Вокзал - Андреев Олег Андреевич - Страница 21

• Предыдущая
• 21/73
• Следующая

– Почему не получится?

– Ну потому, – сдерживая раздражение, ответила девушка.

– Если ты решишь, то все у нас будет, как ты захочешь, – не унимался Роман.

Роман смотрел на Оксану с надеждой. Она захотела что-то объяснить ему, но почувствовала, что это бесполезно. Не раз они уже пытались выяснять отношения.

И все одно и то же.

– Знаешь что, Рома, ты лучше иди! – стараясь говорить мягко, сказала Оксана.

Она отвернулась и скрылась в толпе. Хоменко некоторое время стоял на месте, а после снова побежал за Оксаной. Он догнал ее уже у входа в административный корпус, где девушка шла уже с двумя кассирами – Бруневой и Локтевой, тоже вызванными на ковер к начальнику вокзала.

– Ну зачем ты к нему сейчас идешь? – с отчаянием в голосе заговорил Роман.

– Господи, ну что мне сделать? Я же правда хочу, чтобы ты была счастлива…

– Что сделать? – зло проговорила Оксана. – Отцепись! И тогда я буду самым счастливым человеком.

В ту же секунду Оксана пожалела о сказанных Роману словах. Но только эти слова смогли сейчас остановить Хоменко.

«Поезд из Кисловодска чуть-чуть запаздывает, но беспокоиться нечего, все приедут живыми и, главное, здоровыми. Кавказские воды очень целебны».

Это было уже второе опоздание за сегодняшнее утро. Ларин отметил, что сегодня на вокзале разладилось.

– Интересно, драть сильно будет или так, для профилактики? – волновалась Локтева, рыжая дамочка неопределенного возраста.

– Слушай, если она с нами, – кивнула Брунева на Оксану Панчук, – значит, еще не все потеряно.

– Да, а терять, собственно, что? – Локтева небрежно поправила огромный бюст под тонкой обтягивающей кофтой.

Однако волноваться была причина. Все кассирши знали, что начальник вокзала Ларин временами был суров и подвержен вспышкам неуправляемого гнева. Бывали даже случаи, когда Виктор Андреевич увольнял в порыве бешенства нужного и ценного работника, о чем мог сильно пожалеть уже на следующий день. Но даже если и была возможность изменить скоропалительное решение, Виктор Андреевич никогда этого не делал. Так что лучше было не попадаться под горячую руку Ларина и уж тем более не доводить его до белого каления.

– Ну а ты, балерина, чего молчишь? – глянула через плечо Брунева на Оксану. – Или тебе в кабинете у Ларина море по колено?

– Эх, где моя молодость! – пропела язвительно Локтева. – На кого же она растрачена!

Кассирши дошли до приемной начальника вокзала и как по команде остановились перед входной дверью.

– Значит, так! Молчим, как партизаны, – дала установку Брунева.

Она глубоко вздохнула и первой вошла в приемную. За ней последовала сильно побледневшая Локтева. И замыкала этот строй остававшаяся, как казалось, ко всему равнодушная Оксана.

– Один? – спросила у секретарши Брунева.

– Уже давно ждет вас! – гробовым голосом ответила секретарша.

– Олечка, может, ты зайдешь туда и подготовишь почву? – сладко предложила Локтева.

– Да вы что! Идите лучше сразу, у него и так сегодня проблем – с матерью… И еще тут всякие дела…

Брунева, предварительно постучавшись, открыла дверь в кабинет Виктора Андреевича и подтолкнула туда Оксану.

Кассирши увидели в кабинете сидящего на подоконнике Ларина. Он смотрел в окно и, казалось, не слышал, как к нему вошли служащие.

– Виктор Андреевич, мы выражаем вам соболезнование – от всего коллектива… – начала Брунева и тут же под взглядом начальника вокзала осеклась.

В глазах Ларина промелькнуло недоумение. Он как будто бы забыл о том, что случилось с матерью. И вот теперь ему напомнили.

– А, ладно. Сейчас не об этом, – с досадой отмахнулся он.

Кассирши так и остались стоять у входной двери. Ларин во время служебных разносов никого не приглашал садиться, отчего многие его подчиненные чувствовали себя в подобных ситуациях нашкодившими подростками. И сейчас Виктор Андреевич только сам подошел к ним поближе, и лицо его сделалось стальным.

– Значит, так, мои милые, – начал он холодно. – До каких пор у нас будет оставаться эта совковая психология? До каких пор мы будем относиться к работе так, как будто бы мы делаем величайшее одолжение клиенту, продавая ему билет?

– Виктор Андреевич, ну что вы говорите? Разве кто-нибудь вам пожаловался?

– забубнила не выдержавшая данного самой себе обета молчания Брунева.

– Да кто ж будет жаловаться? Вы кому это рассказываете?! Вы в Америке, что ли? Это там, одна жалоба – вон. А у нас – привыкли. Сожрут ваше хамство за милую душу. Привыкли. Чем вы и пользуетесь!

– Виктор Андреевич, но почему вы именно нас троих вызвали? Все так работают. Если у вас ко мне, например, есть личные претензии, то выскажете их!

– Лидия Ивановна! – начал заводиться Ларин. – Вам трудно было через свою кассу сегодня дать билет Герою России?

Брунева вспыхнула, не ожидая такой осведомленности у начальника вокзала.

– А почему я должна это делать, если существуют воинские кассы? – не очень уверенно произнесла она.

– Возможно, существуют и воинские. Но ваша прямая обязанность – вот! – Ларин выдернул из-под стола привычную табличку о том, что ветераны войны, герои и т. д. обслуживаются вне очереди. – Читать умеете?! – уже срывался на крик Ларин.

Брунева пошла красными пятнами.

– Какая жаба вас душила, когда вы отправляли отстоявшего в очереди человека, имеющего все льготы на внеочередное обслуживание, в другую очередь?!

– При чем здесь жаба? – брезгливо поморщилась Брунева.

– При том, что все в болото хотите превратить. Любое дело!

– Вот вы сами говорите, что он имел право на внеочередное обслуживание, а все-таки стоял в очереди. Значит, хотелось человеку стоять. А я-то тут при чем.

Вы что, считаете, что я должна была выскочить к нему навстречу, вынести ему билетик на блюдечке…

Ларин с трудом сдерживал себя, чтобы не вышвырнуть из кабинета эту занозу Бруневу. Ведь понимает же она, о чем идет речь, но все же стоит на своем, как пробковое дерево. Если бы не заместитель Ларина, уволил бы он эту скандальную тетку уже давно. Но ведь сопьется же его Брунев совсем, если не присмотрит за ним на работе эта стерва. А заместитель у него толковый. Виктор Андреевич чувствовал, что Лидия Ивановна знала, как он дорожит ее мужем, а потому вела себя, как жена сановника. Работала плохо, а скандалила лихо.

– Так! – окончательно вскипел Ларин. – Слушать меня! И никаких больше пререканий! С этого дня работать всем без больших перерывов, заканчивать работу на час позже. Городские телефоны в кассах отключить. Если увижу, что кто-то разговаривает на рабочем месте, – уволю. Сегодня же получите соответствующие распоряжения через старшего кассира. И если у кого еще раз увижу такие огромные очереди… Это вас всех касается!

Ларин остановился перед Локтевой, коротко взглянул на ее бледное лицо, а потом перевел взгляд на Оксану. Он впервые посмотрел на нее с тех пор, как кассирши вошли в его кабинет. Она стояла спокойная и несколько отрешенная от всего. Ее уравновешенный и глубокий взгляд прямо устремленных на него серо-голубых глаз сбил его с толку. Но это была лишь секунда смятения, которая, впрочем, не укрылась от глаз Бруневой. Последняя многозначительно хмыкнула:

– Это действительно всех касается? Или кого-то не очень?

– Марш работать! – сорвался Ларин. Он с большим трудом заставил себя сдержаться, чтобы не наговорить большего.

Локтева первая пулей вылетела из кабинета. Следом за ней, но уже спокойно двинулась Оксана. А Брунева, казалось, хотела сказать еще что-то, потому не спешила уходить из кабинета.

– Панчук, останьтесь. У меня еще к вам есть вопрос! – нарочито сурово проговорил Виктор Андреевич. – А вы, Брунева, поспешите занять рабочее место.

Вас пассажиры ждут.

Брунева, фыркнув, медленно покинула кабинет. При этом она оглядела Оксану и Ларина таким многозначительным взглядом, что Ларин решил все-таки пожертвовать своим замом, лишь бы больше никогда не видеть и не слышать эту его благоверную заразу.

• Предыдущая
• 21/73
• Следующая