Тайна желтой комнаты - Леру Гастон - Страница 2
- Предыдущая
- 2/59
- Следующая
И тут меня словно осенило. «Убийца, наверное, проник через окно, – решил я, – надо бежать к окну!» И я как одержимый бросился бегом из флигеля!
Только, к несчастью, окно-то Желтой комнаты выходит в поле, так что ограда парка, которая упирается во флигель, мешала мне сразу же очутиться у этого окна. Чтобы добраться до него, сначала надо было выйти из парка. Я побежал к воротам и встретил по дороге Бернье и его жену, сторожей, которых всполошили выстрелы и наши крики. Я в двух словах рассказал им о том, что произошло, и велел сторожу немедленно бежать на помощь господину Станжерсону, а его жене – идти со мной, чтобы открыть ворота парка. Через пять минут мы с ней уже были у окна Желтой комнаты. Ярко светила луна, поэтому я сразу увидел, что окно не тронуто. Не только решетка была цела, но и ставни за решеткой оказались закрыты, я ведь сам их запер еще вечером, как делал это обычно, хотя мадемуазель, зная, до чего я устал и заработался, сказала, чтобы я не беспокоился, что она сама их закроет. Так что они тоже были нетронуты и закреплены моими стараниями железной щеколдой изнутри. Стало быть, убийца залез не через окно и убежать отсюда не мог, но зато и я тоже не мог проникнуть в комнату!
Вот уж истинное несчастье! Голову можно было потерять от всего этого. Дверь комнаты заперта на ключ изнутри, ставни единственного окна тоже заперты изнутри, а поверх ставен – нетронутая решетка, решетка, сквозь которую и руку не просунешь… А мадемуазель звала на помощь!.. Или, вернее, нет, ее уже не было слышно… Может, ее и в живых-то не было… Зато я слышал, как в глубине флигеля мой господин все еще пытался сокрушить дверь…
Мы бросились обратно – жена сторожа и я, – и вот мы уже во флигеле. Дверь по-прежнему не поддавалась, несмотря на яростные удары господина Станжерсона и Бернье. Потом в конце концов она все-таки уступила под нашим бешеным натиском – и что же мы увидели? А надо вам сказать, что сторож, стоявший сзади, держал лабораторную лампу, лампа была мощной и освещала всю комнату.
И еще, сударь, чтоб не забыть: Желтая комната совсем крохотная. Мадемуазель поставила туда железную кровать – довольно широкую, – маленький стол, тумбочку, туалетный столик и два стула. Поэтому в ярком свете лампы мы сразу же все разглядели. Мадемуазель в ночной сорочке лежала на полу среди немыслимого беспорядка. Опрокинутые столы и стулья говорили о том, что здесь шла страшная баталия. Мадемуазель, наверное, вытащили из кровати, она была вся в крови, с ужасными следами от ногтей на шее – кожа на шее, можно сказать, была содрана этими ногтями, и на правом виске – ранка, из которой текла струйка крови, так что на полу образовалась небольшая лужица. Когда господин Станжерсон увидел свою дочь в таком состоянии, он бросился к ней с отчаянным криком, на них больно было смотреть. Удостоверившись, что несчастная еще дышит, он занялся только ею. А мы… Мы стали искать убийцу, того самого негодяя, который хотел убить нашу хозяйку, и клянусь вам, сударь, если бы мы нашли его, то уж мы бы с ним рассчитались, можете не сомневаться. Только его там не было. Как это объяснить, не знаю. И когда он мог убежать?.. Это выше всякого понимания. Под кроватью – никого, за столами и стульями – никого. В общем, нигде и никого! Мы обнаружили только его следы – кровавые отметины широкой мужской руки на стенах и на двери, большой носовой платок без всяких инициалов, покрасневший от крови, старый берет да еще свежий отпечаток мужской ноги во многих местах на полу. У человека, который побывал здесь, была большая нога, его каблуки оставили после себя нечто вроде черноватой сажи или нагара. Откуда появился здесь этот человек? Куда он исчез? Не забывайте, сударь, что в Желтой комнате нет камина. Убежать через дверь он не мог, она слишком узкая, к тому же на пороге стоял сторож со своей лампой, а потом мы со сторожем искали убийцу на этом крохотном квадрате комнаты, где просто невозможно спрятаться и где в конечном счете мы так никого и не нашли. За выбитой и прислоненной к стене дверью спрятаться тоже было нельзя, но мы все-таки проверили. Через запертое окно с закрытыми ставнями и нетронутой решеткой убежать и вовсе было нельзя. В таком случае… Словом, я уже готов был поверить в дьявола.
Но тут на полу мы нашли мой револьвер. Да, да, мой собственный револьвер… И это… это помогло мне вернуться к действительности! Чтобы убить мадемуазель, дьяволу незачем было бы красть у меня револьвер. А вот человек, который был здесь, сначала поднялся ко мне на чердак, взял в моем ящике револьвер и воспользовался им со злым умыслом. Проверив патроны, мы обнаружили, что убийца стрелял из револьвера дважды. Согласитесь, сударь, что при таком-то несчастье мне еще, можно сказать, повезло: когда все началось, господин Станжерсон находился здесь, в своей лаборатории, и собственными глазами видел, что я тоже был здесь, рядом, а не то, сами посудите, вся эта история с револьвером… куда бы она нас завела? По-моему, я уже угодил бы за решетку. У судей, сами знаете, разговор короткий, им ничего не стоит отправить человека на виселицу!»
Это интервью корреспондент газеты «Матен» сопроводил такими строками:
«Мы дали возможность папаше Жаку, не прерывая его, рассказать нам в общих чертах то, что ему известно о преступлении в Желтой комнате. Мы воспроизвели его рассказ слово в слово, опустив лишь – из сострадания к читателю – бесконечные причитания, которыми он сдабривал свое повествование. Конечно, ну конечно же, папаша Жак! Конечно, вы любите своих хозяев! Вам хочется, чтобы все об этом узнали, и вы неустанно повторяете это, особенно после того, как обнаружили револьвер. Конечно, это ваше право, и никто с этим не спорит! Разумеется, нам хотелось бы задать папаше Жаку – Жаку-Луи Мустье – еще несколько вопросов, но в этот момент за ним как раз прислал судебный следователь, продолжавший допрос в большом зале замка. Проникнуть в замок Гландье нам так и не удалось, что же касается дубравы, то ее, взяв в кольцо, ревностно стерегут полицейские, охраняя каждый след, ведущий к флигелю, ведь он может оказаться следом убийцы.
И само собой разумеется, нам хотелось бы порасспросить и сторожа, и его жену, но их нигде не было видно. Тогда мы решили заглянуть в маленькую харчевню, расположенную неподалеку от входа в замок, чтобы дождаться там появления г-на де Марке, судебного следователя из Корбе. В половине шестого мы и в самом деле увидели его вместе с судейским секретарем. Прежде чем он успел сесть в машину, нам удалось задать ему следующий вопрос:
– Не могли бы вы, господин де Марке, сообщить нам некоторые сведения относительно этого дела, при условии, конечно, что это не повредит расследованию?
– К сожалению, мы ничего не можем сказать, – ответил г-н де Марке. – Пожалуй, это самое странное из всех известных мне дел. Едва нам начинает казаться, будто мы что-то узнали, как тут же выясняется, что мы ровным счетом ничего не знаем!
Мы попросили г-на де Марке оказать любезность и объяснить свои последние слова. Вот что он ответил на это, и, думается, важность его заявления трудно переоценить:
– Если к вещественным доказательствам, собранным на сегодняшний день следствием, ничего не прибавится, боюсь, что тайна, которая окутывает гнусное покушение, жертвой которого стала мадемуазель Станжерсон, прояснится не скоро. Однако во имя здравого смысла не следует терять надежды на то, что зондаж стен, потолка и пола Желтой комнаты, зондаж, к которому я приступлю с завтрашнего дня вместе с подрядчиком, построившим четыре года назад этот флигель, принесет нам неоспоримое доказательство того, что никогда не надо терять веры в логику вещей. Ибо проблема состоит в следующем: мы знаем, каким путем убийца вошел: он вошел через дверь и спрятался под кроватью в ожидании мадемуазель Станжерсон. Но каким путем он вышел? Как ему удалось бежать? Если не отыщется ни трапа, ни скрытой двери, ни тайника, ни вообще какого-нибудь отверстия, если исследование стен и даже их разрушение – ибо я готов, равно как и господин Станжерсон, пойти даже на разрушение флигеля – не откроют никакого возможного прохода не только для человеческого существа, но вообще для любой живой твари, если в потолке нет дыры, если пол не скрывает подземелья, остается только «поверить в дьявола», как говорит папаша Жак!»
- Предыдущая
- 2/59
- Следующая
