Мщение справедливо - Леонов Николай Иванович - Страница 34
- Предыдущая
- 34/55
- Следующая
Не ожидая вопросов, Павел Кулагин заговорил:
– Ну, как положено, создана специальная группа, следственная бригада во главе с помощником прокурора города, розыскную группу возглавляет майор Кулагин.
– Очень хорошо! – Гуров потер ладони. – Значит, следствием занимается Драч.
– Он, старый пень. Упрямый, буквоед, чтобы бумажка к бумажке, шаг в сторону – расстрел.
– Федул Иванович такой, – согласился Гуров. – У него лишь одно достоинство. Федул – кристальной честности мужик и оперативную тропу прокладывал, когда тебя на свете не было. Федул – друг моего начальника главка розыска и мой дружбан. Мы начнем эти дела врозь, потом они сами объединятся.
– Это точно? Лев Иванович, ты не того?..
– Значит, Борис Галей из киллера решил превратиться в шантажиста-афериста. А ведь если в его письмах угрозы нет, требований выплаты денег нет, то и состава преступления тоже нет. Каково? Достать бы хоть одно письмо. Мне недавно звонил Юрий Олегович Ждан, по-моему, он ищет поддержки.
– Случайно знаю, очень интеллигентный и порядочный мужик, – сказал Кулагин. – Но жена у него, Василиса Премудрая, не приведи Господь.
– Вот она-то и разъединила нас.
– И навсегда. Такой правду сказать, что касторки выпить.
– А если их разъединить? И со Жданом поговорить откровенно?
– Раз она в курсе, да еще знает, что муж вам пытался звонить, их только разрубить можно.
– Эх, Станислава нет, ты мне своим пессимизмом на психику давишь. Ладно. Значит, будем рубить…
Гуров подвинул телефон, набрал номер Татьяны. Ответила дочь:
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Позовите, пожалуйста, Татьяну Евгеньевну.
– Ах, это вы! Очень приятно, меня Яна зовут. Лев Иванович, мамы нет дома. – Девочка говорила детским голосом со взрослыми интонациями. – Знаете, Лев Иванович, мама на вас ужасно зла и уехала в монтажную, значит, с концами…
– Яна, вы можете позвонить в монтажную? – предельно вежливо спросил Гуров, мысленно посылая к чертовой матери всех детей-вундеркиндов и акселерацию.
– Я могу позвонить, уважаемый Лев Иванович, но дело…
– Яна, мне некогда играть в куклы, у меня другие игры. Мне срочно нужна ваша мать. Ясно? Найдите ее и передайте. Я у себя в кабинете. – Гуров положил трубку, она не лопнула лишь потому, что электрикам надоело менять разбитые аппараты, и ребята пришлепали к внутренней стороне трубки и корпусу прокладки из жести.
– Душевный вы человек, – сказал Павел. – Что ко мне? Меня можно достать рукой.
– Ты – старший группы, работай, – не сказал, скорее зарычал Гуров. – Я не верю, чтобы Игоря ликвидировали ваши парни.
– У нас разные есть.
– Не верю не из-за их душевных качеств, а потому, что такую дерзкую акцию им не доверят. Опасно. Павлик, тебе надо найти одного из двурушников, которому шепнули, что Ильин опасен. А двурушник шепнул авторитетам, которые и отдали приказ. Скоро мы их всех узнаем по трупам, но нам они нужны живые. А конкретно нужен лишь один человек. Авторитет, имеющий серьезное прикрытие. Он «завязал» с криминальным прошлым год или два назад. Будет здорово, если ты вычислишь «шептуна» из ваших, захватишь его, запрешь в крепком амбаре. Сколько у тебя надежных ребят?
Кулагин задумался.
– Двенадцать… десять…
– У тебя сын? Сколько ему?
– Три года. – Кулагин смешался.
– Как зовут?
– Вовка. Владимир Павлович. – Кулагин покраснел.
– Если ты, майор, ошибешься – Владимир Павлович останется сиротой. Тебе лучше рассчитывать на пять человек. Вернешься, скажешь, что был на «встрече», садись писать рапорт. В наше министерство заезжал, деваха одна нравится. Она работает в бюро пропусков, зовут Лена. Загляни, сегодня ее смена.
– Все знают, что я жену…
– Убирайся, все знают, да никто не верит.
Наступило воскресенье. Галею полагалось звонить, но он тянул время. Пусть понервничают. Киллер полагал, что депутат Еркин просто сбежит из дома, набрал его номер первым. Прослушав десять гудков, Галей разъединился, набрал снова.
– Гнида, – с печалью в голосе резюмировал Галей, услышав второй десяток гудков, взглянул на стоявшего рядом Акима. – Поверь, дружище, намучаемся мы с этим крестьянином.
Они стояли на углу Калининского проспекта и Никитского бульвара, у здания почты. Воскресным днем Москва была пустовата, точнее, не забита, словно банка солеными опятами, среди людской толчеи местами можно было видеть асфальт.
– Борис, мы решили начать с Яшина, так и звони, чего тянуть, – сказал Аким, который начинал нервничать, что не ускользнуло от внимательного взгляда Галея.
Галей промолчал и позвонил Ждану. Ответила женщина:
– Але-е!
– Привет, мужика свово кликни…
Вероника от такой грубости замялась, но быстро взяла себя в руки.
– В настоящее время его нет дома. – Она подмигнула сидевшему напротив супругу. – Кто его спрашивает? Я могу быть чем-нибудь полезна?
– Баба, если не очень страшная, всегда может быть полезна, – усмехнулся Галей. – У тебя один муж-то? Дак вот, чтобы завтра, в двадцать два, он был дома. Усекла?
Не дав Веронике произнести заготовленную фразу, Галей отсоединился, набрал номер Яшина, услышал частые гудки, удовлетворенно кивнул.
– Начались переговоры. Это Вероника, супружница Ждана, наставляет рога мужу, уже вешать некуда. Сейчас главный разговор. Если Яшин сумел разжиться техникой и транспортом, во что я не верю, он болтать обождет, а на худший вариант у нас одна минута. Видишь, Аким, – указал Галей на поток машин. – Верное дело. А ты говорил, за город поедем, там уйти легче. Если торопишься в тюрьму, то за городом легче. А так как мы хотим обедать, то здесь сподручнее. Секундное дело, и ты в потоке, куда хочешь, туда и рулишь.
– Ну давай, звони, они, наверное, уже наговорились! – сказал Аким.
– Закончим дело, я тебя на воды пошлю. – Галей неодобрительно качнул головой, уже сомневаясь, можно ли такому парню доверять даже самую простую часть операции.
Они сильны в стае, где все знают, что он вожак. А сам по себе парнишка только вид имеет, нервы никуда.
Галей набрал номер Яшина, сунул себе под верхнюю губу плоский леденец, стал посасывать.
– Слушаю! – Голос Яшина звучал более чем уверенно.
Галею показалось, что он по телефону чувствует запах спиртного.
– Здравствуй, неприятное дело мне поручили…
– Здравствуй, кто говорит?
– Будешь придуриваться, козел, положу трубку! – Леденец под губой Галея изменял его голос до неузнаваемости. – Ты мне сто лет не нужен, сказали позвонить, я и звоню.
– Простите. – Голос Яшина сильно помягчел. – Я совершенно не понял вашего письма.
– Я неграмотный, писем не пишу. Киевский вокзал в Москве найдешь? Завтра в три, то есть в пятнадцать, а то ты в три ночи прибудешь. В багажном отделении возьмешь целлофановый мешок, а дальше действуй, как там сказано или как желаешь. – Галей повесил трубку, проглотил конфету и сказал: – Пойдем пообедаем. Я на вокзал, завтра меня не должно быть в Москве.
Гурову нужно было увидеть одно из писем Галея, которые он разослал своим жертвам. Но главное, чтобы один из пятерых шантажируемых чиновников признался в получении письма и пошел на откровенный разговор.
Яшин – отпадал, заместитель начальника Управления охраны Президента не признается, это равносильно служебному самоубийству.
Якушев практически наверняка никаких писем не получал, имел уже личную встречу с Галеем, поддержал материально. Сволочь. Он чувствует себя в безопасности, желает выпутаться из истории малой кровью. Для него главное не деньги, а сохранение имиджа.
Еркин Олег Кузьмич – из крестьян, но поддерживает ЛДПР, наверняка куплен. Миллионы крестьян рвут пупки на полях, пытаются прокормиться. Еркин пролез в Думу. Наверняка демагог он, хоть и крестьянин. Красный крестьянин – все отнять и поделить. Если Галей ему написал, значит, знает: Еркин наворовать успел. Правды не скажет. Молча умрет на кресте.
- Предыдущая
- 34/55
- Следующая
