Возвращение кота-убийцы - Файн Энн - Страница 3

• Предыдущая
• 3/4
• Следующая

Ну давайте, давайте. Издевайтесь. Да, вид у меня в этом кружевном чепце был немного инфантильный. И кукольная ночная рубашка с рюшками была мне великовата. Ну и что вы со мной сделаете? Лишите права на участие в показе мод?

Мне было неплохо в роли Жаннет. Еда трижды в день — так что ночная рубашка недолго была мне велика. Кормили меня телятинкой, треской, белым куриным мясом и колбасными хвостиками. Вспомните, что вы больше всего любите, и представьте себе, как вас этим кормят — с обожанием и почтением — маленькими пальчиками, кусочек за кусочком, и вы поймете, почему я остался.

Единственное, что отравляло мне жизнь, это непрерывный крик, доносящийся с соседнего двора:

— Таффи-и-и! Таффи-и-и-и-и! Где-е-е-еты-ы-ы-ы-ы?

Мелани поправила мне подушку под спинкой и встала на цыпочки, чтобы взглянуть через кусты живой изгороди.

— Преподобный-то до сих пор его ищет, — печально сказала она мне. — Бедный Таффи! Так и не нашелся. Надеюсь, что где бы он ни был, ему тепло, сухо, удобно, и его хорошо кормят.

Я замурлыкал.

Она повернулась ко мне.

— О, Жаннет, я так рада, что ты у меня есть.

И сжала меня в объятиях так крепко, что пришлось дать предупредительное «мяу». Не слишком умно, правда? Учитывая тот факт, что рядом ищут кота.

Уже через секунду над кустом появилась голова преподобного.

— Ты его нашла!

А я лежу себе в корзине, помалкиваю.

Мелани добрая девочка, но не слишком умная.

— Кого?

— Таффи!

— Нет. Это моя кошечка мяукнула. Это Жаннет.

— Жаннет?

— Да, мне ее подарили.

Хорошо хоть, что она не сказала «это подарок с небес»: преподобный и без того заподозрил неладное. Он прищурился и пристально оглядел меня.

Необходима маскировка!

Я состроил милейшую, уморительную мордашку. Чепец и рубашка явно ввели его в заблуждение, но он и не думал сдаваться.

— А морда у него совсем как у Таффи.

Я дружелюбно замурлыкал.

— Но Таффи таких звуков не издает.

Издает, издает. Только не в твоем присутствии, гад!

Вдруг проповедник оживился.

— Мелани, — сказал он, — давай я устрою небольшое испытание, чтобы убедиться, что это не Таффи?

Он зашел во двор через калитку и взял меня на руки.

Какое такое испытание? Одни, чтобы испытать себя, прыгают через огонь, другие уходят на семь лет скитаться. Третьи испытывают судьбу, чтобы разбогатеть. Четвертые убивают драконов или отправляются на поиски Святого Грааля.

Но о таком испытании я что-то не слышал.

Он вытащил меня из корзинки.

Он подержал меня на вытянутых руках.

Он посмотрел мне в глаза (я даже не моргнул).

Он сказал:

— Славная кошечка. Хорошая, хорошая кошечка!

Он сказал:

— Милая, милая кошечка!

Он сказал:

— Кто у нас такая умная кошечка, а?

А я только замурлыкал.

И тогда он положил меня обратно в корзину.

— Ты права, — сказал он Мелани, — Это не Таффи. Даже не понимаю, что на меня нашло, как я мог заподозрить такое.

Уф-ф-ф!

Будут мне сливки. Будет мне тунец. Да вот и они!

Ну ладно, признайтесь: вы бы тоже не ушли. Вы бы остались на целую неделю, как я, набивать пузо и толстеть.

К субботе я был круглый, как бочка. Рубашка на мне лопнула, я выпирал из нее по всем швам, как перестоявшее тесто.

И тут пожаловала вся честная компания: Белла, Тигр и Пушкинс. Они заглянули в корзину.

— Таффи? Таффи, уж не ты ли это?

Я немного смутился. И ответил измененным для маскировки голосом:

— Нет. Я Жаннет. Двоюродная сестра Таффи.

Белла пялилась на толстые складки меха, торчащие у меня по бокам.

— А что случилось с Таффи? Ты его что, съела?

Я глянул на нее холодно.

— Нет.

— А где же он в таком случае?

Я пожал плечами. Для меня это было самое энергичное движение за последнюю неделю. В результате шов на рубашке разошелся окончательное складки моего жирка привольно вывалились в прореху.

— Ты нам тут что, стриптиз устраиваешь, а? — подколол меня Пушкинс и добавил совсем уж грубо: — Толстуха!

Тут они как с цепи сорвались:

— Футбольный мяч!

— Бочка!

Я сощурился. Я издал еле слышный звук. Почти неслышный. Все потом утверждали, что это я начал. Вранье. Его и шипением-то не назовешь, этот звук. Так, легкий фырк.

А я говорю, это все Белла. Лапу протянула и похлопала меня по пузу.

— А ну-ка, ребят, пока Таффи нет, давайте погоняем этот здоровенный меховой мячик.

Ну, я, конечно, ей врезал.

А она врезала мне.

Так и началась эта драка. Вернее, всеобщая свалка с летящими во все стороны клочьями шерсти и лоскутами кукольной рубашки. Сначала завязки чепца мне сильно мешали, но я рывком избавился от него и снова набросился на них троих.

Моя маскировка разлетелась по лужайке, и тут все прозрели.

— Стоп, ребят, это все-таки Таффи! Это Таффи!

— Эй, Тафф! Наконец-то!

— Нашелся!

В этот момент в сад вышла Мелани с подносом, неся мой ужин. Банда моя с уважением отступила.

— Свежие сливки! — вздохнула Белла.

— Настоящий тунец! — шепнул Тигр.

— Причем много! — сказал Пушкинс.

Но Мелани не поставила еду передо мной, как обычно.

— Таффи! — строго сказала она. — Что ты сделал с Жаннет?

Я попытался принять вид Жаннет. Но без кружевного чепца и ночной рубашки у меня ничего не вышло.

Мелани огляделась. Повсюду клочья шерсти, жалкие остатки чепца и рубашки…

Должен признать, грустное зрелище.

— О, Таффи, Таффи! — взвыла она, — Гадкий, гадкий кот! Ты порвал Жаннет на кусочки и съел ее! Ты чудовище!!!

Остальные отвернулись и улизнули, бросили меня.

— Ты чудовище, Таффи! Чудовище! Чудовище!

Вот что у нас творилось, когда подъехала машина и моя семейка в полном составе высадилась на лужайку.

— Тафф-и-и-и! — заорала Элли, увидев меня в саду Мелани. И побежала к калитке здороваться. — Таффи-и-и!

И тут она заметила ревущую Мелани.

— Что случилось?

— Твоего кота надо отправить в тюрьму! — завизжала Мелани. — Твой кот — вовсе не кот. Твой кот — свинья! Изверг! Убийца!

Я еще разок попытался сыграть роль благопристойной старушки Жаннет.

Элли смотрела на меня во все глаза.

— Ох, Таффи! — в ужасе прошептала она, — Что ты наделал?

Как вам это нравится? Очень мило. Разве члены семьи не должны стоять друг за друга горой? Значит, Элли может поверить любой гадости только потому, что ее подружка поливает лужайку слезами, а кругом валяются куски рубашонки.

Я сильно на нее обиделся, надо вам сказать. Поднял хвост трубой и гордо пошел прочь.

Пошел, но куда! Прямо в руки господина проповедника!

— Попался! — сказал он, схватив меня за шкирку, прежде чем я заметил, что он прячется за грушевым деревом. — Наконец-то ты попался!

За этим и застала преподобного мама Элли. Он держал меня так, как ни за что не станет держать кота любитель кошек.

Он смотрел на меня так, как ни за что не станет смотреть любитель кошек.

Он говорил такие вещи, которые, как мне кажется, не должен говорить проповедник.

Никогда.

Его больше не пригласят в наш дом сидеть со мной.

У кого-нибудь есть возражения?

Вряд ли.

• Предыдущая
• 3/4
• Следующая