Еда Древнего мира - Ивик Олег - Страница 6
- Предыдущая
- 6/43
- Следующая
Упомянутую географом муку получали из сердцевины пальм. Мед-это, скорее всего, так называемый «финиковый мед», или «силан», который и по сей день изготавливают из финикового сока. К настоящему меду он никакого отношения не имеет, хотя тоже сладкий и вкусный. Именно им, скорее всего, и довольствовались в основном жители Месопотамии - пчеловодством они не занимались, а от диких пчел много меда не соберешь, поэтому «настоящий» мед был здесь предметом роскоши. А вот искусственный, финиковый, мед был вполне доступен. Кроме того, можно было пить сладкий сок, вытекающий из основания срезанного соцветия. Из перебродившего финикового отвара получалось прекрасное вино. И если позднее жители Месопотамии пристрастились к вину виноградному, то на рубеже третьего-второго тысячелетий до н.э. им было не до выбора, поскольку винограда здесь еще не знали или почти не знали, и высокопоставленная жрица одного из шумерских храмов сочинила гимн, в котором в числе прочего воспела сладость финикового вина:
Мой бог, вино корчмарки сладостно,
Подобно ее вину, сладостны ее чресла, сладостно ее вино,
Ее финиковое вино сладостно, ее вино сладостно.
А в середине первого тысячелетия до н.э. из фиников научились делать даже пиво.
Что же касается обычного, ячменного, пива, оно было известно шумерам еще в четвертом тысячелетии. Его выпускалось множество сортов, и пили его повседневно. Ведь если что и росло хорошо на землях Месопотамии, так это ячмень и другие злаки (правда, при условии искусственного орошения). Геродот писал: «Что же до плодов Деметры, то земля приносит их в таком изобилии, что урожай здесь вообще сам-двести, а в хорошие годы даже сам-триста. Листья пшеницы и ячменя достигают там целых четырех пальцев в ширину. Что просо и сесам бывают там высотой с дерево, мне хорошо известно, но я не стану рассказывать об этом. Я знаю ведь, сколь большое недоверие встретит мой рассказ о плодородии разных хлебных злаков у тех, кто сам не побывал в Вавилонии».
Ячмень был основой достаточно скудного рациона жителей Месопотамии. Из него варили пиво; его вымачивали или дробили в ступках и варили кашу; из муки, полученной на ручных зернотерках, пекли пресные лепешки (мельниц здесь не знали вплоть до эллинистического периода, начавшегося с завоеваний Александра Македонского). Пшеничная мука (полученная, впрочем, столь же примитивным способом) была дороже, из нее делали кислый хлеб и сладости. Бедняки и люди подневольные часто питались одним ячменем, в лучшем случае к нему добавляли кунжутное масло или пиво. А подневольных людей в Месопотамии было множество - на работах в храмовых или дворцовых хозяйствах было в разное время занято от четверти до половины населения. Многие из них не являлись рабами, но участь их была немногим лучше, и они получали скудный паек: литр ячменя в день и литр масла в месяц. По крайней мере, эти нормы сохранились в табличках второго тысячелетия до н.э. Сегодня трудно представить, чтобы при таком однообразном питании люди могли жить и работать, но известно, что сравнительно недавно, в девятнадцатого веке н.э., точно такой же паек был у хивинских невольников, что не мешало им трудиться на благо своих хозяев. Впрочем, в разных районах Месопотамии людям могли выдавать еще финики, бобовые, лук и чеснок, иногда - кунжутное или льняное масло. А там, где вода была совсем уж непригодной для питья, давали и пиво. Но мясо, рыба, молочные продукты им не полагались, и рабочие, занятые в храмовом или дворцовом хозяйстве, как и большинство малоимущих жителей Месопотамии, могли видеть их только на общественных трапезах, когда кто-то из родни накрывал столы по какому-то более или менее значимому поводу.
Вообще, шумеры и аккадцы, даже самые бедные, должны были время от времени устраивать угощение для своих родственников и соседей. Сохранилась аккадская поэма второй половины второго тысячелетия, в которой речь идет о голодающем бедняке. Несчастный дошел до того, что
От тоски по лепешке его печень горела, От тоски по мясу и доброму пиву лицо подурнело. Каждый день без пищи голодный ложился, Одежду носил, не имевшую смены.
В конце концов бедняк отправился на базар и обменял свою единственную, «бессменную» одежду на козу. Не вполне понятно, как он умудрился вернуться после этого домой, не оскорбляя общественной нравственности, но не это печалило сердце новоявленного обладателя козы:
Ну зарежу козу я в моем загоне,
Но пира не будет - где взять пива?
Услышат соседи мои - обозлятся,
Свояки и родичи рассорятся со мною.
Видимо, не только действительно значимые события, как, например, свадьба, но даже и убой козы уже предполагал приглашенных. Такой обычай и позволял изголодавшимся жителям Месопотамии хоть изредка побаловаться мясом. Впрочем, эта возможность была не у всех.
Сохранились таблички с нормами выдачи продуктов женщинам и детям, жившим и работавшим в специальном «лагере» при царском хозяйстве города Уммы в 2062 году до н.э. Люди эти были захвачены во время военных набегов, и в документах они именуются «военнопленными», но фактически они были рабами, причем рабами в современном, самом жестоком смысле этого слова. Рабство у шумеров носило сравнительно мягкий, патриархальный характер, раб даже имел право обратиться в суд в случае разногласий с хозяином. Что же касается пленных, то они влачили в своих лагерях голодное и бесправное существование. Одна из табличек сообщает, что во втором месяце года рабочие получали только зерновой ячмень - примерно от 8 до 32 литров на человека. В списках имен проставлены нормы выдачи и сделаны пометки - «мальчик», «старуха, «беременная»... Минимальная норма причиталась детям, старухи получали в два раза больше - 16 литров. Интересно, что некоторые взрослые женщины, даже беременные, тоже получали сокращенную порцию, - быть может, их посадили на голодный паек за какие-то провинности. Столь скудный рацион явно не шел на пользу несчастным обитателям лагеря: из 185 числящихся в табличке имен 57 имеют пометку «умер» - и это лишь за один месяц! Впрочем, через какое-то время здесь произошли некоторые улучшения, связанные, возможно, с тем, что теперь «военнопленным» было приказано заняться помолом муки и пивоварением, поэтому им и паек стали выдавать этими продуктами. Увеличилась норма выдачи: дети получали по 16 литров, причем не зерна, а муки, а взрослые (почти все) - по 32, и лишь двум «штрафникам» полагалась половинная доля. Кроме того, в рационе появилось еще и пиво: взрослым наливали по 16 литров в месяц, детям -по 8. Впрочем, в табличке, которая обо всем этом повествует, числится лишь 49 имен - остальные обитатели лагеря к тому времени или были переведены в другое место, или умерли, не успев дожить до обновленного рациона. Но зато в этой, последней, табличке нет ни одной пометки о смерти, что говорит либо о том, что в лагере остались лишь самые жизнестойкие его обитатели, либо об исключительной пользе пива (по крайней мере, в отсутствие других продуктов).
Не только военнопленным приходилось довольствоваться одним лишь ячменем. Документ двадцать первого века до н.э. сообщает о выдаче пайка садовникам, работавшим в царском саду. Они получали ежемесячно от 16 до 60 литров зерна (вероятно, в зависимости от квалификации), никакие другие продукты им не причитались. Конечно, счастливец, которому доставались 60 литров, мог обменять часть заработка на что-нибудь повкуснее. Но самому обездоленному из садовников, который числился как «помощник», менять было нечего, ведь, даже съедая весь свой ячмень, он наверняка оставался голодным.
Сохранились юридически оформленные договоры, сообщающие о содержании, которое взрослые шумеры должны были предоставлять своим престарелым родителям или другим родственникам, - в них фигурирует все тот же ячмень, хотя и сдобренный маслом. Например, между 1820 и 1815 годами до н.э. два жившие в городе Ур брата при разделе родительского имущества заключили следующее соглашение: «...Ежемесячно 3 бан ячменной муки, 1/2 сила растительного масла, в год 6 мин (3 кг) шерсти Умуссум и Илушунацир будут давать своей матери Уммитабат». По-видимому, такую повинность должен был нести каждый из братьев, и это означало, что старушка будет получать около 50 литров муки (что не так уж и мало), но меньше литра масла. Никакие разносолы ей более не причитались.
- Предыдущая
- 6/43
- Следующая
