12 великих античных философов - Коллектив авторов - Страница 228

Вот что сказал Феравл. За ним в поддержку высказанного мнения выступили и многие другие персы, как гомотимы, так и простолюдины. Наконец, было решено вознаграждать каждого соответственно его заслугам, а право определять эти заслуги оставить за Киром. Таким было решение этого вопроса.

Однажды Кир пригласил к себе в шатер на ужин целый таксис вместе с таксиархом. Кир до этого имел возможность наблюдать, как этот таксиарх, разделив свой отряд на две части, выстроил воинов друг против друга и заставил вступить между собой в сражение. На них были надеты панцири, и в левой руке они держали щиты. Одна часть воинов должна была сражаться, вооружившись стволами толстого тростника, которые они держали в руках, другой части таксиарх приказал метать поднятые с земли комья.

После того, как они встали, изготовившись к бою, он подал знак начать сражение. Одна половина стала метать комья земли, попадая кто в панцири и щиты, кто в бедра и поножи. Когда же обе половины сблизились, те, у кого в руках были тростниковые палки, стали бить противников по бедрам, рукам и ногам, а тех, кто нагибался за комьями, били по спине и по шее. В конце сражения вооруженные тростниками обратили своих противников в бегство, избивая их с громким хохотом и насмешками. В свою очередь, бежавшие, получив тростниковые палки, проделали то же со своими противниками, которые теперь стали бросать комья земли.

Восхищенный выдумкой таксиарха и дисциплинированностью солдат, которые в этой игре одновременно и закаляли свое тело, и дружно веселились, одерживая победы, – а это доставалось на долю тех, кто был вооружен по персидскому образцу, – Кир пригласил их всех к себе на ужин. В шатре Кир заметил, что у некоторых воинов перевязаны голени и руки, и спросил, что с ними случилось. Те ответили, что в них попали комьями земли. Тогда Кир вновь спросил их, произошло ли это во время рукопашной или же в них попали с известного расстояния. Воины ответили, что находились в это время вдали друг от друга. Вооруженные тростниками находили эту игру прекрасной, когда бились врукопашную. Однако побитые тростниковыми палками дружно закричали в ответ, что им вовсе не показалось игрой это жестокое избиение, и стали показывать следы от ударов палкой на руках, на шее, а некоторые и на лице. Тут, естественно, всё стали смеяться друг над другом. На следующий день вся площадь была заполнена воинами, подражавшими этому отряду, и если не находилось более серьезного дела, все занимались этой игрой.

Другого таксиарха Кир встретил, когда тот вел свой отряд от реки, выстроив его слева от себя [1014] цепочкой по одному. В определенный момент таксиарх скомандовал второму лоху выдвинуться вперед, затем третьему и четвертому. Когда во фронте оказались лохаги, он отдал приказ каждому лоху сдвоить ряды, и во фронте оказались декадархи. Затем, выбрав подходящий момент, он скомандовал каждому лоху выстроиться в колонну по четыре, и впереди лохов стали по четыре пемпадарха. Когда же отряд подходил к дверям палатки, он приказал построиться по одному и так ввел в палатку первый лох; второму лоху он приказал примкнуть к хвосту первого и, точно таким же образом построив третий и четвертый лохи, ввел их в палатку на обед. Там он расположил их точно в том же порядке, как они шли в строю. Восхищенный таксиархом, его заботливостью и спокойствием, с каким он обучал свой отряд, Кир пригласил и этот таксис к себе на ужин вместе с таксиархом. Присутствовавший на обеде другой таксиарх сказал Киру: – А мой таксис, Кир, ты не пригласишь в свой шатер? Ведь и он, каждый раз, следует точно в таком же порядке, направляясь на обед. А в конце обеда замыкающий последнего лоха выводит свой лох, и при этом последними оказываются те, которые стоят первыми в боевом строю. Затем второй замыкающий второго лоха выводит точно таким же способом и второй лох, и точно так же поступают остальные замыкающие. Это делается для того, чтобы в случае отступления они знали порядок отхода. Как только отряд достигает плаца, где упражняются в маршировке, то при марше в восточном направлении впереди иду я, возглавляя первый лох, зачтем идет второй лох, как и положено, потом третий и четвертый, и в лохах десятки и пятерки, пока я не отдам иного приказания. Когда же мы маршируем в западном направлении, то замыкающий колонны и последние ряды шагают первыми. Я иду позади, и воины послушно исполняют мои команды. Это я делаю с той целью, чтобы они привыкли с одинаковой готовностью исполнять мои приказы и тогда, когда я иду впереди, и тогда, когда я иду позади строя. Кир спросил: – И вы всегда так поступаете?

– Каждый раз, после того как отобедаем, клянусь Зевсом!

– Тогда я приглашаю вас на обед за то, что вы так заботитесь о соблюдении строя при наступлении и отступлении, за то, что вы делаете это днем и ночью, за то, что вы в марше закаляете свои тела и укрепляете в учениях воинский дух. И так как вы совершаете это в удвоенной пропорции, то вам по справедливости должен быть предоставлен и двойной обед.

– Но, клянусь Зевсом, – сказал таксиарх, – не в один день, если только ты не предоставишь нам и двойных желудков!

Так закончился этот вечер в шатре Кира. На следующий день Кир пригласил к обеду этот таксис и, как он обещал, повторил свое приглашение и на третий день. Узнав об этом, все остальные воины стали подражать этому отряду.

Глава IV

Однажды, когда Кир производил смотр своим войскам, проходившим строем и в полном вооружении, прибыл гонец от Киаксара, сообщивший о прибытии посольства из Индии. При этом гонец сказал следующее:

– Киаксар требует, чтобы ты явился как можно скорее. Я везу тебе от него и красивую одежду; царь хочет, чтобы ты появился перед, индийскими послами в самом блистательном и роскошном наряде, так как они непременно обратят внимание на то, каким ты предстанешь перед ними.

Выслушав эти слова, Кир приказал первому таксиарху стать во фронт справа от него и выстроить за собой весь таксис в один ряд. Такой же приказ был отдан и второму, и всем остальным таксиархам. В короткий срок во фронт выстроившихся войск встали триста таксиархов (таково было их число), в глубину же строй состоял из ста рядов. Когда воины выстроились таким образом, Кир отдал приказ следовать за ним и двинулся быстрым шагом. Заметив, что дорога, ведущая к резиденции царя, слишком узка для прохождения войск фронтом в триста человек, он приказал первой тысяче следовать прежним порядком, второй тысяче примкнуть к хвосту колонны первой тысячи и такой же порядок следования принять всем остальным. Сам Кир шел впереди без остановок, все тысячи следовали за ним, вплотную примыкая одна к другой. У начала дороги он поставил двоих гиперетов, указывавших всем, что надо делать. Когда же они подошли к воротам дворца Киаксара, Кир приказал первому таксиарху построить свой отряд на двенадцать рядов в глубину, а додекархам встать во фронт строя перед дворцом. Этот же приказ был передан и второму и всем остальным таксиархам. Все они выстроили свои отряды, как им было приказано.

Кир вошел во дворец Киаксара в своем обычном персидском наряде, ничуть его не изменив. Увидев его, Киаксар был обрадован быстрым прибытием Кира, но огорчился, заметив на нем простой наряд, и сказал:

– Что случилось, Кир? В каком виде ты покажешься индийцам? Я надеялся, что ты будешь иметь самый блистательный вид. Появление сына моей сестры в роскошном наряде прибавило бы блеска и моему престолу. На это Кир возразил:

– В каком случае, Киаксар, я оказываю тебе большую честь: надев пурпурную одежду, браслеты и дорогую цепь, но медленно исполняя твои приказы, или же ныне, когда я с такой быстротой, ведя многочисленное войско, исполнил твой приказ из уважения к тебе, покрытый потом от быстрого перехода и демонстрируя тебе дисциплинированность воинов?

Так ответил Кир. Киаксар, признав его правоту, пригласил затем войти индийских послов. Послы заявили, что их прислал царь-индийцев, приказав спросить, по какой причине началась война между мидянами и ассирийцами. Выслушав ответ мидийского царя, они, согласно полученному приказанию, должны отправиться к ассирийскому царю и задать ему тот же вопрос. После чего должны заявить тем и другим, что царь индийцев, решив, на чьей стороне справедливость, примет сторону обиженного. На это Киаксар сказал: