Некуда - Лесков Николай Семенович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/160
- Следующая
– Я, я, – кто тебя прислал?
– Барышня-с к вам приехали.
– Какая барышня?
– Барышня, Лизавета Егоровна-с.
– Лиза Бахарева! – в восторге воскликнула Женни, бросив кухонный нож и спеша обтирать руки.
– Точно так-с, оне приехали, – отвечал казачок.
– Боже мой! где же она?
– На кабриолетке-с сидят.
Женни отодвинула от дверей казачка, выбежала из кухни и вспорхнула в кабриолет, на котором сидела Лиза.
– Лиза! голубчик! дуся! ты ли это?
– А! видишь, я тебе, гадкая Женька, делаю визит первая. Не говори, что я аристократка, – ну, поцелуй меня еще, еще. Ангел ты мой! Как я о тебе соскучилась – сил моих не было ждать, пока ты приедешь. У нас гостей полон дом, скука смертельная, просилась, просилась к тебе – не пускают. Папа приехал с поля, я села в его кабриолет покататься, да вот и прикатила к тебе.
– Будто так?
– Право.
Девушки рассмеялись, еще раз поцеловались и обе соскочили с кабриолета.
– Я ведь только на минуточку, Женни.
– Боже мой!
– Ну да. Какая ты чудиха! Там ведь с ума посходят.
– Ну пойдем, пойдем.
– А вы еще не спите?
– Нет, где же спать. Всего девять часов, и у нас гости.
– Кто?
– Учителя и доктор.
– Какой?
– Розанов, кажется, его фамилия.
– Говорят, очень странный.
– Кажется. А ты от кого слышала?
– Мы с папой ходили навещать этого меревского учителя больного, – он очень любит этого доктора и много о нем рассказывал.
– А что этот учитель, лучше ему?
– Да лучше, но он все ждет доктора. Впрочем, папа говорил, что у него сильный ушиб и простуда, а больше ничего.
Девушки перешли через кухню в Женину комнату.
– Ах, как у тебя здесь хорошо, Женни! – воскликнула, осматриваясь по сторонам, Лиза.
– Да, – я очень довольна.
– А я пока очень недовольна.
– У тебя хорошая комната.
– Да, хорошая, но неудобная, проходная.
– Папа! у нас новый гость, – крикнула неожиданно Гловацкая.
– Кто, мой друг?
– Отгадайте!
– Ну, как отгадаешь.
– Мой гость, собственно ко мне, а не к вам.
– Ну, теперь и поготово не отгадаю.
Женни открыла двери, и изумленным глазам старика предстала Лиза Бахарева.
– Лизанька! с кем вы, дитя мое?
– Одна.
– Нет, без шуток. Где Егор Николаевич?
– Дома с гостями, – отвечала, смеясь, Лиза.
– В самом деле вы одне?
– Ах, какой вы странный, Петр Лукич! Разумеется, одна, с казачком Гришей.
Лиза рассказала, как она приехала в город, и добавила, что она на минуточку, что ей нужно торопиться домой.
Смотритель взял Лизу за руки, ввел ее в залу и познакомил с своими гостями, причем гости ограничивались одним молчаливым, вежливым поклоном.
– Не хочешь ли чаю, покушать, Лиза? Съешь что-нибудь; ведь это я хозяйничаю.
– Ты! Ну, для тебя давай, буду есть. Девушки взяли стулья и сели к столу.
– Как у вас весело, Петр Лукич! – заметила Лиза.
– Какое ж веселье, Лизанька? Так себе сошлись, – не утерпел на старости лет похвастаться товарищам дочкою. У вас в Мереве, я думаю, гораздо веселее: своя семья большая, всегда есть гости.
– Да, это правда, а все у вас как-то, кажется, веселее выглядит.
– Это сегодня, а то мы все вдвоем с Женни сидели, и еще чаще она одна. Я, напротив, боюсь, что она у меня заскучает, журнал для нее выписал. Мои-то книги, думаю, ей не по вкусу придутся.
– У вас какие больше книги?
– Разный специальный хлам, а из русских только исторические.
– А у нас целый шкаф все какой-то допотопной французской беллетристики, читать невозможно.
– А я часто видал, что ваши сестрицы читают.
– Да, оне читают, а мне это не нравится. Мы в институте доставали разные русские журналы и все читали, а здесь ничего нет. Вы какой журнал выписали для Женни?
– «Отечественные записки» – старый журнал и все один и тот же редактор, при котором покойник Белинский писал.
– Да, знаю. Мы всё доставали в институте: и «Отечественные записки», и «Современник», и «Русский вестник», и «Библиотеку», все, все журналы. Я просила папу выписать мне хоть один теперь, – мамаша не хочет.
– Отчего?
– Бог ее знает! Говорит, читай то, что читают сестры, а я этого читать не могу, не нравится мне.
– Женни будет с вами делиться своим журналом. А я вот буду просить Николая Степановича еще снабжать Женичку книгами из его библиотечки. У него много книг, и он может руководить Женичку, если она захочет заняться одним предметом. Сам я устарел уж, за хлопотами да дрязгами поотстал от современной науки, а Николаю Степановичу за дочку покланяюсь.
– Если только Евгения Петровна пожелает и позволит, я буду очень рад служить ей чем могу, – вежливо ответил Вязмитинов.
Женни поблагодарила.
– Как жаль, что и я не могу пользоваться вашими советами! – живо заметила Лиза.
– Отчего же?
– Я живу в деревне, а зимой, вероятно, уедем в губернский город.
– Приезжайте к нам почаще летом, Лизанька. Тут ведь рукой подать, и будете читать с Николаем Степановичем, – сказал Гловацкий.
– В самом деле, Лиза, приезжай почаще.
– Да, – хорошо, как можно будет, а не пустят, так буду сидеть. – Ах, боже мой! – сказала она, быстро вставая со стула, – я и забыла, что мне пора ехать.
– Побудь еще, Лиза, – просила Женни.
– Нет, милая, не могу, и не говори лучше. – А вы что читаете в училище? – спросила она Вязмитинова.
– Я преподаю историю и географию.
– Оба интересные предметы, а вы? – обратилась Лиза к Зарницыну.
– Я учитель математики.
– Фуй, какая ужасная наука. Я выше двойки никогда не получала.
– У вас, верно, был дурной учитель, – немножко рисуясь, сказал Зарницын.
– Нет, а впрочем, не знаю. Он кандидат, молодой, и некоторые у него хорошо учились. Вот Женни, например, она всегда высший балл брала. Она по всем предметам высшие баллы брала. Вы знаете – она ведь у нас первая из целого выпуска, – а я первая с другого конца. Я терпеть не могу некоторых наук и особенно вашей математики. А вы естественных наук не знаете? Это, говорят, очень интересно.
– Да, но занятие естественными науками тоже требует знания математики.
– Будто! Ведь это для химиков или для других, а так, для любителей, я думаю, можно и без этой скучной математики.
– Право, я не умею вам отвечать на это, но думаю, что в известной мере возможно. Впрочем, вот у нас доктор знаток естественных наук.
– Ну, как не знаток, – проговорил доктор.
– Мне то же самое говорил о вас меревский учитель, – отнеслась к нему Лиза.
– Помада! Он того мнения, что я все на свете знаю и все могу сделать. Вы ему не верьте, когда дело касается меня, – я его сердечная слабость. Позвольте мне лучше осведомиться, в каком он положении?
– Ему лучше, и он, кажется, ждет вас с нетерпением.
– Что ж делать. Я только узнал о его несчастье и не могу тронуться к нему, ожидая с минуты на минуту непременного заседателя, с которым тотчас должен выехать.
– Будто вы сегодня едете? – спросил Гловацкий.
– А как же! Он сюда за мною должен заехать: ведь искусанные волком не ждут, а завтра к обеду назад и сейчас ехать с исправником. Вот вам и жизнь, и естественные, и всякие другие науки, – добавил он, глядя на Лизу. – Что и знал-то когда-нибудь, и то все успел семь раз позабыть.
– Какая странная должность!
– У нас все должности удивят вас, если найдете интерес в них всмотреться. Это еще не самая странная, самую странную занимает Юстин Помада. Он читает чистописание.
Все засмеялись.
– Право! Вы его самого расспросите о его обязанностях: он и сам то же самое вам скажет.
– Вот, Женни, фатальный наш приезд! Не успели показаться и чуть-чуть не стоили человеку жизни, – заметила Лиза.
– И еще какому человеку-то! Единственному, может быть, целому человеку на пять тысяч верст кругом.
– А вы, доктор, говорили, что лучший человек здесь мой папа, – проговорила, немножко краснея, Женни.
- Предыдущая
- 17/160
- Следующая
