Следующий раз - Леви Марк - Страница 11
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
Он нарушил задумчивое молчание, которое они с Кларой хранили на протяжении долгих минут.
– Это одна из последних его картин. Обратите внимание на особенный угол изображения. Такие сцены – большая редкость. Владимир использовал возвышение, чтобы придать своему зрению глубину. Фотограф на его месте поступил бы так же.
– А вы заметили, что у стола нет ни одной женщины? Каждый второй стул пустует.
– Он никогда не писал женщин.
– Женоненавистник?
– Безутешный вдовец.
– Я вас проверяла! Ладно, идёмте, мой желудок сердится, когда я надолго о нём забываю.
Клара включила систему видеонаблюдения и сигнализации, потушила свет и заперла дверь. Питер все ещё прогуливался по тротуару. Он сделал им знак, что сейчас закончит телефонный разговор и присоединится к ним.
– У вашего друга вечная батарейка? Или он каким-то образом питает свой телефон от батарейки собеседника?
– В нём такой избыток энергии, что он сам подзаряжает телефон.
– Готова в это поверить. Идёмте, это здесь, рядом.
Джонатан и Клара перешли улицу, вошли в японский ресторанчик и сели за отгороженный от зала столик. Джонатан подал Кларе меню. Как раз в этот момент в заведение шумно ввалился Питер.
– Симпатичное местечко! – похвалил он, садясь. – Извините, что заставил ждать. Я думал, что из-за разницы во времени бостонская контора ещё не открылась, но они там ранние пташки.
Ты проголодался? – спросил Джонатан, давая меню другу. Питер открыл меню и сразу положил его на стол с огорчённым видом.
– Вы действительно любители сырой рыбы? Лично я предпочитаю блюда, заставляющие забыть, что они приготовлены из живых созданий.
– Вы давно знакомы? – с любопытством спросила Клара.
Обед удался. Питер пустил в ход весь свой шарм и то и дело заставлял Клару хохотать. Он тайком нацарапал на бумажной салфетке несколько слов и сунул её Джонатану. Тот развернул записку на коленях, прочёл, скомкал и уронил на пол. С другой стороны улицы из окна галереи на них смотрела, озарённая лондонским небом с бегущими облаками, картина старого русского художника, навечно запечатлевшая давно прошедшее лето.
После обеда Питер отправился в контору «Кристиз», а Джонатан вернулся с Кларой в галерею. Там, сев перед картиной на табурет, он провёл всю вторую половину дня. Он изучил через лупу каждый её квадратный сантиметр и тщательно записал в большой блокнот все свои умозаключения.
Питер отправил в галерею фотографа, явившегося в конце дня и приступившего к установке своей аппаратуры. По бокам' картины раскрылись на треногах большие зонты, соединённые проводами с профессиональной камерой шесть-на-шесть.
В вечерних сумерках витрина стала ритмично озаряться вспышками. С улицы могло показаться, что внутри галереи разразилась гроза. В конце рабочего дня фотограф убрал свои принадлежности в заднюю комнату и попрощался с Джонатаном и Кларой. Назавтра он пообещал приехать в тот же час, чтобы заняться второй картиной. Пока Клара закрывала за ним дверь, Джонатан покончил с идентификацией подписи под картиной. Это действительно был «Загородный обед» Владимира Рацкина, выставлявшийся в Париже в начале века, а потом, перед войной, в Риме. Картина займёт место в следующем издании каталога работ художника с подробными комментариями.
Джонатан уже давно чувствовал недомогание из-за разницы во времени. Он предложил Кларе, которой как будто пора было закрывать галерею, свою помощь. Она поблагодарила, но сказала, что ещё не все сделала, и проводила его до дверей.
– День вышел замечательный, – сказал он, – я вам очень признателен.
– Моя роль совсем невелика, – тихо ответила она, – благодарить надо его. – И она указала на картину.
Ступая на тротуар, он уже с трудом сдерживал зевоту, тем не менее сделал над собой усилие и со значением посмотрел на Клару.
– Я собирался задать вам тысячу вопросов.
Она улыбнулась.
– Кажется, у нас будет на это целая неделя. А пока ступайте спать, я весь день удивлялась, как вы умудряетесь держаться на ногах.
Джонатан попятился и помахал ей на прощание рукой. Она ответила ему тем же. Рядом затормозило чёрное такси.
– Спасибо, – сказал Джонатан, залез внутрь и ещё раз помахал ей из окна.
Клара вернулась в галерею, заперла дверь и, подойдя к окну, задумчиво проводила такси взглядом. Начиная с обеда её занимал ещё один вопрос: не встречалась ли она с Джонатаном раньше? Эта мысль не давала ей покоя. Когда он разглядывал картину, сидя на табурете, ей показались знакомыми некоторые его жесты. Но сколько она ни ломала голову, связать это ощущение с каким-то местом или датой не удавалось. Она пожала плечами и села за письменный стол.
Войдя в свой гостиничный номер, Джонатан увидел на телефоне мигающую красную лампочку. Он положил сумку, снял трубку, нажал кнопку звуковых сообщений. Раздался голос Питера, энергичный, как всегда. Их обоих приглашали на вернисаж, за которым последует ужин в модном ресторане – с «нормальной, вареной едой», как не преминул уточнить Питер. Он назначал Джонатану встречу в холле в 9 часов вечера.
Джонатан предпочёл не признаваться себе, что слегка разочарован, и тоже оставил звуковое сообщение на телефоне Питера. Его одолела усталость, лучше он хорошенько выспится, они встретятся завтра утром. После этого он набрал свой бостонский домашний номер. Телефон надрывался напрасно: видимо, Анна, работая в мастерской, выключила там звонок или ушла и не включила автоответчик. Джонатан разделся и поплёлся в ванную.
Потом, в спальне, облачённый в толстый халат, он стал изучать свои записи в блокноте. Внизу страницы, густо покрытой его мелким почерком, красовался набросок, который он успел сделать. Как ни слаб он был как рисовальщик, профиль Клары нельзя было не узнать. Джонатан со вздохом отложил блокнот, погасил свет, заложил руки за голову и стал ждать прихода сна.
Минул час, а уснуть все не удавалось. Он вылез из постели, достал из шкафа костюм, надел свежую рубашку и покинул номер. Длинный коридор, ведший к лифтам, он преодолел бегом, забросил в кабину ботинки. Когда лифт остановился на первом этаже, он уже поправлял галстук. У мраморной колонны на другом конце холла он увидел Питера. Джонатан заторопился к нему, но тут от колонны отделился другой, женский силуэт. Рука Питера обнимала за талию стройную молодую женщину, скорее раздетую, чем одетую. Джонатан замер и, улыбаясь, позволил Питеру исчезнуть вместе с его спутницей в барабане вращающейся двери. Оставшись один посреди холла отеля «Дорчестер», Джонатан повертел головой, увидел бар и направился туда. В баре было людно. Официант посадил его за столик. Джонатан утонул в глубоком кресле с чёрной кожаной обивкой. Он решил, что бурбон и сандвич помогут справиться с последствиями разницы во времени, самыми неприятными среди которых были постоянно меняющиеся желания.
Он уже разворачивал газету, когда его взгляд случайно упал на седые, с серебром, волосы дамы у барной стойки. Он подался вперёд, но за стойкой сидело много людей, заслонявших от него женщину, мешавших увидеть её лицо. Джонатан долго следил за ней, она в свою очередь не сводила глаз с бармена.
Он собирался вернуться к чтению, но вдруг вздрогнул: веснушчатая рука женщины как-то поособенному вращала рюмку виски с кубиками льда. Потом он заметил кольцо на её пальце. У него ускоренно забилось сердце, он вскочил, стал продираться сквозь толпу.
Но, когда он достиг стойки, на табурете уже сидела гораздо более молодая особа. Её окружали коллеги-трейдеры, и она весело вцепилась в Джонатана, приглашая его присоединиться к их веселью. Ему пришлось потрудиться, чтобы отбиться от этих весельчаков. Привстав на цыпочки, он успел увидеть, как в воображаемом океане, седую причёску, плывущую к выходу. Он метнулся к двери, но холл был уже пуст. Он пересёк его бегом, выбежал на улицу, пристал к привратнику с вопросом, видел ли тот, как считаные секунды назад отель покинула пожилая особа. Привратник смутился, но дал ему понять, что не имеет права отвечать на вопросы такого рода: Лондон всё-таки!
- Предыдущая
- 11/41
- Следующая
