Непобедимый эллин - Леженда Валентин - Страница 38

• Предыдущая
• 38/70
• Следующая

– Кто Диомеда? – недовольно переспросил сын Зевса.

И в этот момент из непроходимых зарослей выбралось маленькое гадкое-зеленое чудовище.

– А-я-я-я… – завизжал историк, падая навзничь. Геракл же, слегка изогнув правую бровь, стремительно выхватил меч.

– Не убивайте меня, пожалуйста, – жалобным голосом попросило чудовище.

– Хорошо, – кивнул сын Зевса, – убирайся обратно в свое болото…

– Это я, Копрей, – пролепетал монстр.

Изображающий мертвого Софоклюс тут же вскочил на ноги и, небрежно отряхнув одежду, коротко пояснил:

– Я споткнулся.

– Что с тобой случилось? – безмерно удивился могучий герой. – Почему твое лицо зеленого цвета? Ты нюхал столярный клей?

– Нет-нет, – замотал головой Копрей. Волосы у него тоже почему-то были зеленые.

– Я сильно болел… а то, что вы видите, жуткие последствия моей болезни.

– Ты болел бешенством? – предположил Геракл, решив на всякий случай меч в ножны пока не прятать.

– Нет, ветрянкой, – пояснил посланец и, подобрав восковую дощечку, хрипло, но довольно торжественно прочел: – На этот раз, Геракл, сын Зевса, тебе следует отправиться во Фракию к царю биз… бир… сатир побери эти идиотские названия… к царю бистонов Диомеду.

– Не знаю такого, – демонстративно заявил могучий герой.

– У этого царя по некоторым проверенным слухам, – невозмутимо продолжал посланец Эврисфея, – есть дивной красоты ишаки.

– Ослы, – поправил Копрея Геракл.

– Нет, ишаки, тут так написано. В общем, отправляйтесь за ними во Фракию. И скажу вам по секрету…

Посланец слегка понизил голос:

– Этот Диомед законченный придурок. Лучше всего, если вы его ишаков тихо и профессионально умыкнете, не поднимая шума и пыли.

– Великий сын Зевса не вор! – возразил Геракл. – И он не станет брать чужое…

– Ну а если великий сын Зевса кое-что позаимствует на время? – хитро ввернул Копрей.

– Это можно, – кивнул могучий герой.

И он с верным хронистом отправился во Фракию.

Во Фракии греки стали действовать очень осторожно, стараясь по возможности сохранять загадочное инкогнито. Хотя сыну Зевса с его внешностью трудно было не бросаться в глаза, да и золотая колесница сияла на многие стадии окрест.

– Лева меня демаскирует, – посетовал могучий герой, но предложение историка снять шкуру гневно отверг.

Зря, конечно, отверг, ибо в предложении хрониста был определенный смысл. Ведь о человеке-бурундуке с Олимпа давно уже раструбили пьяные певцы аэды, приписывая странному герою совершенно умопомрачительные подвиги, такие, как совращение восемнадцати престарелых дочерей царя Крита Миноса и избиение героя Афин Тесея.

– Если что, – предупредил Геракл, понукая измученных лошадей, – то я странствующий оперный певец Лучано Домингиус, ну а ты, Софоклюс, мой агент…

– Кто? – вытаращился на героя историк.

– Ну, это слово такое из лексикона богов, короче, если что, то ты мой… м… м… м… человек, занимающийся денежной стороной моей профессии.

– Упаси нас Зевс от таких гастролей, – содрогнулся историк, и они весело въехали в первый попавшийся на пути город.

Оставив колесницу на платной стоянке, эллины не спеша побрели искать ишаков царя Диомеда, хотя Фракия, она, конечно, большая, кто знает, где царь своих копытных держит.

– Граждане, граждане, – надрывался в центре городской площади какой-то чернобородый грек. – Покупайте прекрасное средство от лысины —чудодейственную мазь Асклепия. После всего лишь одного-единственного применения ваша лысина перестанет блестеть, приобретя приятный глазу серый матовый оттенок. – «Граждане» в лице высокого худого солдата с чувством сплюнули торговцу под ноги и демонстративно удалились восвояси. Больше никто на площади крикливым греком не интересовался. – Покупайте прекрасное средство от лысины… – как ни в чем не бывало продолжал голосить торговец. – Женщинам и детям пятипроцентная скидка…

– Мне две! – с энтузиазмом крикнул Геракл, которому наглый эллин очень понравился.

– Но, мой друг! – возмущенно воскликнул торговец, глядя на густую шевелюру героя (свой «львиный» капюшон Геракл в тот момент откинул). – Тебе вовсе не нужна моя чудодейственная мазь…

Что ж, во всяком случае, парень был честен.

– Хотя… – тут же поправился незнакомец, – может быть, ты в парике?

И он с надеждой поглядел на сына Зевса. Геракл от души рассмеялся.

– Тебя как зовут, проныра?

– Пифас! – гордо ответил торговец.

– Пифос? – не веря своим ушам, переспросил Софоклюс.

– Нет, Пифас, через «а», – слегка обиделся эллин.

– Мой друг очень сильно хочет выпить, – тут же пояснил покрасневшему Пифасу Геракл, – и ему везде мерещатся винные пифосы.

– Неправда! – возразил историк.

– Слушай, Пифас, – Сын Зевса добродушно рассматривал торговца. – А зачем ты пытаешься надувать добропорядочных фракийских граждан?

– Кто? Я? Надувать? Да вы что! Моя мазь самая что ни на есть настоящая!

– А ну покажи! – потребовал сын Зевса.

Пифас показал.

Геракл осторожно понюхал глиняную баночку, потрогал содержимое пальцем, лизнул.

– Так это же обыкновенная грязь!

– Лечебная грязь! – добавил Пифас.

– Я бы совсем не удивился, если бы ты оказался иудеем, – усмехнулся Геракл.

– Нет, я эллин! – гневно заявил торговец. – И к тому же большой специалист по диковинным животным.

– А это как?

– Вы слышали, скажем, о таком ужасном монстре, как тигровая лягушка?

– Нет.

– Так вот, я о ней всё знаю!

– Например?

– Ну, то, что она посевы хвостом топчет и гадко так поет по ночам.

– Лягушка с хвостом? – не поверил Софоклюс. – Слушай, парень, а ты случайно приехал не с Аргоса?

– Нет, – удивился Пифас, – я прибыл из Калидона.

– Гм… – скептически хмыкнул историк. – Ну, предположим, ты нам не врешь. В таком случае как же ты совмещаешь торговлю целебной грязью и изучение диковинных животных?

– Очень просто, – дерзко ответил находчивый эллин. – В последнее время во Фракии сильно расплодились ежи-летяги.

– Кто расплодился? – Брови у Геракла полезли на лоб.

– Ну… летающие ежи. Очень редкий подвид. Лазят по деревьям, особенно по яблоням, грибы собирают и при этом очень часто нападают на людей.

– Да ну?!

– Клянусь Олимпом! И что характерно, по не установленной пока причине ежовой агрессии подвергаются преимущественно греки, страдающие частичным или полным облысением.

Софоклюс испуганно потрогал свою плешь.

– Лично я как специалист считаю, что ежей-летяг привлекает неизменный блеск лысины, – продолжал увлекшийся темой Пифас. – Возможно, они рассматривают идущего мимо дерева лысого человека как идеальное место для посадки. Можете себе представить, какие ощущения будет испытывать такой прохожий, когда ему на голову спикирует маленький колючий шар.

Геракл с Софоклюсом представили, и сын Зевса, поежившись, натянул на голову свой «львиный» капюшон, хотя ему-то ежей-летяг следовало опасаться в самую последнюю очередь.

Понятно, никто не знал, что диковинных зверей Пифас элементарно выдумывает, играя на врожденном суеверии наивных сородичей. Отдельные болваны даже золото ему платили за всяческие спасительные средства.

– Ежи-летяги – это, конечно, интересно, – после некоторых раздумий произнес Геракл, – но нас с Софоклюсом больше интересуют ишаки Диомеда.

Ишаки Диомеда не были выдумкой Пифаса, и потому парень лишь разочарованно махнул рукой.

– Эка невидаль, и что в них диковинного, в ишаках этих? Маленькие, кривоногие, полосатые. Полоска черная, полоска белая. Прямо в глазах рябит, когда они по загону бегают. Зачем они вам?

– Нужны! – уклончиво ответил сын Зевса.

– Нет ничего проще, – улыбнулся Пифас. – Идите в лес за город, там сейчас проходит ежегодный конкурс фракийской самодеятельности. Приз победителю два отличных племенных ишака.

– А что означает «конкурс фракийской самодеятельности»? – страшно оживился Геракл.

• Предыдущая
• 38/70
• Следующая