех он никого не принимает. Правда, в конце концов, учитывая обстоятельства дела, он все же согласился с ними поговорить. Впрочем, он не видел в этой истории ничего необычного. Его смущала только одна деталь, а именно: похоже, что, кроме удушения, имел место перелом шеи. Убийца был, видимо, исключительно сильным человеком. И, кроме того, эта гримаса…
— Какая гримаса?
— Сокращение мышц лица, как при отравлении. Я уже говорил об этом жандармам. Но все это, конечно, необходимо проверить. Признаюсь вам, я привык иметь дело с инфарктами, кровоизлияниями и другими обычными случаями — вы ведь понимаете, что я имею в виду? Ну и со змеиными укусами, разумеется. Сейчас у нас просто бедствие.
— Да, кстати! Мне тут пришла в голову одна идея… Скажите, в тех случаях, когда люди умирают от укуса змеи, тоже происходит характерное сокращение мышц?
Доктор даже опешил.
— От этого давно никто не умирает! — пробурчал он наконец. — Вы забываете, что у нас есть противозмеиная сыворотка!
«Странно, что папе пришла в голову эта мысль, — подумал Франсуа. — Он всегда так логично рассуждает… Но, видно, иногда его тоже заносит… как и меня».
Кто — то прошел мимо окна, и доктор показал на него движением головы.
— Вот кто мог бы вам об этом рассказать. Густу знает о гадюках гораздо больше, чем я. Уже три часа, душно… Будьте уверены — он направляется именно туда.
— Куда это?
— Да за гадюками, черт возьми! Он ходит за ними, как другие ходят за грибами или улитками. Сами посмотрите. У него всегда с собой два мешка; тот, что побольше, — для змей. Под мышку раздвоенную палку — и вперед!
— И помногу набирает?
— Думаю, что за один раз с десяток, не меньше. Но и не больше — дальше он просто считать не умеет. Вы, наверное, знаете, что он не в себе после расстрела. И все же он неплохо приспособился зарабатывать себе на жизнь! Иногда он приводит ко мне больных, и я спешу дать ему десять франков, лишь бы он скорее ушел. Сами понимаете, что его просто невозможно впустить в дом!
— А как выглядит укус змеи? — поинтересовался Франсуа.
— По — разному. Чаще всего на кисти или щиколотке можно увидеть две четко обозначенные красные точки. Но место укуса быстро опухает, и это довольно опасно.
— А его самого никогда гадюки не кусали?
— Конечно, кусали. Но у него уже давно развился иммунитет. Возвращаясь к убитому, должен вам сказать, что причиной смерти я все же считаю сердечный приступ.
— Спасибо, доктор.
Выйдя на улицу, мэтр Робьон взглянул на часы.
— Если ты не устал, я предлагаю пойти взглянуть на владения Густу. Не бойся, входить на ферму мы не будем. Но он меня заинтриговал. Ты только представь себе жизнь этого бедняги! Всегда один, всегда настороже, повсюду мерещатся враги, — и так сорок лет! Кстати, я навел справки насчет кладбища. Жермена Вейр говорит, ни для кого не секрет, что Густу носит цветы на могилу девушки. Мы думали, что он делает это раз в год, и ошибались. Он почти ежедневно ходит на кладбище! Разумеется, это никого не интересует. А я, честно говоря, растрогался. Даже пережитый во время расстрела ужас не смог убить в нем эту любовь! Не считает ли он гадюк воплощением мирового зла?
Нагромождение обугленных камней, в котором Густу устроил себе берлогу, граничило с владениями Малэгов.
— Видишь, его жилище находится на их земле, — объяснил адвокат сыну. — Они вполне могли бы его снести, но не сделали этого. Спрашивается, почему? Я думаю, из суеверия. Смотри, вон там, в глубине двора, были расстреляны последние партизаны Рюйна…
Они немного помолчали. В обугленных балках, оставшихся от сгоревшего дома, свили себе гнезда ласточки.
— Как это страшно! — прошептал Франсуа.
— Никто не имеет права прикасаться к его воспоминаниям. Даже Малэги, — проговорил адвокат. — Густу — страж прошлого. Каждый остается при своем: Малэги со своим богатством, а он — со своими умершими. Пойдем отсюда!
По дороге он показал Франсуа мясистое растение, испускавшее неприятный запах.
— Какая странная идея — посадить белену! Здесь и без нее достаточно мрачно. У белены трупный запах — еще один способ отпугнуть непрошеных посетителей.
Уходя, Франсуа в последний раз взглянул на ферму и то, что ее окружало. С одной стороны широкий двор с гаражом, где стоят грузовики фирмы Малэгов; чуть дальше — хозяйский дом, прочный и элегантный. С другой — хижина Густу, низкая, прокопченная, с двумя дырами, заменяющими окна, подпертая железнодорожными шпалами, которые Густу подобрал где — нибудь неподалеку.
— Он живет как дикарь, — прошептал адвокат. — И все — таки я уверен — у Густу есть какая — то тайна!
Стояла такая жара, что мэтр Робьон отказался от намерения вернуться в Сен — Флур и продолжить расследование. Он повел Франсуа в кафе «Париж», где для курортников играл оркестрик довольно необычного состава: флейта, контрабас и банджо. То ли из — за удушающей жары, то ли из — за того, что вода в реке чуть ли не закипала, то ли по обеим этим причинам, вместе взятым, но в местной газете писали, что в Шод — Эг такой температуры не было более двадцати лет.
— К счастью, через несколько дней мы будем дома! — вздохнул адвокат. — Мне порядочно надоела жизнь в гостинице, и к тому же я помню, что нам «несдобровать», как выразился тот весьма любезный телефонный собеседник. Но меня просто бесит, что я так ничего и не выяснил! Я не знаю, что выдал Густу и его друзей, и, что еще хуже, мне не удалось раскрыть тайну убийства этих двух человек.
- Предыдущая
- 13/18
- Следующая
