Последний рыцарь Тулузы - Андреева Юлия Игоревна - Страница 35
- Предыдущая
- 35/61
- Следующая
То есть так думала наивная Беатрис, поверившая в слово всесильного брата, что ежели она, толстая белобрысая корова, сумеет месяц продержаться без мяса и пирогов, он отпустит ее. Удивительно, как женщины падки на мужские обещания.
Когда Беатрис впервые услышала о том, что тулузский граф желает сочетать ее браком со своим старшим сыном, она в слезах пала к ногам брата, умоляя отпустить ее в общину катар в Сен-Жулиан, что аккурат возле Рокекурб. Но Роже только отхлестал ее по щекам и запер в светелке с одной-единственной служанкой, велев готовиться к свадьбе.
Когда же он, спустя два месяца, наконец соизволил посетить затворницу, толстая Беатрис вскочила на стол и, открыв окно, вылезла на самый край, занеся ногу над пропастью.
– Еще шаг, Роже, и я брошусь вниз! Слышишь – твоя сестра погибнет из-за тебя, волк! Душегуб проклятущий!
Не ожидавший такого яростного сопротивления, Роже отступил, обдумывая, чем помочь горю. По большому счету, ему было наплевать, разобьется толстая корова или нет. Но Тулузский желал ее в жены для сына, и только что сам Романе пожаловал в замок в надежде познакомиться с будущей невестой. А значит, жизнь сестры приобретала неслыханную цену, и Беатрис была нужна ему в целости и сохранности.
– Так, значит, ты действительно хочешь уйти к катарам? Это окончательное и бесповоротное решение?
Беатрис кивнула, по ее красным, распухшим щекам текли слезы, белые волосы прилипли к лицу, делая ее еще более безобразной.
– Прости меня, честное слово, я понятия не имел, что все так серьезно. Я думал, что все это девичья дурь. Я был неправ.
Не привыкшая к подобному обращению, Беатрис чуть было не слезла с окна, но в последний момент только сильнее вцепилась в ставни.
– Не приближайся, зверь! Не подходи ко мне!
– Хорошо, хорошо, пышечка, – Роже вынужденно улыбнулся, – только все-таки я тебе не верю. Ты, которая так любит выряжаться, готова сменить шелка и бархат на черное катарское рубище?
– Да, да... – Беатрис рыдала, утирая кулаком слезы.
– Ты, которая никогда не ходила пешком, а всегда ездила в карете с каркассонским гербом, будешь ходить босой?
– Буду... – выла Беатрис.
– Впрочем, это все ерунда. Но ты хочешь, чтобы я поверил, будто бы ты готова отказаться от великолепной свинины, баранины, от оленины и заячьих почек? От гусиной печенки, от мяса лебедя, от уток, кур, гусей и перепелок? Не смеши меня. Чтобы толстушка Беатрис сумела продержаться без еды хотя бы подготовительный месяц – я не говорю уже о целой жизни, полной лишений и неустанных молитв?!
– Я сумею, Господь укрепит мои силы, он не оставит меня. Он поможет противостоять тебе! – Говоря это, виконтесса чуть было действительно не вылетела из окна, в последний момент чудным образом удержавши равновесие.
– Послушай меня, сестра. Я не ожидал, что твое решение уйти в общину столь сильно. Признаться, я отпустил бы тебя прямо сейчас, но вот ведь дилемма – если я отпущу тебя, а ты провалишь испытание, тебя не примут ни в Сен-Жулиан, ни в какую другую общину. А значит, ты вернешься домой, но будет ли ждать тебя наш сосед Раймон Пятый, который подыскивает жену своему овдовевшему сыну? Скорее всего, нет. Такой товар, как наследник тулузского престола, на дороге не валяется. А значит, ты потеряешь и общину, и жениха. – Он почесал бороду. – Сделаем так. Сейчас тебя вымоют, приоденут и украсят твои любимые служанки. Потом ты сойдешь в трапезный зал и предстанешь перед женихом, дабы он мог лицезреть твою неземную красоту. Если он согласится, мы заключим договор.
После, когда Раймон уедет в свою Тулузу, ты сможешь начать пост. В случае если тебе удастся продержаться положенные тридцать дней – я отпущу тебя к катарам, а Раймону скажу, что ты умерла. Я даже сделаю гроб и похороню его с почестями в нашем родовом склепе. Так и Раймон не сможет обидеться и пойти войной на Каркассон, и ты будешь знать, что никто, никогда уже не станет допекать тебя в твоем монастыре.
Если же ты поддашься своей природе и пост окажется слишком тяжелым для тебя, ты выйдешь замуж за наследника Тулузы, как это и подобает даме из рода Транкавель.
Беатрис согласилась с поставленными условиями, и брат помог ей слезть с окна. В тот же день окно было забито решетками, прислуге же было приказано ставить на стол несчастной Беатрис лишь мясо и хлеб. При этом день и ночь слуги брата следили за каждым движением несчастной узницы. Так что если Беатрис поддавалась искушению и хотя бы прикасалась к запретному блюду, об этом тотчас докладывалось Роже и ей приходилось начинать пост с самого начала.
Несколько раз она начинала голодать и несколько раз срывалась, не дойдя до финала. Время же шло, и к назначенному дню приданое ее было готово.
Последний раз она доблестно выдержала двадцать дней поста, после которых вероломный брат вдруг сообщил ей, что завтра она едет в Тулузу.
Должно быть, горести и лишения закалили дух девушки, ибо она не сдалась и продолжала голодать и во время всего путешествия. Не желая искушать благосклонную к себе судьбу, Роже продолжал держать сестру под стражей, только теперь невеста уже не получала вообще никакой еды. Во время всего пути несчастная Беатрис несколько раз довольствовалась лишь простой водой, и один раз, когда она от голода и страданий потеряла сознание, брат напоил ее крепким вином, которое всегда носил на поясе.
– Признаю, что обманул тебя, но только отчасти, – шепнул он на ухо Беатрис, когда та пришла в сознание. – Раймон, которому ты должна стать верной и преданной супругой, с самого детства воспитывался катарами. Он и сам пытался стать катаром, и думаю, что еще продолжит свои попытки. Так что – не будь дурой – это муж как раз по тебе. Вместе вы сможете осуществить свою мечту. Но только после того, как вы обвенчаетесь, пока ты незамужняя – за тебя отвечаю я. А я не позволю тебе лишить меня возможности укрепить границы Каркассона.
Оказавшись в тулузском замке, Беатрис тут же была подвергнута новым унижениям. Как мне передал на следующий день после свадьбы паж Себастьян, дежуривший у опочивальни молодых, покинув брачный пир, Романе отвел супругу в спальню, где пробыл с ней не более времени, которое потребовалось Себастьяну для того, чтобы десять раз прочитать «Отче наш», после чего спешно оделся и отправился на переговоры с Петром Арагонским и Роже-Тайлефером, куда потом пригласили и меня.
Никогда прежде я не слышал о столь краткой первой брачной ночи. Тем более ночи со знатной дамой. Подобным образом мог обойтись безграмотный лучник с пленницей, но только не рыцарь и наследник самого богатого и знаменитого графства. Так что я усомнился поначалу в словах Себастьяна, подозревая, что тот наговаривает на своего господина но он поклялся мне спасением своей души, ради которой он, впрочем, и читал «Отче наш». Так повелел ему святой отец, чтобы замолить грех прелюбодеяния, в котором паж сознался ему на исповеди.
Белые одежды
Раймон и Роже со своими отрядами задержались в Безье, в то время как Петр Арагонский поспешил в свои земли. Как выяснилось позже, змея все-таки успела пустить в ход свое жало. За всеми этими громкими рассказами и справедливой местью мы не заметили очевидного. Благодаря разорению Безье король Арагона создал себе надежный тыл между принадлежащими ему графством Руссильон и землями в Провансе. Так как после того, как все мужчины Безье были вырезаны, он приказал своим воинам спешно венчаться с женщинами Безье, получая, таким образом, готовый и боеспособный отряд в чужом лагере.
Кроме того, по своему расположению Безье мог стать выгодным форпостом по отношению к Тулузе и Каркассону, случись кому-нибудь из этих милых соседей напасть на него.
Поняв это, Раймон и Роже сначала чуть было не прибили друг дружку, схватившись на мечах, так что слугам и телохранителям пришлось буквально растаскивать их в разные стороны.
Затем, немного опомнившись, названные братцы скользнули в свои седла и не мешкая поскакали в сторону Тулузы, дабы Роже-Тайлефер из рода Транкавель мог жениться на дочери Раймона Пятого Аделаиде, укрепив таким образом свои тылы еще больше, нежели это произошло после бракосочетания Беатрис и Романе.
- Предыдущая
- 35/61
- Следующая
