Рим. Прогулки по Вечному городу - Мортон Генри Воллам - Страница 8

• Предыдущая
• 8/105
• Следующая

Фонтан Треви фигурировал во всех романтических историях, написанных о Риме в XIX столетии, и это никак не повлияло на туристские маршруты, но совсем недавно фильм, в котором Рим всего лишь служит фоном для нескольких любовных эпизодов, напомнил миру о Треви, и теперь это самое посещаемое в Риме место. Весь день и добрую половину ночи небольшая площадь заполнена людьми; туристские автобусы подъезжают и стоят здесь ровно столько времени, сколько требуется, чтобы успеть бросить монетку и сделать фотоснимок; бросающие монеты все еще здесь в половине второго ночи, и темноту то и дело прорезают вспышки фотоаппаратов. Я видел дно чаши Треви, устланное никелевыми монетами, за двадцать четыре часа их успевают набросать столько, что уличные мальчишки здесь вполне состоятельны. Они изобрели множество видов черпалок и других хитроумных приспособлений, а два полицейских постоянно и бдительно следят, чтобы ragazzi[17] не ныряли, сбросив одежду, в это Эльдорадо. По ночам фонтан Треви всегда ярко освещен, даже в ночи полнолуния.

Хотя Треви и не является моим любимым римским фонтаном, но этот водный маскарад не может не восхищать и не поражать смелостью фантазии. Идея поместить гористый пейзаж с водопадами, с Нептуном и его свитой, постоянно пребывающей в неистовом движении, перед фасадом спокойного и благопристойного ренессансного дворца, просто потрясает своей невероятностью. По-моему, это в высшей степени характерно для Рима — упрятать романтику куда-нибудь поглубже в узкие улицы или поселить на площади, еле-еле способной ее вместить. В каком городе, кроме Рима, кому-нибудь пришло бы в голову воздвигнуть такой памятник в подобном месте? В Париже он стоял бы отдельно, на подобающей площади; в Лондоне ничего столь фантастического, вероятно, вообще не было бы создано. В том-то и заключается особое очарование Рима, что, завернув за угол, лицом к лицу сталкиваешься с чем-то прекрасным и неожиданным, поставленным здесь столетия назад, причем явно очень небрежно, как бы между прочим. Рим — город волшебства за углом, бездумно разбросанных, забытых на обочине шедевров, что и сообщает любой прогулке азарт охоты за сокровищами.

Чудесно бывает привести приезжих к фонтану Треви в первый раз и насладиться выражением изумления и восторга на их лицах. Однажды я привел сюда американку, чья реакция, вероятно, привела бы в восхищение Бернини, который, как говорят, проектировал этот фонтан, и Никколо Сальви, который убил себя столетием позже, строя его.

— О, да это настоящий маленький театр! — воскликнула она. — Пойдемте, займем наши места в ложах.

Я уверен, что Бернини и Сальви хотели, чтобы мы думали и чувствовали именно это, когда спускаемся по ступеням к чаше фонтана и отрываемся от повседневной жизни. Мы действительно в барочном театре, и готовы целиком отдаться этому иллюзорному миру; и нет ничего, что могло бы отвлечь наше внимание от каменной сцены, на которой победоносно стоит Нептун, а его кони, закусив удила, куда-то рвутся, а тритоны трубят в свои рога. Сидя спиной к улице, стараясь уследить за сотней маленьких водопадов, вырывающихся из камня, ты выпадаешь из действительности, как на представлении хорошей пьесы.

Вода фонтана, которая клокочет в фонтане Треви, известна еще как Аква Вирго, которую римляне считают вкуснее любой другой воды. Она — из Кампаньи, это четырнадцать миль отсюда, и впервые была проведена в Рим в 19 году до н. э., когда был построен одноименный акведук (Аква Вирго). Готы и бургундцы перекрыли ее в 537 году н. э., и впоследствии даже в XV столетии подача не была восстановлена полностью. Аква Вирго поступает в Рим через сады Пинчьо и, напитав фонтан «Баркачча» у подножия Испанской лестницы, обеспечивает водой еще около пятнадцати крупных и сорока более мелких фонтанов, из которых Треви — самый важный. Сначала фонтан Треви был невзрачным и скромным, он находился за углом на Виа деи Крочифери; но за сто пятьдесят лет, которые он там бил, Рим стал величественным и великолепным, и Урбан VIII, папа из семьи Барберини, чьи пчелы[18] жужжат по всему Риму, решил сделать Треви посовременнее. Урбан, хотя и перенес Треви на его нынешнее место, не выполнил замысла Бернини. Еще десять пап перебывали у власти, пока наконец первоначальный замысел не был осуществлен Климентом XII, занятным стариком, который был избран в возрасте семидесяти восьми лет и провел у власти десять лет. Архитектор Сальви начал свой огромный труд примерно в 1723 году, том самом, когда началось другое знаковое для Рима строительство — Испанская лестница. Она, однако, была построена за три года, в то время как строительство фонтана Треви заняло тридцать девять лет, продолжалось при правлении Бенедикта XIV и было завершено при Клименте XIII, в 1762 году. Сальви к тому времени умер, подорвав свое здоровье тем, что провел слишком много времени в промозглой сырости акведука.

Посетители бросают свои монетки весь день под хохот, радостные крики и щелканье фотоаппаратов. Хотелось бы мне знать, когда родился этот обычай, ведь он не может быть старше, чем конец XIX столетия. Коринна из книги мадам де Сталь встретила своего Освальда лунной ночью у фонтана Треви в 1807 году, но там и речи нет ни о каких монетах; и Шарлотт Итон, которая увидела фонтан в 1817 году и которой он не понравился, тоже ничего в него не бросала. Самое раннее известное мне упоминание о монетах я обнаружил в «Мраморном фавне», опубликованном Натаниэлем Готорном в 1860 году. Его таинственный персонаж, Мириам, спускается ночью к Треви и говорит: «Я выпью столько этой воды, сколько вместят мои сложенные ладони… Через несколько Дней я покину Рим; а есть традиция: если отпить из фонтана Треви, то вернешься, какие бы невозможные препятствия не возникли на твоем пути». Так что, похоже, сначала речь шла о том, чтобы пить отсюда воду, а традиция бросать монетки появилась позже. В любом случае, к тому времени как вышло восьмое издание «Путеводителя Бедекера» в 1883 году, обычай уже устоялся, и «Бедекер» дает инструкцию: отпить из фонтана (чего современные туристы не делают) и бросить в него монету. Ничего не сказано о том, чтобы повернуться к фонтану спиной. К 1892 году, когда Ч. Рассел Форбс написал свои «Прогулки по Риму», обычай уже превратился в ритуал. «Если хотите вернуться в Рим, — пишет Форбс, — придите сюда в последний день перед отъездом, зачерпните левой рукой воды из чаши фонтана, выпейте ее, потом отвернитесь и бросьте в фонтан полпенни через левое плечо». Мэрион Кроуфорд через шесть лет писал: «Кто придет к великому фонтану в час, когда лучи высокой луны скользят по струям, и отопьет воды из чаши, и бросит монету далеко в середину чаши, в дар гению места, обязательно вернется в Рим, молодым или старым, рано или поздно».

Фонтан ди Треви по-прежнему бьет все той же водой. Она хранится в резервуаре в здании за фонтаном и подается под давлением по бесчисленным трубам. Раз в неделю, во вторник утром, струи утихают, и чистильщики ползают по камням, отмывая Нептуна и его свиту перед тем, как новый недельный запас воды не закачают в резервуар и он не будет пущен в дело. Я как-то утром был поражен бесхитростностью парня, который, казалось, пытался ловить в фонтане рыбу, не обращая внимания на сигналы полицейского, подзывавшего его своим жезлом. Наконец страж порядка прогнал его прочь сердитым криком «Via!».[19] Жрец водяных богов в обличье элегантного молодого уличного фотографа поведал мне, что в разгар сезона во время еженедельной уборки из фонтана вынимали от 50 до 60 долларов. Я удивился, но он заверил меня, что это правда.

— Что делают с деньгами? — спросил я.

— Большая часть идет на больницы и детские приюты, — ответил он, — ну и, конечно, чистильщики получают свою долю.

Фасадом к Треви, в углу маленькой площади, стоит небольшая церковь Святых Виченцо и Анастасио, построенная при великом кардинале Мазарини; а голову женщины над главным входом, говорят, ваяли с его любимой племянницы — Марии Манчини. Если кто полагает, что человеку, самому пробивающему себе дорогу наверх, лучше все-таки дождаться царства демократии, пусть обратит внимание на историю кардинала Мазарини. Его отец был дворецким в семье Колонна, а потом управляющим. Он женился на незаконнорожденной дочери хозяина и дожил до того, чтобы увидеть своего сына кардиналом, истинным правителем Франции, а свою внучку Марию — замужем за князем Колонна. Овдовев, бывший дворецкий женился на Порции Орсини и стал единственным человеком в истории, которому довелось быть женатым на представительницах обеих враждующих семей.

• Предыдущая
• 8/105
• Следующая