Морской волчонок(изд.1990) - Рид Томас Майн - Страница 6

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая

Раковины, морской еж и все прочее посыпалось у меня из рук, и сам я едва не свалился на них как подкошенный. Лодка! Лодка! Где моя лодка? 

Куда делась лодка? Утонула?

Хуже: она уплыла.

Я видел ее вдалеке, она медленно удалялась от рифа. Тут не было ничего таинственного. Я не привязал ее и даже не вытянул конец каната на берег, а бриз, который теперь стал свежее, вывел ее из бухточки и погнал по воде.

Сначала я был поражен, потом мое удивление перешло в тревогу. Как мне достать лодку? Как вернуть ее к рифу? Проплыть пять километров, отделяющих меня от берега? Я этого не сделал бы и ценой жизни. Нет надежды, что кто-нибудь придет на помощь. Никто не видел, как я отправлялся в путешествие. Никто не заметит и самого тузика. Ведь на таком расстоянии, как я сам убедился, и большие предметы плохо видны. Казалось, что скалы рифа выступают над водой не больше чем на сорок сантиметров, а на самом деле здесь было больше полутора метров. Нет, конечно, никто не обратит внимания на мое бедственное положение — разве что кто-нибудь посмотрит в подзорную трубу. На это было мало шансов.

Чем больше я думал, тем больше убеждался, что своим несчастьем я обязан собственному легкомыслию.

Я не мог принять никакого решения. Я принужден был оставаться на рифе, потому что выхода не было. Затем мне пришло в голову, что я мог бы броситься вплавь за лодкой и вернуть ее обратно. Пока она отошла от островка на какие-нибудь восемьсот метров, но с каждой минутой уходила все дальше. Нельзя было терять ни одной секунды.

Больше я ничего не мог придумать. Если бы я не догнал лодку, мне пришлось бы попасть в крайне неприятную переделку, быть может, даже очень опасную.

Я мигом сорвал с себя одежду и запрятал ее меж камней. Затем я бросился в воду — без разбега, потому что глубина была достаточная у самых камней. Я направился к шлюпке по прямой линии.

Я работал руками и ногами изо всех сил, но подвигался вперед медленно. Мысль, что тузик, может быть, уходит от меня с той же скоростью, наполняла меня страхом. Если я его не догоню, мне придется вернуться на риф или пойти на дно, потому, что, плывя за лодкой, я понял, что одолеть пять километров мне будет не по силам. Это для меня так же трудно, как переплыть Атлантический океан. Кроме того, тузик удалялся не по направлению к берегу, а совсем в другую сторону. Я начал уставать и думал возвращаться обратно, но в этот момент ветер подул с другой стороны.

Лодка медленно и почти незаметно меняла курс. Теперь она была ближе ко мне, чем раньше. Я напряг все силы и снова направился к ней.

Наконец удача! Я догнал лодку и ухватился за нее руками. Это дало мне возможность немного передохнуть.

Затем я попытался вскочить в лодку. Но к величайшему моему ужасу, маленький тузик не выдержал моей тяжести и перевернулся килем вверх, а я оказался под водой.

Я моментально вынырнул на поверхность и, снова ухватившись руками за лодку, сделал попытку сесть верхом на киль. Результат был неожиданный: лодка опять перевернулась и пришла в нормальное положение.

В сущности, это было все, что мне нужно. Но, заглянув в лодку, я убедился, что она зачерпнула огромное количество воды.

Впрочем, благодаря этому она стала тяжелее, и мне удалось влезть в нее. Но через секунду я увидел, что положение ничем не улучшилось, потому что лодка тонула!

Вес моего тела еще больше утяжелил ее, и она довольно быстро погружалась.

Если б я не потерял хладнокровия, я сообразил бы, что мне следует немедленно прыгнуть в воду. Тогда облегченная лодка осталась бы на поверхности. Но я был сильно напуган и торчал в ней, стоя по колени в воде.

Я хотел было вычерпать воду, но жестяная кастрюля исчезла вместе с веслами. Без всякого сомнения, она потонула, пока лодка переворачивалась, а весла плавали вдалеке.

В полном отчаянии я начал вычерпывать воду пригоршнями, но не успел и десяток раз нагнуться, как почувствовал, что лодка уходит вниз. В следующее мгновение она погрузилась, а я принужден был поработать руками и ногами, чтобы уйти от водоворота, который образовался на месте ее гибели.

С грустью глядел я на этот водоворот. Я знал, что больше никогда не увижу тузика. Затем я отправился обратно на риф.

Я добрался до рифа с большим трудом. Плывя, я чувствовал, что иду против течения, — это начинался прилив. Именно прилив и поднявшийся ветер отогнали мою лодку от островка. Усилие, которое я затратил, чтоб вылезти на берег, было последним. Если б я не успел как раз добраться до скал, я наверняка не мог бы больше плыть.

Несколько минут я пробежал на камнях неподвижно, собирая силы. Однако нельзя было терять времени, следовало действовать. Я встал и огляделся.

Не знаю, зачем я посмотрел в сторону погибшей лодки. Быть может, во мне шевелилась смутная надежда, что она всплывет. Но об этом и думать было нелепо. На море не было ничего, и только весла плыли вдали по волнам, бесполезные и дразнящие.

Я посмотрел на берег. Но и там ничего не было видно, кроме низкой и плоской полосы земли, на которой стоял поселок. Людей на берегу я не заметил. Впрочем, я с трудом различал даже и дома в сыром, мглистом воздухе. Небо посерело и покрылось облаками. Свежий бриз крепчал. Появились довольно высокие волны, которые мешали видеть, да и в хорошую погоду вряд ли я разобрал бы что-нибудь за пять километров.

Кричать не имело никакого смысла: даже в безветренный день меня бы не услышали.

Во всем заливе не было видно никакого судна: ни шлюпки, ни шхуны, ни брига. В воскресенье все суда стояли на причале. Рыбачьи лодки не выходили в море, а шлюпа для прогулок, в том числе и лодка Гарри Блю, отправилась вниз по бухте, к маяку.

На севере, востоке, западе и юге не было ни одного паруса. Кругом лежала водная пустыня, и я чувствовал себя заживо погребенным.

Страшное чувство одиночества охватило меня. Я прислонился к скале и зарыдал.

К тому же чайки неожиданно вернулись. Может быть, они сердились на меня за то, что я их прогнал: они летали над самой моей головой, испуская оглушительные дикие крики, как бы намереваясь напасть на меня. Теперь я думаю, что они делали это скорее из любопытства, чем от злобы.

Я ничего не мог придумать. Мне оставалось только сидеть или стоять, ожидая, пока не подойдет помощь извне. Сам я никак не мог выбраться с островка.

Но когда может прийти помощь? Скорее всего кто-нибудь на берегу случайно посмотрит на риф… но не заметит меня без подзорной трубы. Подзорная труба была у Гарри Блю, но он очень редко ее пускал в дело, и десять шансов против одного, что он в нее не посмотрит. Да и кому придет в голову смотреть в этом направлении? Этим путем суда никогда не ходят. Корабли, направляющиеся в бухту, всегда далеко обходят опасный риф. Надежда, что меня заметят, была очень слаба. Но еще более слаба была надежда, что меня подберет какое-нибудь судно, раз они не ходят этим путем.

Все это было неутешительно, и я уселся на скалу в полном отчаянии.

Меня совсем не привлекала возможность умереть с голоду на островке. Тут мне пришла в голову одна успокоительная мысль: Гарри Блю наверняка заметит, что тузик пропал, и отправится на поиски! Однако вряд ли это случится до вечера: раньше сумерек ведь он не вернется с катания. Но к ночи он, наверно, будет дома, увидит, что лодки нет, и сообразит, что взял ее я, потому что другим мальчикам это запрещено. Так как тузик не вернется и к ночи, то Гарри, без сомнения, отправится к дяде. Начнется тревога, будут меня искать и в конце концов найдут.

Меня не столько беспокоила мысль о собственной судьбе, сколько страх перед тем, что я наделал. Как я теперь посмотрю Гарри в глаза? Чем я возмещу убыток? Дело серьезное: у меня денег нет, а дядя мой не станет платить за меня. Обязательно надо было возместить лодочнику потерю лодки, но как это сделать? Разве что дядя разрешит мне отработать этот долг Гарри, а я бы работал по целым неделям, пока не окупится стоимость шлюпки. Лишь бы нашлось у Гарри применение моим силам.

• Предыдущая
• 6/38
• Следующая