Переселенец - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/88
• Следующая

Похоже, это его отец.

Теплое чувство сменилось шоком, и я удивлялся вместе с юным дари.

Передовой монстр на кошке даже не стал спешиваться и направил своего «скакуна» прямо на ступени. И тут все встречающие правителя дари разом опустились на колени.

Блин, загадки накапливаются, а ответов все нет как нет. Память дари по-прежнему недоступна, хотя по удивленной реакции Хувлы было понятно, что от его воспоминаний толку немного.

Картинка как-то смазалась, и в другом фрагменте сна, который пока даже отдаленно не напоминал кошмара, Хувла оказался в небольшой трапезной, с разложенными на полу угощениями. За «обеденной циновкой» присутствовали только отец и сын.

– Отец, кто это был, великие правители народа? Даже наставники встали перед ними на колени!

– Нет, сын, это были простые воины-дари, кстати, твои будущие учителя.

– Как?! – удивился Хувла. – А кто же мы?

Опять мутный вихрь, и юный дари уже стоит в ряду сверстников, а перед ним прохаживается тот самый верховой монстр, которого отец поименовал как воина-дари.

– Вы всего лишь грязь под моими ногами. Вы – одари, волосатые уродцы, которых создали маги для общения с людьми. – Дари явно пытался вывести юнцов из себя и спровоцировать на агрессию, но, похоже, родители успели провести разъяснительные беседы со своими отпрысками, и никто из, как теперь стало понятно, одарийской молодежи не рискнул напасть на будущего учителя. Но каждого душила злоба и обида. Хувлу буквально трясло.

Сначала я не понял, зачем было обманывать детей лесного народа, но, когда ненависть к учителю, оскорблявшему будущего Догоняющего Ветер, начала перенаправляться на подлый человеческий род, из-за которого они стали уродами, замысел правителей лесного народа начал немного проясняться.

– Рабы предали своих хозяев и нас, тех, кто наставлял их в служении, а вы наполовину люди, поэтому недостойны уважения, – продолжал вещать звероподобный дари, обеспечивая меня очень ценной информацией.

Пока что сон, доставшийся мне по наследству от уже далекого тела, был очень полезен, и грядущие кошмары не казались чрезмерной ценой за это.

Внезапно лекция закончилась, и дари ткнул в меня рукоятью зажатого в правой руке клинка.

– Ты, червь. Что у тебя в руках?

– Братья, – робко ответил уже ни в чем не уверенный Хувла.

– А знаешь ли ты, что такое братья?

– Ну… – начал юноша, но понял, что действительно не знает.

Дари презрительно улыбнулся и резким, едва уловимым движением праворучного клинка оставил надрез на щеке юного одари. Боли я не почувствовал – лишь страх, и это лишний раз подтверждало, что все – лишь сон.

– Это я – старший брат. – Дари показал всем ученикам обагренный кровью, более тонкий и длинный клинок из пары.

Еще одно неуловимое движение – и леворучный клинок оставил отметину на левой щеке.

– А это – мой младший брат.

Внезапно рядом с дари будто из воздуха появился уже знакомый мне монстр, один из двух сопровождающих дари. Учитель одарийской молодежи, не выпуская из левой руки короткого и более массивного меча, погладил монстра по собравшемуся складками грубой кожи загривку.

Интересный расклад – братья, значит. Ну-ну. Разобраться бы теперь в степени их родства.

Увы, больше полезной информации я не получил. Учитель подозвал Хувлу ближе.

– К бою! – скомандовал дари и тут же раскорячился в низкой и довольно оригинальной стойке.

Такого я еще не видел ни в земной, ни в этой, «дополнительной» жизни. Стойка дари была левосторонней. Левая рука впереди держит «младшего брата» прямым хватом, а правая согнута в локте, предплечье параллельно земле. Кисть, сжимающая «старшего брата» обратным хватом, находится прямо у лица.

И что он сможет сделать в такой позе?

Как оказалось, многое. Хувла все же рискнул атаковать из такой же позиции, которая, похоже, была традиционно-стандартной. Дари небрежно отвел атакующий клинок в сторону «младшим братом», им же был отброшен второй клинок Хувлы. Длинный шаг учителя закончился скользящим движением «старшего брата» и неглубоким разрезом в районе груди юного одари.

Боли опять не было, но страх и обида оказались практически материальными, так что хорошего мало.

Постепенно учебные схватки становились все жестче и абсурднее. Куда-то исчезли другие ученики и весь окружающий мир – вокруг лишь какая-то муть и издевательски ухмыляющийся дари перед глазами.

Теперь становилось понятно, чего Хувла, он же Догоняющий Ветер, боялся больше всего: своего учителя-дари, что и сказалось на его кошмарах.

Каждая новая схватка повторяющегося сна приносила все больше унижения и страха. Хувла уже не оборонялся и лишь вздрагивал, когда клинок, чаще всего «старший брат», вонзался в его плоть.

Через некоторое время мне это надоело. Удавалось же управлять кошмаром юного мошенника, так чем же этот сон хуже?

С большим трудом, но все же получилось направить руку потерявшего контроль юнца в нужную сторону. Клинки столкнулись, и ткань сновидения вздрогнула. Неторопливые изменения и так не самого милого лица дари ускорились – и передо мной оказался уже какой-то воплощенный ужас с гигантскими мечами.

Уколы, выпады, уходы и контратаки – все это сопровождалось неизменными поражениями и неприятным звуком вспарываемой плоти и хлюпаньем крови. И все же кое-чего добиться удалось. Через некоторое время изменился не только мой соперник, но и сам Хувла. Попадавшие в поле зрения руки стали крепче и явно принадлежали более взрослому одари.

Победить мне так ни разу и не удалось, но избиение младенцев уже начало напоминать нормальный бой. Одно дело, когда забивают беззащитное, скрюченное от страха существо, а другое – кошмарная, бесконечная, но вполне достойная схватка.

Постепенно количество противников увеличивалось, пространство сна все больше заливалось разноцветной кровью всевозможных монстров. Новые противники использовали не только клинки, но и зубы, когти, да и вообще какие-то клешни и шипы. Устать во сне было невозможно, но какое-то отупение и обреченность все же проступали.

Под конец я вообще увяз в каком-то месиве из сочащейся крови, плоти и внутренностей. Я тонул в этой квинтэссенции смерти и мерзости, поэтому «вызов на задание» воспринял с большим облегчением. Даже стало интересно, кого мне приготовили на этот раз.

Любой человек с годами задумывается о том, что именно отбирает у него старость. Уходит энергичность, тело покидает сила, и то, что так легко давалось в юности, кажется невозможным в среднем возрасте, не говоря уже о старости. Но практически никто, за исключением внезапно заболевших людей, не понимает глубины этой пропасти. Изменения происходят постепенно, и мы привыкаем к потерям, относясь к ним обыденно.

Болело буквально все. И боль была не чета той, что приходит от усталости или ранения, – там все понятно, осознание временности этих ощущений работает как мощное обезболивающее. А в данном случае надеяться было уже не на что, и контраст ощущений попросту пугал.

Старость – не радость, по-другому и не скажешь.

Рассматривать старое и дряблое тело как-то не хотелось, но случайный взгляд показал, что все не так уж плохо. Да, это был старик, но вполне крепкий, и обстановка в комнате говорила, что он еще «о-го-го».

Новая память постаралась шарахнуть меня всем объемом доступных сведений из жизни этого человека, но я уже привычным усилием воли пресек эту попытку, отдавая предпочтение текущей информации.

Пентаграмма на полу и россыпь знаков на теле были стандартными, а вот интерьер помещения вызывал интерес – особо интриговала композиция из большой кровати и закутавшейся в прозрачный пеньюар хтарки.

Это что-то новенькое. Явная обстановка бордельного нумера и наряд Яны не оставляли вариантов, а сделанные выводы не позволили удержаться от улыбки, что тут же было замечено девушкой.

– Будешь скалиться – я тебе кое-что оторву, – грозно заявила Яна, но, не удержавшись, все же завернулась в покрывало.

• Предыдущая
• 37/88
• Следующая