Потерянная невинность - Пикард Нэнси - Страница 11

Единственное, что изменилось безвозвратно, — это голос попугая. Раньше от его пронзительных криков петухи сваливались с насестов. Во всяком случае, так утверждал судья. Теперь эта крупная красная птица издавала едва слышные звуки, словно боялась, что ее снова отвергнут.

— Я тоже не знаю, чем провинилась, — вздыхала Эбби.

Когда Эбби после снегопада снова пошла в школу, то обнаружила, что почти забыла, как улыбаться людям, как становиться в очередь в школьном кафетерии, не говоря уже о том, как принимать пищу. На уроках она не могла заставить себя поднимать руку и задавать вопросы, хотя и отвечала, когда ее вызывали. Если кто-то неожиданно окликал ее, она вздрагивала. Эбби избегала любых упоминаний о нем, и если кто-то начинал говорить о Митче, она тихонько отходила в сторону. В ее кармане всегда лежала золотая цепочка с сердечком, которую она незаметно для окружающих перебирала пальцами.

Когда домой из университета приезжала Эллен, Эбби пряталась от нее у себя в комнате. Если заходили подружки, она быстро их выпроваживала. Она избегала даже своих лучших подруг — Шейлы и Рэнди. Время от времени она поднимала трубку, чтобы позвонить Рексу, или подходила к нему в школьном коридоре, но ей казалось, что он ее избегает. Впрочем, она и сама злилась на него за то, что он ей не звонит. Каждый раз, предпринимая очередную попытку ему позвонить, она начинала злиться и бросала трубку прежде, чем кто-то подходил к телефону. Хотя она и допускала, что Рексу тоже плохо. Митч всегда был его лучшим другом. Впрочем, возможно, Рекс был посвящен в тайну внезапного исчезновения Митча. Возможно, он не звонил ей потому, что не хотел ничего рассказывать.

К черту Рекса, злилась Эбби.

К черту всех!

Все были уверены в том, что Митч уехал из города из-за нее, потому что его мать позаботилась о том, чтобы они так думали.

Постепенно Эбби возвращалась к жизни. Она снова научилась делать то, что от нее требуется.

Звук его имени уже не причинял ей невыносимых страданий.

Однажды она забыла цепочку в кармане шортов, которые бросила в стиральную машину. Услышав, как она стучит по стенкам сушилки, Эбби вытащила ее и спрятала в шкатулку с украшениями.

Умом она понимала, что на самом деле ей очень повезло. Ома была хорошенькая и нравилась многим парням. Теперь, когда она осталась одна, эти парни предпринимали попытки с ней подружиться. Что касается девчонок, то и с ними отношения улучшились, потому что они убедились, что и ее могут бросить, как и любую из них. Мало-помалу она оживала, хотя теперь ее жизнь была совершенно другой. Она сама стала другой. Теперь она была девушкой, которая потеряла любимого парня по недоступным ее пониманию причинам.

Между ней и Рексом пролегла пропасть. Ее обвинили в преступлениях, которых она не совершала. Даже отец теперь ее сторонился, а самым близким ее другом стал большой и красный южноамериканский попугай.

За длинное и одинокое лето расстояние между ней и Рексом не сократилось, а потом он уехал в университет. Каждая последующая встреча давалась им немного легче. К тому времени, как оба окончили колледж, их прежние отношения полностью восстановились. Несколько раз Эбби пыталась поговорить о Митче, но Рекс уходил от разговора. Со временем она отказалась от этих Попыток. Но Эбби всегда подозревала, что Рекс чувствует себя так же, как она, а именно: как треугольник с недостающей стороной.

23 января 2004 года

К востоку от Смолл-Плейнс произошла серьезная авария: во время пурги перевернулся трактор с прицепом, что надолго обеспечило работой как Рекса Шелленбергера, так и его заместителей. К восходу солнца он уже настолько устал от битвы с непогодой, что единственное, о чем он мечтал, — это сытный горячий завтрак. Но Рекс даже не успел представить себе яичницу с беконом, потому что его мобильный снова зазвонил.

Это был судья Том Ньюкист. Срывающимся от отчаяния голосом он сообщил шерифу, что не может найти Надин.

Долг полицейского взял верх над усталостью.

— Как вы думаете, судья, куда она могла пойти?

«Не видать тебе, Рекс, ни отдыха, ни яичницы с беконом», — мысленно вздохнул шериф.

— Если бы я знал, где она, я бы и сам ее нашел! Она в таком состоянии, что могла отправиться куда угодно. Логику в ее поведении искать бесполезно.

— Вы уверены, что ее нет в доме?

Одной рукой Рекс вел машину, ощущая под пальцами холодный пластик руля, а второй прижимал к уху металлический прямоугольник телефона. Дорога была очень скользкой, а снег по-прежнему шел так сильно, что он предпочел бы держать на рулевом колесе обе руки.

— Я знаю, что дома ее нет! — рявкнул судья. — Дверь кухни была открыта, и в дом задувало снег.

«Черт!» — подумал Рекс, но вслух ничего не сказал. Если человек, страдающий болезнью Альцгеймера, заблудится в такую погоду…

— Посмотрите за дверью, судья. Там нет следов? Может, удастся проследить, куда они ведут?

— Я уже смотрел. Там ничего не видно.

«Черт побери! И еще раз черт побери!» — подумал Рекс. Это означало, что с тех пор, как она ушла, прошло определенное время и снег замел следы.

— Уже еду, — пообещал он судье. — Только вы, пожалуйста, не отправляйтесь сами на поиски! В такую погоду ничем хорошим это не закончится. — Он понял, что только что сказал, и немедленно об этом пожалел. — Простите судья, я не хотел этого говорит!;.

— Я думал, что ей уже лучше, — ответил судья, проигнорировав бестактное замечание шерифа. — Я даже отправил ее сиделку на ночь домой. Надин вполне связно разговаривала. Она самостоятельно себя обслуживала. Она перестала постоянно плакать. Я подумал, что не будет ничего страшного в том, что сегодня ночью она поспит одна, без присмотра.

То, что страдающие болезнью Альцгеймера ночью блуждают гораздо чаще, чем днем, являлось общеизвестным фактом. Если судья был не готов иметь с этим дело, ему давно следовало поместить жену в клинику.

— Джефф дома? — поинтересовался Рекс.

Джеффри был их младшим, приемным сыном, появившимся в доме восемнадцать лет спустя после рождения Митча. Поговаривали, что Джефф заменил им Митчелла. Поинтересоваться, провел ли он ночь дома, было совершенно нелишне. Джефф оканчивал школу, а этой породе молодых людей Рекс категорически не доверял. Наверное, в основном благодаря тому, что слишком хорошо помнил свой собственный выпускной класс. Но либо он помнил только хорошее, либо Джефф вел себя еще хуже, чем когда-либо Рекс или кто-нибудь из его друзей в этом возрасте. Ситуацию никак не улучшало то, что его мать страдала слабоумием, а судью по-прежнему не интересовало ничего, кроме работы. Рексу слишком часто приходилось вытаскивать Джеффа из мест, в которых он не должен был находиться, и отвозить к родителям, которые даже не замечали его отсутствия.

Судья заверил его, что Джефф спит у себя в комнате.

Рекс удержался от вопроса «А вы его там видели?». Хватит с судьи тревоги за одного члена семьи. Если Джефф где-то гуляет, то он, скорее всего, выживет. Прогноз относительно шансов на выживание его матери был гораздо менее оптимистичен.

— Ты скоро приедешь? — спросил судья.

— Я поеду коротким путем через кладбище.

— Ты разве к нам не заедешь?

В голосе судьи звучало возмущение.

— Я еду к вам кратчайшим путем, — успокоил его Рекс.

Участок Ньюкистов выходил в сторону кладбища, так что существовала высокая вероятность того, что именно туда Надин и отправилась.

Пока он говорил с судьей, в трубке раздался сигнал еще одного звонка, но Рекс его проигнорировал. К тому времени как разговор с Томом Ньюквистом был окончен, его мысли были лишь о том, как найти Надин. Забыв о втором звонке, он бросил телефон на соседнее сиденье и сосредоточился на дороге. Но какой бы скверной эта дорога ни была, она не смогла отвлечь его внимание от ужасной иронии происходящего. «Интересно, осознает ли ее судья?» — мелькнула у него мысль. Сегодня было двадцать третье января, на улице мела метель, он отправлялся на розыски. И это было не впервые. Он от всей души надеялся, что сегодня все закончится лучше, чем в прошлый раз.