Смерть в прямом эфире - Леонов Николай Иванович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/56
• Следующая

– Думать надо, я не доктор, готовых рецептов у меня нет. Только ты, Сережа, имей в виду: пока об этом деле знаем ты и я, то шансы есть, как узнает третий человек, неважно кто, верная смерть. – Гуров помолчал, через некоторое время спросил: – Ну как? Говорить?

– А вам лично такое надо? – спросил Бестаев.

– Обязательно. Не ради нашей старой дружбы я в петлю лезу. – Гуров еще помолчал. – Значит, так, указания мои ты выполняешь беспрекословно. Не делаешь даже полшага больше. Меньше можно, больше – нет. Ясно?

– Вроде не дурак. – Сергей вздохнул тяжело, с каким-то всхлипом. – Ох и не хочется, Лев Иванович, объяснить не могу, как не хочется.

– У тебя нормальная психика, парень. Нормальному человеку жизнью рисковать не хочется. А если хочется, так он не боец, а клиент психушки.

– И почему, Лев Иванович, мы должны гнуться перед Волохом и такими, как он? – спросил Бестаев. – Где он живет, известно, что он руководит бандой, знает множество людей.

– Даже отвечать тебе не собираюсь, – ответил Гуров. – Существует закон. Если следовать твоим рассуждениям, можно посадить любого человека. Так что заткнись и слушай. Поначалу много от тебя не потребуется. Ты сейчас обедал с коллегами, один из них рыжеватый, с веснушками, плотный…

– Алик Плетнев, нормальный парень, – перебил Бестаев.

– Очень хорошо. Вот ты и скажи этому нормальному парню, дескать, неизвестный мужик, что заходил к хозяину, то есть я, предложил Дмитрию Степановичу обменять на рубли очень крупную сумму долларов. Дмитрия я предупрежу, чтобы он шел в отказ, мол, болтовня велась, но у мастера таких денег нет, да и мужика он помнит плохо, виделись лет двадцать назад. После такого разговора тебя могут захватить «быки» Волоха. Ты утверждай, мол, предложение было, а согласия нет. Могут избить, но пытать, тем более убивать тебя не будут. Скажи только: неизвестного ты видел однажды на Центральном телеграфе, он получал письмо до востребования. Все. Они должны тебя на телеграф поволочь, искать меня. Если все так и случится, позвони мне, я тебе сообщу, когда я там буду, и ты меня там «найдешь» и «быкам» отдашь. Больше ничего от тебя не требуется.

Расчет сыщика был предельно прост. Если Алик Плетнев и не платный стукач Волоха, то, во всяком случае, болтун. В узком кругу уголовников сплетни распространяются быстро, очень скоро Волох узнает о неизвестном и его разговоре с Митей. Бандит заинтересован, чтобы разговоры прекратились и скандалов не было. Сергей Бестаев достаточно известный в округе человек, если с ним чего случится, болтовни не оберешься. Да и в своих «быках» Волох не сильно уверен. Так что в любом случае Волоху выгодно выйти с «продавцом» на прямую связь, разговоры погасить и обойтись без «мочиловки».

При всей неотразимой логике подобных рассуждений Гуров приказал Нестеренко и Котову взять Сергея Бестаева под наружное наблюдение. Существовал еще один серьезный момент, который Гуров понять и объяснить не мог. Сыщик чувствовал, что убийство Голуба, подставку Юрия Авилова осуществлял один и тот же человек – профессионал, бывший гэбэшник Владимир Леопольдович Грек. И основания так думать у сыщика были, хотя больше интуитивные.

Гуров столкнулся с Греком четверть века назад, когда Россией управлял КГБ. Утверждалось все в ЦК, но фактически власть находилась в руках КГБ. Через группу МУРа, которой командовал Гуров, прошло несколько распространителей наркотиков. В те годы наркомания в России лишь начиналась, и дело забрали гэбисты. Муровцы этому были, естественно, рады: среди наркоманов и барыг зельем они агентуры не имели, в доказательствах по делу существовали изрядные дыры, следовало еще пахать и пахать. Орлов, тогда начальник отдела МУРа, пригласил к себе Гурова и сказал:

– Капитан, все материалы по наркотикам передадите этому товарищу.

«Товарищ» стоял лицом к окну, и видеть его Гуров не мог, что изрядно разозлило сыщика. Большой палец правой руки изувечен, морду отвернул, а руки заложил за спину, тоже мне, конспиратор. Но работы, как обычно, хватало, Гуров дела сдал, а о гэбэшнике забыл. Спустя лет пять он был на совещании у начальника МУРа генерала Турилина, увидел сидевшего рядом незнакомого человека, а в МУРе сыщик, естественно, всех знал, и обратил внимание, что у незнакомца сильно поврежден большой палец правой руки. По окончании совещания, когда все разошлись, Гуров задержался в генеральском кабинете и спросил о незнакомце, сочинив, что якобы когда-то видел, да вот не может вспомнить. Константин Константинович внимательно посмотрел на Гурова, ответил, мол, врать грешно, а человека того лучше не знать и никогда с ним не встречаться.

Тут уж Гуров вопреки воле начальства по-настоящему заинтересовался незнакомцем, прекрасно понимая, что тот гэбэшник. Довольно быстро сыщик выяснил фамилию, имя и отчество человека, его звание и должность, но почувствовал, людям не хочется говорить о Греке, понял, хорошего сказать никто о нем не может, а плохое говорить воздерживаются.

Годы шли, наступила перестройка, развалились три главных монстра: Союз, КПСС и КГБ. Последнюю организацию Гуров, как всякий мент, не любил, но знал – в ГБ работает много классных профессионалов, и подумал, что неплохо бы кого-то из них перетащить в ментовку. Обсуждая этот вопрос с приятелями, сыщик вновь услышал фамилию Грека, и снова звучали слова не шибко лестные. Мол, вот каких асов увольняют, а черт знает кого устраивают на теплые местечки. Высокие оклады, секретность, близость к президентским структурам, а официально люди выведены за штат КГБ, или как теперь эта организация называется, и чем конкретно занимаются, никому не известно. Назвали несколько фамилий, среди них и легко запоминающуюся фамилию Грека.

Когда убили Голуба, сыщик, естественно, начал размышлять, кто мог такую акцию организовать. Он сразу отмел МВД и ФСБ, понимая, что ни один из руководителей спецслужб, будь он хоть трижды коррумпирован, за подобное дело не возьмется, так как в случае провала преступника ждет не увольнение, а тюрьма. Авторитеты имеют киллеров, но сложных операций не проводят, расстреливая своих жертв в машинах и подъездах. Тем более авторитеты не подставляют невиновных, уголовники люди простые и убивают без особых затей.

Когда всплыло имя Виталия Золотарева, то сыщику вспомнился и Грек, который уж точно за городом грядок не копал, а занимался своим прямым делом. Вспоминая и свой давнишний разговор с покойным генералом Турилиным, и уклончивые ответы других офицеров, когда разговор касался Грека, сыщик подумал, что происходящее очень в его ключе.

Выйдя на прямой разговор с напуганным Золотаревым, Гуров решил блефовать и уверенно назвал Грека. Гэбэшник в ответ вздрогнул, но ничего не спросил, тем более не возразил.

Сейчас группу Гурова бросили на борьбу с тамбовцами. Ясно зачем: чтобы убрать настырного полковника с дела Авилова. Но в Москве действовала не одна преступная группировка, так почему именно эта, а не другая?

Владимир Леопольдович Грек состоял в секретном оперативном подразделении, официально оно числилось в охране президента. Но ни в бытность генерал-лейтенанта Коржанова, ни после его ухода офицеры секретного подразделения ни с кем из официальных лиц не контактировали, охранных функций не выполняли. Им оставили звания, должностные оклады, но кому лично из правительства они подчиняются, какие задачи решают, офицеры не знали, как не знали количественный состав подразделения, даже личного начальника, а многие и друг друга в лицо.

Грек занимал скромную комнату, судя по всему, переделанную из кладовки: стол, два стула, сейф, окна-бойницы; и знал лишь одного человека, который выплачивал ему зарплату и давал задания. В бытность Андропова человек работал в канцелярии, Грек видел его несколько раз; чем человек занимался, не знал и, естественно, не интересовался. Фамилия его была якобы Фалин, а имени-отчества своего он никогда не называл. Держался Фалин с Греком на равных, ровно и сдержанно, приказы передавал всегда в запечатанном конверте и, судя по всему, содержания их не знал.

• Предыдущая
• 32/56
• Следующая