Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Усачева Елена Александровна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/101
• Следующая

– Сладкова!

Вспышка ослепила. Дима стоял в дверном проходе, расставив ноги. Фотоаппарат с массивным объективом он держал, как, наверное, в свое время солдаты держали ружья.

– Замри! Стреляю.

Он выглянул из-за камеры и сделал подряд несколько снимком.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя фотогеничное лицо?

Соня моргнула раз, другой, прогоняя из глаз желтых зайчиков.

– Только что узнала.

– Зачем тебе Падалкин? – выговаривала ей на следующий день Тамарка. – Ты умрешь с ним от скуки.

Соня грустно кивала, изучая инетовскую страницу. Добрый Дима выложил всю вчерашнюю съемку. Как она стояла около книжной полки, как заваривала чай. Как потом этот самый чай пила. Слил он это почему-то в папку «Моя любовь», куда раньше помещал кошечек с собачками и пару раз Тамаркины портреты. Выходило, что Соня теперь тоже его любовь.

– Это он специально, чтобы тебя позлить, – сказала Соня, закрывая планшет.

Другого объяснения не было.

– Или нас поссорить.

– Надо поговорить со Славой. Пускай он ему сделает внушение.

– Бедная, – скривилась Томка. – Это же он тебя послал? «Миссия невыполнима».

– Как видишь, «миссия провалима». Я доклад подготовила без оппонента.

– Ничего, тебя мальчишки прикроют.

– А еще тебе просили передать, что ему плохо.

– Я учту.

Они ждали урока истории. Фил с Димкой устроились на первой парте напротив стола учителя. Федя с Ванькой заняли средний ряд. Марк расположился на первой парте у стены. Все были в черных форменных пиджаках, отчего создавалось впечатление, что класс перечеркнут черной линией.

– Ребята! – Куратор одиннадцатых вошла в класс, хлопая в ладоши. Собирать ей было особенно и некого – ее и так все были готовы слушать.

– И… – тихо протянул Славка.

– Здравствуйте, Нинель Михайловна! – в один голос поздоровался с куратором класс.

Учительница, задрав голову, посмотрела на своих подопечных. От широкой улыбки по лицу ее разбежались довольные морщинки.

– Какие вы молодцы!

– И… – тихо напомнил Славка, и все сели.

– Садитесь, садитесь, – запоздало замахала руками куратор, а потом сложила их на груди. – Как же мне нравится ваш класс. Какие вы все дружные, помогаете друг другу. И все это искренне, без обмана. – Но тут она что-то вспомнила, бровки ее сбежались, заставив кожу лба собраться некрасивыми складками. – Но знаете… учителя все-таки вами недовольны. Сергей Юрьевич вчера…

Славка поднялся бесшумно, но все головы уже были повернуты к нему.

– Извините, Нинель Михайловна! Если вы хотите сказать о вчерашнем уроке физики, то я уже все решил. Мы говорили с Борисом Бенедиктовичем, обсудили случившееся недоразумение.

– Осторожно!

В распахнутую дверь влетела тряпичная сумка от противогаза, шлепнулась на парту и мягко сползла на пол. Аплодировала только Тамара. Остальные с интересом смотрели на Макса.

– Ой, Нинель Михайловна! Я вас не зашиб?

– Максим, мне твои шутки совсем не нравятся! – ворчливо произнесла Нинель Михайловна.

– Они и мне не нравятся, – проникновенно сообщил Максимов. – Но что поделаешь – традиция.

Он прошествовал через класс, поднял сумку и устроился за партой. Матерчатая ткань сумки была увешана значками и расписана названиями музыкальных групп. Какое-то время еще слышался мелодичный перезвон значков – Макс готовился к уроку.

– Слава! Ну, вы это как-то решите между собой. – Нинель Михайловна не могла оторвать взгляда от Макса. С тревогой вслушивалась в перезвон, отслеживала каждую вынутую на стол ручку. – Учителя жалуются.

– Мы уже все решили.

Звяк, звяк, звяк…

Куратор не выдержала:

– Максим, я не понимаю тебя. Зачем тебе эти спектакли?

– Ничего специального, Нинель Михайловна! – развел руками Максимов. – Сила обстоятельств.

Куратор обвела глазами класс. Все смотрели на нее. Ни усмешек, ни перешептываний. Они были само внимание. На мгновение Нинель Михайловна испугалась, что они с таким же вниманием на лице вдруг встанут и уйдут или сделают что-то плохое. Достанут пистолеты и начнут стрелять. Но они ничего не делали. Они молчали, кое-кто поглядывал на Тырина. Их вожак способен был решить любые проблемы. В этом никто не сомневался.

– Понимаете, Нинель Михайловна, – снова заговорил Славка, – в любом коллективе важна каждая индивидуальность. Личность должна проявлять себя. Это идет на благо всему коллективу. Максим с друзьями играет в баскетбол. Это их потребность. Без этого они будут хуже учиться, хуже относиться к другим.

– Слава, но есть же правила! На уроки опаздывать нельзя.

– Нинель Михайловна, если бы учителя жаловались на успеваемость…

– Слава, в этот раз я с вами не согласна. Вы покрываете хулиганство.

– Наша сила в единстве. И в данном случае я поддерживаю весь класс. Понимаете, если каждый будет сам по себе, он будет чувствовать себя незащищенным, одиноким. Любой учитель, как и любой взрослый, сильнее, и морально и физически, любого из нас. Перед вами мы во многом бесправны. Но если мы будем друг друга поддерживать, помогать, мы получим ту самую защиту, в которой нуждается каждый.

– Вы усложняете…

– Наоборот, все очень просто. Мы – вместе. Если вам кажется, что я беру на себя лишнее, – спросите у остальных. Если у кого-то будет другое мнение, мы все это сможем обсудить.

Нинель Михайловна снова обвела класс взглядом. Но теперь все смотрели только на Тырина. Макс первый громко хлопнул в ладоши. Раз, другой. И вот уже стоящего Славку окружили аплодисменты.

Куратор попятилась. Она бы убежала, но тут жизнерадостно затрезвонил звонок, и в классе появился историк. Следом за ним шел новенький.

– Мы еще об этом поговорим, – пробормотала Нинель Михайловна. – Хорошего дня.

– И…

Класс грохнул, вставая.

– До свидания, Нинель Михайловна! – выкрикнули четко, в один голос.

– Садитесь, садитесь, – кивнул историк, морщась. – У вас новый ученик. Тихон, ищи себе место.

Тихон Гладкий, новый ученик одиннадцатого класса физико-математического лицея, был широкоплеч и улыбчив. Без волнения или боязни он посмотрел на своих новых одноклассников. Одет в светлый пиджак и светлые брюки. Этот контраст цвета: черного у всех с белым у него – бросался в глаза. Новенький не почувствовать это не мог.

Напряженное молчание людей в черных пиджаках и его белые одежды.

Тихон глянул на первые ряды, где рядом с Марком выбитым зубом зияло свободное место. Гмыря чуть качнул головой, давая понять, что сюда даже смотреть не стоит.

– Куда мне сесть? – звонко спросил Тихон.

– Проходи на последнюю парту, – посоветовал Славка, и весь класс как будто облегченно вздохнул.

Гладкий скользнул по проходу, не задев ни одного стола, не сдвинув ни один учебник. Весело глянул на Соню.

– Нашел, – прошептал он.

Соня почувствовала, как кровь бросилась ей в щеки. Чтобы справиться с волнением, она выпятила челюсть и приклеилась взглядом к спине Падалкина.

– Ну что же, если все недоразумения решены, то начнем урок, – церемонно, со сложного зачина, начал историк. Он посмотрел на класс, взгляд его споткнулся о черную линию. – Что это у вас происходит?

– Ничего особенного, – поднялся Славка. – Маленькая рекогносцировка. Если вам не нравится…

– Оставим это в качестве эксперимента, – сдался учитель. – Вы тут как Ватикан сидите.

– Скорее, как инквизиция, – подал голос Фил.

– Инквизиция была в белом, а вы в черном, – не согласился историк.

Соня не заметила, как повернула голову. Тихон смотрел на нее. Она вновь покраснела. С этим надо было что-то делать.

– Можно мне? – подняла она руку. – Защита проекта!

– Начинай, Сладкова, – разрешил учитель.

Тихон Гладкий оказался неглупым человеком. Он почувствовал – да ему это и ясно давали понять, – что все настроены против него, поэтому ни к кому не лез ни с расспросами, ни с рассказами. Все так же сидел один за последней партой.

Строй Ватикана замкнулся, приняв в себя Славку. Он неожиданно отсел от Ленки на первый ряд и теперь являл классу свою ровную спину.

• Предыдущая
• 28/101
• Следующая