Беспредел - Леонов Николай Иванович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/26
- Следующая
– Может, мне подойти? – спросил Юрий Заров. – Только я номер никому не давал.
– Надо ответить, – сказал Рафик. – Глупо делать вид, что здесь никого нет. Звонит человек, уверенный, что в квартире кто-нибудь да находится.
– Подойди. – Рощин пожал плечами. – Лично я никого не жду.
Посол снял трубку и ответил:
– Вас слушают.
– Господин посол? Здравствуйте, что же вы перестали звонить? Деньги на ваш выкуп, ровно три миллиона долларов, вторые сутки лежат в моем сейфе.
Рафик узнал немного гнусавый голос чиновника.
– Что вы молчите?
– Думаю, как вы узнали номер? И что кроется за столь заманчивым предложением? – ответил посол.
– Ничего не кроется, кроме желания освободить вас без всякого риска.
Рощин понял, о чем идет разговор, и отобрал у Рафика трубку.
– Нашлись деньги? – усмехнулся он. – Прекрасно! Сейчас я вам расскажу, как их мне передать.
– Пожалуйста, слушаю вас.
– Значит, так, вы упаковываете деньги в чемодан…
– В два чемодана, – поправил чиновник.
– Вы упаковываете деньги, – спокойно повторил Рощин. – И завтра в двенадцать дня приносите их на Пушкинскую улицу к дверям банка.
– Как я вас узнаю?
– А зачем вам меня узнавать? Надеюсь, в данный момент там не окажется толпы людей с двумя чемоданами. Я возьму у вас деньги и положу их в банк. Когда из Мюнхена придет подтверждение, что деньги получены, вы явитесь по данному адресу, где найдете всю семью в полном здравии. Если меня арестуют или деньги не поступят в Мюнхен, значит, вы получите господина посла и его семью мертвыми. Договорились?
– Конечно, конечно! Завтра ровно в двенадцать у дверей банка на Пушкинской улице.
– Дело сдвинулось, – Рощин положил трубку, – теперь, уважаемый господин посол, ваша жизнь в руках ваших соплеменников.
Рафик точно не знал, однако догадывался, что в правительстве и Администрации Президента у него много врагов. Он для элиты Баку был человек абсолютно чужой, жил и учился в Москве, затем в Англии, одевался и вел себя как европеец, главное, он не имел многочисленной семьи, обширных родственных связей, то есть был лишен мощной поддержки в среднем звене чиновников, которые в действительности и решали большинство вопросов политической жизни. У него не было врагов, но он не имел и друзей в Москве. Для местной элиты он всего лишь «какой-то» азербайджанец, неизвестным способом вылезший на политическую арену. В бывшем Союзе МИД решал все вопросы, сегодня в ведомстве России свои интриги и войны, и никому нет дела до посла другого государства. Психологически для Москвы «другое государство» осталось маленьким, незначительным островком, который отделился, со временем приплывет обратно. Так как захват посла и его семьи еще не попал в поле зрения телевидения и прессы, то и отношение к самому факту было не очень серьезным. Когда в Чечне захватили тележурналиста, об этом и говорили, и писали все. А тут посол с женой и детьми, и полное молчание. А ведь о данном факте знает достаточно широкий круг людей, и стоило одной газете проговориться, тут же откликнулось бы в Европе, а в Англии так наверняка, и покатился бы снежный ком, увеличиваясь на глазах. Рафик видел, что его захватчики растеряны, они не политические бойцы, несчастные, изувеченные войнами люди.
Лишь главарь Николай, со шрамом на лбу, держался твердо и был готов идти до последнего. Маленький Шамиль потерял фанатичный блеск в глазах, они превратились в глаза задиристого пацана, готового в любой момент подраться, но отнюдь не убивать безоружных людей. А тут еще неожиданно вспыхнувшая привязанность к маленькой Геме, которая, видимо, ассоциировалась у него с потерянной семьей.
Рафика раздирали сомнения: если чиновник посольства не врет и правительство выделило деньги на выкуп, все может быстро и благополучно закончиться. Но если это привычная для Востока хитрость и русских заманят в ловушку, неустойчивый мир взорвется, и флегматичные солдаты, готовые сегодня все бросить и уйти, окажутся припертыми к стене, то все кончится катастрофой. У них откроются зарубцевавшиеся раны, и хлынет кровь. Расстрелять четверых безоружных людей – дело нескольких секунд, и никакие супермены не успеют их освободить. Сейчас русские солдаты ведут себя спокойно, даже вежливо. Но и динамитная шашка, пока фитиль не подожжен, лишь мертвый кусок материи.
Воспользовавшись тем, что охрана в переулке исчезла, Алексей, которого все звали Большой, отпросился у командира Рощина съездить домой, сказав, что ему необходимо сменить белье и обувь. Вернулся он к вечеру, отер пот с лица и, ухмыльнувшись, сказал:
– Николай, нервы у меня уже не те, в родном городе чувствую себя, как в тылу у «духов». – Он развязал привезенный рюкзак и выложил на стол автомат «узи», два пистолета с запасными обоймами. – Я живым не дамся, прости, что обманул и рисковал, но это барахло я тащил из Афгана, брал в бою, только в бою у меня и отберут.
Рощин осмотрел оружие, покачал головой, сказал:
– Будем надеяться, что оно нам не понадобится, чувствую, дипломаты не хотят скандала, решили тихо заплатить и умыться.
Алексей был далеко не так прост, как выглядел, и коротко ответил:
– Дай бог! Но, как говорится, хочешь мира – готовься к войне.
– Утром мы с Шамилем поедем в центр. Он пацан, но врожденный разведчик. Поедем порознь, я буду держаться в стороне, улицы днем похожи на муравейник, вычислить нас трудно. Если Шамиль определит, что человек с деньгами нас действительно ждет, я подойду, если они готовят ловушку, надеюсь, мы ее унюхаем и вернемся.
Заров, с сомнением покачав головой, сказал:
– Я не верю, Шамиль им не нужен, они хотят заполучить тебя.
– Юрка, а раньше нас не убивали? – спросил Рощин. – Я давно уже труп, мне рисковать уже нечем. Сорвем банк – значит, наша взяла, а понадобится умереть, так в последний раз. Но лазать по помойкам и убирать их сортиры я не буду.
…К ночи противники посла вновь победили. Попытки прорваться к президенту закончились ничем. В конце концов он раздраженно сказал:
– Вы хотите попасть в цивилизованный мир? Я назначил цивилизованного посла. Желаете решать семейные дела? Оставьте меня в покое, посылайте в Лондон бывшего секретаря ЦК или муллу, мне все равно. Ко мне по данному вопросу больше не обращаться.
И «ястребы» кинулись к телефонам…
Подняли с постели нужного вице-премьера России, а генерал Рыгалин и не ложился.
Противная сторона тоже звонила в Москву, только на совсем иной уровень. Защитники посла разбудили Шалву Гочиашвили, объяснили старику Яндиеву, извинились, сказали, что ничего не могут сделать.
– Я дал слово, – ответил старейшина. – Передайте этому ишаку, если он не хочет решать дело миром, значит, будет война. У него, кажется, дочь и внуки? Настоящий мужчина первым делом охраняет покой семьи.
Шалва позвонил Гурову домой.
– Извини, Лев Иванович, но наши мирные инициативы, как пишут в газетах, закончились провалом. Мы пытаемся сломать ситуацию, но я уже больше в успех не верю. Еще раз извини.
Если еще не горели и не стреляли – Гуров начинал день стереотипно: в пять утра поднялся и сделал гимнастику, чисто выбрился, принял контрастный душ, оделся парадно. Он еще не знал, что предпринять, поэтому действовал автоматически. Он быстро просчитал, что через своего министра ничего не добиться. Чтобы остановить чиновничий беспредел, нужен человек покруче. Необходимо попасть к вице-премьеру. Как это сделать? Сыщик перебрал в памяти всех сильных мира сего, с кем сводила судьба. Кому он, сыщик Гуров, помогал? На даче у спикера? Он давно не спикер, не у дел, да и по характеру не годится. Нужен не политик. Значит, подойдет крупный финансист. А самый крупный, конечно, Горстков. Два года назад Гуров помог дочери миллиардера, практически спас ее, и у сыщика с Горстковым установились дружеские отношения.
Гуров взглянул на часы. Только шестой, но Юрий Карлович поймет, и сыщик набрал номер. Горстков ответил сразу:
- Предыдущая
- 24/26
- Следующая
