Странники между мирами - Ленский Владимир - Страница 22

• Предыдущая
• 22/115
• Следующая

— Возможно, эти люди попросту глупы, — сказал Адобекк совершенно спокойным тоном. Как будто не он только что кричал во всю мощь луженой глотки.

— Сомневаюсь, — откликнулся Ренье.

Адобекк выбил шпагу ударом ноги из рук племянника.

— Перестань прихорашиваться! Я пытаюсь беседовать с тобой!

Ренье встал.

— Ну, что случилось?

Адобекк покачал головой.

— В старину нахалов прибивали гвоздями к воротам.

— Ну да? — переспросил Ренье. Он поднял свою шпагу и опять уселся.

— Точно тебе говорю. Сразу после исчезновения короля Гиона. Можешь почитать об этом в книгах. В любой исторической хронике есть... Опекун мог распорядиться о том, чтобы нахального юнца вывели к воротам, привязали там к особым поперечным балкам и приколотили его уши гвоздями. Такое наказание считалось позорным -до тех пор, пока один юнец, который был посообразительнее других, не догадался превратить дырки в ушах в знак особенной доблести. И тихони, к которым не применяли никаких жестокостей, начали платить цирюльникам, чтобы те пробили им мочки ушей. Отсюда и обыкновение носить серьги. Если ты заметил, всякий золотой хлам таскают в ушах только самые отъявленные задиры, рубаки и наглецы.

— Стало быть, мне, по-вашему, пора обзавестись серьгой? — уточнил Ренье.

— Возможно, — сказал Адобекк. — Впрочем, вернусь к изначальной моей мысли. Я тобой недоволен.

— Я уже начинаю привыкать к тому, что вы мною недовольны, — заметил Ренье.

— Вот и я говорю, по твоей милости старый Адобекк превращается в зануду. Почему ты вчера не дождался приема у королевы?

— Потому что туда же притащился какой-то Тандернак.

— Не вижу связи.

— Поясняю. Тандернак — из новых дворян. Чванливый, гнусный, самовлюбленный...

— О ком ты говоришь?

— О Тандернаке.

— Кто он такой?

— Понятия не имею, но он меня взбесил. Не мог же я убить его прямо в королевском дворце?

Дядя Адобекк прикрыл глаза и некоторое время молча шевелил губами. Ренье с интересом наблюдал за ним. Юноше было очевидно, что Адобекк не ругается: занят более интересным делом. Наконец конюший поднял веки и устремил на племянника задумчивый взор.

— Я пытался представить себе, как бы это выглядело. Паркет там из дубовых пород, благородного оттенка, а стены, кажется, затянуты розовато-коричневатыми шпалерами с золотыми ромбами... Если уложить труп так, чтобы туловище находилось в тени, а пятно крови изящных очертаний — на ярком свету, прямо под окном, то выглядело бы неплохо.

— Увы, это не пришло мне в голову, — сказал Ренье.

— Ее величество хотела знать подробности глупой трактирной истории. — Адобекк почесал щеку, сморщился. — Сейчас, когда его высочество засел в архивах, ты мог бы навещать королеву почаще.

— Все равно Талиессин узнает, — сказал Ренье.

— Узнать от кого-то — совсем не то же самое, что увидеть собственными глазами, — возразил Адобекк. — Когда ты только повзрослеешь! Я не сомневаюсь в том, что принца раздражает и, возможно, унижает твоя роль; но лучше уж тебе приглядывать за ним и сообщать королеве подробности, чем кому-нибудь другому...

— Я бы хотел прекратить эти визиты, — сказал Ренье решительно.

— Кстати, зачем ты таскаешь с собой куклу? Решил окончательно превратиться в шута?

— Должен же я выводить ее в свет.

— Ладно, — решил Адобекк, — поступим так. О драке я расскажу ее величеству сам. А ты можешь издеваться над Тандернаком, сколько тебе влезет. Оттачивай мастерство, мой мальчик! Я верю в силу происхождения. Голос крови будет нашептывать тебе полезные советы.

Ренье ухмыльнулся.

— Насчет дырок в ушах — вы ведь пошутили, дядя?

— Ничуть, — объявил Адобекк. — Это мой любимый эпизод в разделе «Обычаи при первых потомках короля Гиона». Советую, кстати, почитать.

Пара дней у Ренье ушла на то, чтобы выяснить, где находится дом Тандернака и чем занимается господин Тандернак, когда живет в столице.

Оказалось — покровительствует малоимущим, как правило, из числа разорившихся жителей предместий. Предоставляет им кров в собственном доме, на первом этаже, помогает найти работу. И, что особенно важно, не дает денег в долг, не заставляет идти в кабалу.

Кого угодно эти сведения расположили бы в пользу Тандернака, только не Ренье. Он не верил в благотворительность. Особенно в систематическую. «Больно уж физиономия у него подлая, — объяснял сам себе Ренье, прохаживаясь возле дома, на который ему указали. — С такой физиономией просто невозможно быть хорошим человеком. Как говорится, природа».

Тандернак обитал сразу за первой стеной, возле ворот. С крыши его дома, наверное, хорошо видны предместья. А также пресловутые разорившиеся жители предместий, объекты неустанных Тандернаковых забот.

Ренье принял единственно возможное для себя решение: завел разговоры со стражниками.

У внешних ворот их дежурило двое. Служба была необременительной: приглядывать за входящими и выходящими из города. Неназойливо так приглядывать, просто для сведения. Особенно если кого-нибудь убедительно попросили отыскать.

Ренье сказал, появляясь перед ними в невзрачном сером плаще:

— Привет!

Они уставились на него хмуро.

Ренье распахнул плащ, показывая шитое серебром темное одеяние придворного:

— Я поздоровался с вами, друзья мои.

Один из стражников не без иронии отвесил затейливый поклон — должно быть, по мнению солдата, то была остроумная пародия на придворный этикет. Другой ухмыльнулся.

Ренье тотчас уселся рядом с ними на каменную тумбу.

— Меня сослали, — сообщил он. — Ее величество мною недовольна. Велела пару дней прослужить с солдатами возле ворот. Набраться ума-разума.

— Вот уж чего у нас полным-полно, так это ума-разума, — хохотнул стражник. — Пить будешь?

— Конечно!

— А принес?

— Разумеется!

— Вот это дело, — обрадовался второй стражник, присоединяясь к товарищу. — Ладно, берем тебя к себе. Будешь нам подчиняться. Как тебя зовут?

— Ренье, — сказал Ренье.

— Ничего имя, — одобрил первый стражник. — Бывает хуже.

— Например, Хессицион, — согласился Ренье.

— Что это за имя такое? — нахмурился второй стражник. Он был, как заметил Ренье, более подозрительным и все пытался найти подвох в словах молодого бездельника.

— Ну, просто такое имя, — сказал Ренье. — Вспомнилось.

— А вот еще имя — Атенаконкоргардия, — припомнил первый стражник. — Так мою дочку зовут.

— Она отравит тебя, когда вырастет, — предрек Ренье, разливая вино по кружкам.

— В честь прабабушки нарекли, — вздохнул стражник. — Да нет, ей нравится. Дети любят скороговорки и головоломки. От «Атенаконкоргардии» много уменьшительных. Мне нравится — «Кора».

— Ну тогда конечно, — сказал Ренье.

— Зебеновульфус, — вдруг высказался второй стражник. И пояснил: — Имя.

— Отменно дурацкое! — восхитился Ренье.

— Угу, — сказал стражник. Вид у него сделался отрешенный.

— Это ты в том борделе слышал? — уточнил его приятель, за что удостоился уничтожающего взгляда.

— Что за бордель? — заинтересовался Ренье.

— Есть тут... — неопределенно проговорил стражник и махнул рукой. — Для любителей. Нас пускают бесплатно.

— Я не хожу, — быстро вставил женатый стражник, отец Атенаконкоргардии.

— А я бывал пару раз, — сказал второй. — Это даже не бордель — просто харчевня. Прислуживают девицы, и есть несколько мальчиков. Хочешь — просто поужинай, хочешь — останься на ночь. Они и живут там. Забавно посмотреть, какие у них комнатки... — Он возвел глаза кверху, что-то припоминая, а когда опустил взор, то обнаружил у себя в кружке новую порцию выпивки.

«Харчевня! — думал Ренье. — Постоялые дворы. Очень доходное дело. А прислугу он находит в предместьях. Помогает с работой. Вот как удачно можно устроить свою жизнь... и даже получить дворянство».

Он встал с тумбы, сделал приветственный жест своим собутыльникам.

— Пожалуй, моя смена окончена... Оставляю вам моего доброго друга — он урожая позапрошлого года, вполне выдержанный и надежный.

• Предыдущая
• 22/115
• Следующая