Танцы с королями - Лейкер Розалинда - Страница 1

• 1/223
• Следующая

Розалинда Лейкер

Танцы с королями

Часть 1

Глава 1

Стояло прекрасное солнечное утро мая 1664 года. В небольшую деревушку Версаль под Парижем, распугивая гусей, которые с диким гоготом, захлопав крыльями, разлетелись в разные стороны из-под копыт, на всем скаку ворвались четверо всадников. Все они были молоды и отличались привлекательной внешностью и атлетическим телосложением, а на их головах красовались шляпы с перьями кармазинного, изумрудного и пурпурного цвета, развевавшихся на ветру.

— Мы здорово запоздали, господа! — прокричал своим спутникам Огюстен Руссо, резко осадив своего коня. Остальные последовали его примеру, и вся четверка принялась обозревать открывшуюся их глазам картину. — Все лучшее жилье наверняка уже занято, судя по тому, что здесь творится!

И действительно, грязные деревенские улочки были переполнены элегантной, пышно разодетой спесивой знатью, которой куда больше подобало бы прогуливаться по Парижу, откуда прибыл Руссо со своими друзьями, нежели расхаживать среди жалких, покосившихся лачуг местных крестьян. Тяжелые кареты, блестя на солнце позолотой и вздымая облака пыли, с разных сторон медленно двигались проселочными дорогами к Версалю, переваливаясь с боку на бок из-за многочисленных рытвин и ухабов. Шестьсот дворян самого знатного происхождения были приглашены принять участие в первом большом празднестве, которое должно было состояться в близлежащем охотничьем поместье, принадлежавшем королю. Небольшой особняк, естественно, не был предназначен для такого количества гостей, и там разместились только лица, пользовавшиеся особым расположением монарха.

— А не попытать ли нам счастья на постоялых дворах? — предложил один из спутников Руссо, когда они тронули, наконец, с места усталых, распаренных от жары и долгой скачки коней и поехали шагом, озираясь по сторонам в поисках местечка, где можно было бы отдохнуть.

— Насколько мне известно, здесь раньше было три таких почтенных заведения для путников вроде нас, — поддержал его идею другой молодой человек.

— Боюсь, что теперь у нас уже нет ни малейшего шанса разместиться там даже на чердаке или на полу, Леон. Посмотри! Заняты даже эти жалкие хижины, похожие больше на свинарники. — И Огюстен раздраженно махнул рукой в перчатке в сторону старых, сложенных из валунов домишек, мимо которых они проезжали. Лощеные придворные щеголи, нога которых еще ни разу не переступала порог таких жилищ, с высокомерной брезгливостью входили внутрь, а их слуги вносили за ними багаж, состоявший из многочисленных корзин и сундуков. — Ого! Нам еще повезло. Тем, кого мы опередили, вряд ли удастся найти себе место хотя бы в курятнике.

Огюстен вел себя непринужденно. Он был душой и заводилой этой дружной компании, а познакомились и подружились четверо юношей в течение первого года их службы в первой роте королевских мушкетеров. Все новички, мечтавшие сделать хоть какую-то карьеру при дворе, обязаны были начать именно с этой ступени. Огюстену не было еще и двадцати. Родившийся в семье банкира-гугенота, имевшего огромное влияние в мире ростовщиков и прочих денежных воротил, он отличался мощным телосложением, прямой, гордой осанкой и открытым лицом, выражавшим бесстрашие.

Как и большинство молодых дворян того времени, Огюстен презирал парики и довольствовался собственной шевелюрой. Густые, вьющиеся волосы по тогдашней моде доставали до плеч и были настолько черными, что отливали синевой. Они обрамляли продолговатое, словно высеченное из камня, лицо с квадратной, выдающейся вперед челюстью и прямым носом, которые придавали ему весьма решительный и мужественный вид и являлись фамильными чертами всех мужчин рода Руссо. Из-под кустистых, густых бровей остро поблескивали узкие зеленые глаза, а широкий рот выдавал в нем человека, умеющего брать от жизни все ее радости. И каждый раз, когда он оказывался в компании своих закадычных друзей — Леона Пастиля, Франсуа Эсконде и Жака Фреснея — не оставался без внимания ни один повод поразвлечься. Весь путь до Версаля они старались не скучать, то зубоскаля с кучерами карет, то устраивая бесшабашные скачки друг за другом по дороге, круто обрывавшейся по сторонам, петлявшей среди холмов, то напропалую флиртуя с обитательницами карет, чьи хорошенькие, лукавые личики обещали им массу удовольствий.

— Неплохо бы сначала остановиться и промочить глотки винцом, вымолвил Франсуа, засунув руку в перчатке за обрамленный кружевами ворот своей рубашки и ослабив его. Его веснушчатое лицо было обильно усыпано крупными каплями пота.

— Уж это точно! — согласился Жак, светловолосый юноша, чертами лица напоминавший ястреба, и сделал несколько глотательных движений, имитируя смертельную жажду. — У меня все внутри пересохло от этой проклятой жары и пыли. Посмотрите, разве это не кабачок впереди?

— Нам пока еще нельзя останавливаться. — Огюстен обернулся и знаком приказал своему слуге подъехать к нему. Следует указать, что за четырьмя мушкетерами ехала и кавалькада их слуг вместе с запасными лошадьми, на которых были навьючены сумы с одеждой и съестными припасами. — Купи в лавке несколько бутылок самого лучшего вина, какое только здесь продается, и догоняй нас, — распорядился он.

Вино оказалось слишком терпким и густым, но пришлось как нельзя кстати, когда поиски пристанища не принесли результатов. В то время как слуги продолжали стучать в двери хижин, Огюстен и его друзья осушали серебряные походные кубки, что оказало свое воздействие наряду с нещадным полуденным зноем. Лицо Леона стало почти такого же цвета, как и вино. Все возлияния сопровождались бурным изъявлением чувств, поскольку окружавшая друзей обстановка воспринималась ими во все более юмористическом свете. И в самом деле, как было не улыбнуться при виде разодетых парижских красавиц, изящные ножки которых, обутые в атласные туфельки, то и дело ступали в коровьи лепешки, незаметные из-за осевшей на них пыли, и женщины, поскользнувшись, теряли равновесие и разражались потоками брани, не уступая в этом искусстве представителям менее утонченных слоев общества. Раздраженные придворные давали выход злости, дубася почем зря слуг, которым не удалось найти для своих хозяев пристанища на ночь. К этому времени заняты уже были все помещения, имевшие хоть какую-то крышу.

Из сочувствия к женщинам местный священник предоставил в их распоряжение свой дом и тут же, подобрав полы сутаны, пустился вприпрыжку, словно мальчишка, к церкви, построенной еще в двенадцатом веке. Он хотел поскорее запереть дверь, дабы никто из придворных не вздумал совершить святотатство и осквернить дом господень. Ему было ясно, что королевский праздник неизбежно будет сопровождаться пьяным разгулом и дебошами. Войдя в раж, эти лизоблюды и подхалимы были способны на любую подлость. Огюстен, заметив священника, спускавшегося со ступеней церковного крыльца, рассмеялся и, подъехав на вороном скакуне, добродушно предложил ему отведать доброго вина из своего кубка. Священнослужитель испуганно выставил перед собой пухлые белые ладони с таким видом, словно его искушал сам дьявол, и засеменил назад к своему дому.

Постепенно поиски жилья переместились из центра деревни на ее окраины. Ведь что ни говори, а Версаль, стоявший на главном тракте, соединявшем Париж с Нормандией, располагал лучшими возможностями для приюта путешественников, нежели близлежащие деревушки. Однако некоторые придворные, вконец отчаявшись, направили свои стопы в Кланьи, Сен-Сир и Трианон в надежде хоть там найти себе место. Однако им не было известно, что в этих дотла разоренных селениях положение обстояло еще хуже, чем в Версале.

С трудом выскочив из-под колес одного из таких отъезжавших экипажей, слуга Огюстена, который шел с той стороны улицы, где в длинный ряд расположились грязные домишки из неотесанных булыжников, запыхавшись, доложил:

— Все комнаты уже заняты. Лишь в конце есть один дом, где рожает женщина, и поэтому там никто не решился остановиться.

• 1/223
• Следующая