«Был жестокий бой» - Зарипов Альберт Маратович - Страница 36
- Предыдущая
- 36/114
- Следующая
Вот потому-то и организовали на этом пустыре сборный пункт подбитой бронетехники. Именно для этой цели из далёкого Моздока на окраину Грозного в спешном порядке выдвигались танковые тягачи-трейлеры. Поэтому с освобождённых улиц чеченской столицы срочно убирали сгоревшие танки, БМПешки и бронетранспортёры. А вот теперь мы могли наблюдать за этой боевой машиной пехоты. Посланной на верную гибель очень «мудрым» приказом. И уничтоженной боевиками в конце декабря или же в начале января 95-го. А сейчас эту БМП-2 благополучно дотащили до этого временного кладбища… И теперь боевую машину пехоты готовили к дальнейшей транспортировке. Правда, сначала требовалось…
«Освободить сгоревшую БМПешку от оставшегося внутри экипажа… — думал я с нарастающим чувством ужаса. — Боже ты мой! Что же там от них осталось?»
С замиранием сердца я смотрел на то, как находящиеся на бронекорпусе солдаты зажимали носы и даже отворачивали в сторону свои головы… Но затем они всё же решились… Один боец опустился в командирский люк, что на самой башне… А двое других стали принимать, точнее говоря, тянуть на себя всё то, что ещё находилось в люке механика-водителя.
— Э-эх! — вздохнул Батолин, но потом не выдержал и сильно выругался.
Его сквернословие, насколько это мне показалось, было почти что абстрактным. Вернее, оно не было адресовано кому-то персонально… Во всяком случае здесь присутствующих. Просто командир роты своим откровенным матом пытался хоть как-то облегчить своё нервное состояние… Ну, если не облегчить свою душу, то хотя бы высказаться в адрес этой грёбанной войны.
А те солдаты продолжали трудиться над извлечением тела погибшего члена экипажа. И вот… На наших глазах они всё-таки вытащили наружу что-то такое… Напоминающее большой мешок. Но мы уже понимали… Что они достали из люка обрубок тела механика-водителя. Без ног и рук, которые сгорели в страшном огне. Да и без головы тоже.
— Заводи! — приказал водителю Батолин. — Поехали назад!
— Поехали. — ответил я и вновь вздохнул.
Наш водитель быстро завёл двигатель и развернул Урал в противоположном направлении. Мы не захотели смотреть на то, как же именно будет осуществляться погрузка танка без гусениц на подъехавший к нему трейлер. Нам уже хватило того, чему мы только что оказались невольными свидетелями. Поэтому наш Урал поехал обратно без всяких промедлений. Ведь нервную систему, а тем более психику следует беречь на войне особенно тщательно.
А минут через десять мы сами едва не оказались в незавидном положении. Наш военный Урал добрался по грунтовке до пехотного блок-поста и объехал его справа. Выйдя в тыл окопавшимся здесь мотострелкам, мы остановились у двух недавно отстроенных домов. Вернее, коттеджей с первым этажом и мансардой над ним. По улочке, на которую заехал наш грузовик, находилось только два этих дома. Мы сначала «полюбовались» прямыми попаданиями в обе мансарды, но затем посмотрели влево, где возвышалось белое девятиэтажное здание. Вроде бы ничего интересного мы тут не обнаружили. И сразу же решили ехать дальше. Там в чистом поле расположились какие-то строения, да ещё и с многочисленными деревьями. Оттуда также можно было обстреливать по ночам наш «родной» аэропорт.
Но едва наш водитель запустил двигатель, как от блок-поста послышались какие-то истошные крики… Мы посмотрели влево. К нам бежал немолодой военный. По внешнему виду — прапор.
— Стойте! — орал он нам на бегу. — Стой! Т-там… Мины!
Если при появлении бегущего прапорщика и даже при его первых словах мы проявили некоторое любопытство… Ведь мало ли чего ему нужно от нас!?.. То последнее слово «мины»… Оно подействовало на нас как гром среди ясного неба.
Поэтому мы даже на землю не стали спускаться…
— Где? — спросил Батолин, высунувшись в окошко водителя.
— Да вот же! — запыхавшийся прапорщик показал рукой вперёд.
А ведь именно туда мы сейчас и собирались ехать.
— Видите? — продолжал товарищ прапорщик. — Собаки дохлые лежат! Это они на минах подорвались! А вы туда же намылились! Нет бы спросить у нас…
Мы только теперь заметили три собачьих трупа, лежащие на голой земле. Вроде бы обычная для войны картина, когда животных могут пристрелить просто так. Однако здесь было совсем иное дело.
— Пошли?! — предложил я ротному.
Моё место располагалось как раз с краю и высочайшего разрешения можно было бы не спрашивать. Но что-то всё же удерживало от самодеятельности. Наверное, холодный пот на спинке… Однако ротный уже выдал своё командирское «добро» и теперь можно было действовать.
Я осторожно сошёл на землю, сделал два-три аккуратно-выверенных шага вперёд, после чего присел на корточки. С более низкого положения стало видно всё, что здесь имелось. В каком-то десятке метров от Урала поперёк асфальтовой дороги была натянута стальная проволока. Так называемая, растяжка. Один её конец был закреплён на металлическом колышке, а другой — на боевой чеке механического взрывателя МУВ-3, торчавшего из земли в виде коротенькой палочки в десять сантиметров. Но самым неприятным открытием оказалось круглое основание, на котором и был закреплён взрыватель МУВ.
— Да тут же ОЗМки! — произнёс я, медленно вставая с корточек. — Вот одна… А вон ещё две…
Командир роты продолжал изучать боевую обстановку на этом минном поле, сплошь засеянном «сюрпризами» с механическим способом срабатывания.
— Это мы их установили. — сообщил нам товарищ прапорщик. — Чтобы ночью к нам с этой стороны не подобрались. Видите?! Мы их даже не маскировали. Кто днём тут ходит — сразу же заметит. А кто ночью шастает…
В боевую концепцию товарища прапорщика мы точно не вписывались. Ведь дело обстояло днём, но мы-то не ходили… Нашим способом передвижения был Урал. А из его высоко расположенной кабины мы ничего-то здесь и не заметили.
— А кто ночью здесь лазиет… — вновь произнёс пехотный прапорщик.
— Так ему и надо! — усмехнулся ротный Батолин. — А где у вас ещё мины стоят?
Наш родной российский прапорщик не стал умничать на топокарте. Он предпочёл провести меня и Батолина за девятиэтажку, чтобы прямо на местности указать границы минного поля. Как выяснилось, наши подшефные мотострелки умудрились выставить около десятка ОЗМ-72. Штук пять перекрывали подходы к блок-посту с тыла, а ещё столько же ОЗМок надёжно защищали их с правого бока. В обоих этих случаях мины расположились около девятиэтажки.
— Спасибо… — сказал командир роты спецназа немолодому пехотному прапорщику. — Если б не вы… То мы поймали бы парочку ваших ОЗМок…
— Если не три! — ухмыльнулся я. — Ведь Урал ехал бы себе и ехал… Цепляя растяжки колёсами.
Я непроизвольно поёжился. Ведь осколочная мина ОЗМ-72 имеет зону сплошного поражения радиусом в тринадцать метров. То есть в круге с диаметром в двадцать шесть метров ходит-бродит старушка Смерть и гарантированно косит всех своей стальной косой. Правда, в нашем конкретном случае это были бы небольшие металлические цилиндрики или шарики. Так называемые, поражающие элементы…
Мы ещё раз поблагодарили нашего спасителя, после чего товарищ прапорщик пошёл обратно на свой блок-пост. Ну, а мы пока что оставались на месте. Ехать вперёд мы уже не хотели. Возвращаться на базу было ещё рановато. Поэтому мы начали отрабатывать свои «спецназовские штучки-дрючки» на первом попавшемся доме.
Это был добротно выстроенный полутораэтажный коттедж из красного итальянского кирпича. На его возведение хозяин потратил, наверняка, целую уйму денег. Вполне возможным было то, что перед нами возвышался «воздушный замок». Именно так год назад наша российская пресса называла новенькие дома чеченцев, которые умудрились сделать деньги фактически из воздуха. В основном для столь необычного способа обогащения использовались банковские авизо. Вполне возможно, что и этот коттедж был построен на незаконно приобретённые денежные средства. Поэтому мы отнеслись к нему с долей здравого скепсиса. Именно он находился рядом с блок-постом и аэропортом. В этом домике уже имелись прямые попадания артиллерийских или танковых снарядов. Поэтому мы его и выбрали. Была б на месте этого коттеджа какая-нибудь другая… Скажем так, избушка на курьих ножках. То мы бы и её выбрали… Наверное.
- Предыдущая
- 36/114
- Следующая
