Обречен на победу - Леонов Николай Иванович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая

– В один прекрасный момент, – Гуров склонил голову, казалось, заглянул под стол, словно именно там находился сей прекрасный момент, – Земля повернется так, что предоставит мне возможность с вами посчитаться за ночной звонок генерала Турилина.

– Ну-ну, – тихо сказал Фирсов, но его не услышали.

– Когда ты чужими руками удавил Астахова, то можно. Когда я тебя чуть прижал чужими руками… так больно?

– Я спасал Астахова! – вспылил Гуров.

– А я спасаю тебя. – Серов победил, развеселился и уже не просить, а поучать начал: – Сейчас отступишь, через годы станешь краснеть, себя не уважать… Ты мужик… ты должен.

– Насчет долга звучит очень свежо, – сказал Гуров. – Может, перестанем выяснять отношения и поработаем для разнообразия?

– Чтобы не забыть, коллеги… – Фирсов улыбнулся Гурову. – Целесообразно организовать по телевизору короткое интервью с Астаховым. Скромное, деловое. Уймутся разговоры, а убийца, возможно, засуетится, возможно, и подбросит нам что-нибудь. Как?

– Молодец! – Серов вернулся к столу, сделал в блокноте запись.

– Маевская из бегов вернулась, – сказал Фирсов. – Сегодня я ее допрошу подробнейшим образом, хотя особых надежд на нее не возлагаю. Допрошу тренера Краева, Веру Темину, естественно, передопрошу Астахова. – Он взглянул на часы: – Мне уже нужно идти. Если мы берем как рабочую версию, что убийство совершено с заранее обдуманным намерением и имеет своей целью компрометацию Астахова, подумайте, почему оно совершено в данный вечер. Если причиной тому ссора Астахова с Лозянко у аэровокзала, то мы можем максимально сузить круг подозреваемых. Теоретически можно предположить, что убийца ссоры не видел, а узнал о ней от третьего лица. Я вам рекомендую заняться в первую очередь очевидцами; если это ничего не даст, начните расширять круг. Если у меня появятся хотя бы малейшие новости, незамедлительно сообщу.

Следователь ушел, розыскники остались вдвоем.

– Пожалуйста, Борис Петрович, попросите ваших ребят составить списки очевидцев ссоры, – сказал Гуров. – И характеристики на каждого.

– Не беспокойтесь, Лев Иванович, я своих ребят очень попрошу, и к четырнадцати часам все материалы окажутся на вашем столе.

– Благодарю вас, товарищ подполковник. – Гуров кивнул и пошел к дверям.

– Брось дурака валять, давай, Лева, поговорим.

– А кто же станет на четвереньках ползать по жизни Астахова?

– Павел сейчас в прокуратуре.

– А он мне пока не нужен. – Гуров вышел.

– У каждого самолюбие, норов! – сказал Серов закрытой двери. – Только у меня ничего нет! – Он позвонил дежурному: – Вызвать весь оперсостав – живых, ходячих, больных, отпускников, не успевших смотаться из Города. Даю на все тридцать минут! Я их просить буду!

Есть бородатый анекдот о пьянице, который ищет монетку под фонарем не оттого, что там потерял, а потому, что под фонарем светлее.

Когда не знаешь, с чего начать розыск, лучше направиться в место посветлее, там хотя бы лоб не расшибешь.

Лева отыскал кинооператора Игоря Белана и тренера Кепко Анатолия Петровича. Может, все это и бессмысленно, но с обоими легко говорить откровенно, а в оперативной работе такое не часто случается.

Вскоре они собрались в просмотровом кинозале и начали крутить фильм. Белан таким вниманием к своей работе был польщен, Анатолий Петрович глядел на экран насупившись. Он очень переживал проступок своего любимого ученика и был огорчен предательством друга – другого определения для Олега Краева он не находил.

Гуров попросил оператора отобрать максимальное количество пленки, где сняты бытовые сцены, зрители. Как Астахов бегает, старшего инспектора не интересовало. Он сидел в кинозале рядом с Анатолием Петровичем и больше следил за выражением его лица, чем за происходящим на экране.

Большая группа молодежи шла по празднично убранной улице. Белые, черные, желтые и коричневые лица. Улыбки, смех, веселье. Астахов раздавал автографы, махал рукой, что-то кричал звавшим его друзьям. Наконец он вырвался из окружения и побежал догонять их…

Говорила по телефону Нина Маевская. Она тоже улыбалась, кивала.

И наконец прорвался звук:

– Я в тебя верю. Люблю. Целую. Жду…

И снова развернулась тартановая дорожка. С первой позиции были видны пригнувшиеся фигуры соперников. Вытягивая левую руку назад, они словно вымаливали эстафету.

И вот сорвался кудрявый негр, ринулся вперед… За ним рванулся блондин…

Метнулся под ногами тартан. Спины противников замерли, начали медленно приближаться, поплыли мимо. Впереди была лишь финишная ленточка…

Астахов сидел в салоне самолета. Отстранился от окна, болезненно поморщился, потер ладонью бедро и поднял голову.

Над дверью горела надпись: «Не курить. Пристегнуть ремни».

– Стоп! – громко сказал Гуров.

Игорь вскочил, замахал руками, экран погас.

– И не то мы смотрим, и не так мы смотрим. Последнее касается вас, Анатолий Петрович.

Кепко не ответил, лишь пожал плечами.

– Игорь, покажите нам забег, когда Павел проиграл. Там он еще поднимает бутылку и опускает в урну.

– Сейчас! – Белан побежал к механикам.

– Давно работаете тренером?

– Да уж дольше, чем вы живете, – огрызнулся Кепко. Его бесило, что милиция не оставляет Павла в покое.

– А это хорошо или плохо? – Гуров на грубость не реагировал.

– Не понял.

– Ну, с годами не только накапливается опыт, но и усталость, и чувства притупляются.

– Вы это к чему? – Кепко смотрел раздраженно.

– К тому, что если быть до конца честным, то мы с вами слишком часто говорим: мол, работаем для блага людей, а работаем-то мы для себя. Ради сознания, что ты человек, ты нужен, тебя ценят… Мы очень себя любим. Вы сейчас переживаете не столько за Павла, сколько за себя.

– А ты не молод, чтобы?..

– Нет, я в самый раз, – перебил Гуров. – Вы говорили о благодарности и о помощи. Так вы на экран смотрите и думайте, а не переживайте. Вам на Лозянко наплевать, он не те секунды показывал. Вашего Астахова чужой смертью хотели угробить, и убийца на свободе.

– Я вас не понимаю, товарищ майор! – Кепко повысил голос.

Лев Иванович Гуров, несмотря на свои бесконечные «будьте любезны» и «пожалуйста», мог и жестким оказаться.

– Хотите понять, так слушайте, и не себя, а меня! Убийца на свободе, возможно, озлобится от неудачи еще больше, возьмет рогатку или кирпич, и Павел Астахов не побежит, он даже ходить перестанет. – Гуров смотрел тренеру в глаза, пока тот не отвернулся.

Вернулся Белан, тихонечко сел рядом, зашептал:

– Этот ролик у меня дома оказался, сейчас привезут.

– Спасибо. Анатолий Петрович, сейчас вы сосредоточьтесь, и, как говорят киношники, мы отмотаем ленту назад. Вы встретились с Пашей Астаховым в одна тысяча девятьсот таком-то году. Я вас слушаю.

Кепко взглянул на Гурова строго, оценивающе, покашлял, покрутился в кресле, сказал:

– А ты ничего, ты мог бы даже тренером работать. Характер имеешь и удар держишь. Ну что Паша?

И Анатолий Петрович начал рассказывать о Павле Астахове. Как старший инспектор и ожидал, ничего интересного для себя он не услышал. Секунды… Поражения… Победы… Травмы… Работа… Работа…

В каждой профессии есть свои секреты, и не только секреты, но и приемы, техника. Гурова не интересовали объемы и тренировочные нагрузки, психологические стрессы, его пока не интересовал даже сам Астахов. Майору нужен был Анатолий Петрович Кепко, его настрой, душевное состояние, погружение в жизненный мир ученика. Тренера надо было превратить в Астахова, вспомнить его досконально, заставить жить его чувствами.

Анатолий Петрович говорил и говорил; когда называл имя Краева, морщился, словно от зубной боли.

– Павел Маевскую любит? – осторожно спросил Лева.

– Нет, – ответил Кепко. – Он хочет жениться. Ему нужен сын. Паша полюбит позже, сейчас в нем места для любви нет. Любовь в человеке очень много места требует.

• Предыдущая
• 32/44
• Следующая