Под несчастливой звездой - Анфимова Анастасия Владимировна - Страница 27

— Я тебе говорил, что манрах был умнейшим человеком.

— Это верховный жрец? — робко спросила девочка.

— Да. Хотепсет, — тяжело вздохнул собеседник. — Мой господин, учитель и убийца моих детей.

Айри охнула и посмотрела на Александра широко раскрытыми глазами.

— Ты посидишь с ним? — спросил он. — Мне надо идти готовить.

— Ага.

Доверив плачущего Энохсета девочке, Алекс вернулся к очагу. Пока грелась вода в котле, он очистил рыбу, разрубил её и побросал в кипяток.

Александру захотелось побаловать новую жительницу острова лепешками. К сожалению, мука закончилась. Несмотря на все уговоры келлуанина, он так и не стал вскапывать поле под пшеницу, а старые запасы подходили к концу.

С появлением ручной мельницы зерно пошло ходом, и сейчас в кладовой осталось только две корзины.

Юноша засыпал горсть пшеницы в конусообразное углубление сверху и взялся за рукоять. Александр привычно крутил камень вокруг толстого железного штыря, торчавшего в нижнем жернове. Эту железяку он отыскал на дне той самой бухточки, где разбился его корабль.

Тогда, воспользовавшись безветренной погодой, Алекс пять дней обследовал каменистое дно. В числе его первых трофеев оказался рулон красивого голубого шелка с узором вышитым золотыми и серебряными нитями. За сорок дней морская вода слегка попортила материю. Тем не менее, находка произвела на Энохсета огромное впечатление. Поглаживая материал старческими, узловатыми пальцами, он восхищенно хмыкал, качал головой и называл шелк «дыханием богов». По словам келлуанина такая ткань стоила здесь дороже золота и считалась верхом престижа.

Юноше хорошо запомнились его слова:

— Похожий материал даросские купцы привозили из счастливой Уртании, но уже много лет как они забыли туда дорогу. А та ткань, что продают радлане, лишь жалкое подобие «дыханья богов».

Он тогда долго выпытывал, не пришел ли корабль Александра из той счастливой земли, где «реки текут молоком и медом, а улицы в городах вымощены золотом»? Парень насилу убедил старика, что не имеет никакого отношения к легендарной стране.

Алекс усмехнулся и насыпал еще горсть зерна. Кроме шелка, железного плотницкого инструмента, он отыскал на каменистом дне свой пояс с метательными кинжалами и наткнулся на корзину с соломой, в которой перевозили фарфоровые чашки.

Но снежно белые с красивым рисунком они не произвела на Энохсета никакого впечатления. Полюбовавшись яркими красками, старик заметил:

— Для чего нужна такая мелкая посуда?

Как понял Александр, известные келлуанину народы этого мира не пили горячих напитков, ни чая, ни кофе. Предпочитая пиво и вино.

В последний день поисков, когда погода уже начала портиться, у самого выхода из бухты под рифом Александр нашел длинный деревянный футляр с мечом. Клинок сохранился великолепно, лишь кое-где покрывшись легким налетом ржавчины. Юноша долго думал, показывать ли оружие Энохсету? Потом решил, что скрывать тут нечего.

Творение тонганских оружейников старика тоже, что называется, «не впечатлили».

— Подобные мечи были у пиратов, — проговорил он, откладывая клинок в сторону.

Раздосадованный Алекс сходил в оружейную кладовую и в углу за сундуком нашел два коротких железных клинка грубой ковки. Толстые, прямые, напоминавшие длинные разделочные ножи, они походили на тонганские мечи как домашняя кошка на тигра.

— Мы предпочитаем бронзу, — говорил тогда старик. Он рассказал, что в Келлуане мало железа, зато удивительно богатые месторождения меди, олова. Так же много золота и серебра.

Чистым веником юноша смел намолотую муку с расстеленного полотна и пошел к очагу, вытащил сварившуюся рыбу и замесил лепешки.

Оставив тесто подходить, он заглянул к старику. Тот по-прежнему сидел, прислонившись спиной к столбику, и внимательно слушал Айри. Девочка что-то с жаром рассказывала, размахивая руками, а Энохсет смотрел на нее повлажневшими глазами и улыбался.

Александр вернулся к очагу и, не теряя времени, стал рубить на дрова заранее припасенный сушняк.

Кроме мельницы, он внес в жизнь поселка еще некоторые изменения. Алекс соорудил баню с парилкой и теперь каждый седьмой день с наслаждением парился, лупя себя дубовым веником и ныряя в пруд. Энохсету нововведение понравилось, хотя для больного старика Алекс никогда не топил баню слишком жарко. Вдруг сердце не выдержит?

Пришла пора готовить лепешки. Руки сноровисто раскатывали тесто, а в памяти продолжали возникать картины из островной жизни. Кроме стрельбы из лука и обработки камня, юноше пришлось первый раз в жизни поработать скорняком, соорудив келлуанину теплую куртку из козьих шкур. В поселке имелся значительный запас разнообразных льняных тканей и готовых платьев. То ли из-за болезни, то ли от старости келлуанин последнее время мерз и напяливал на себя кучу рубашек. Глядя на его мучения, Александр и решил заняться выделкой шкур. Жилет немного пованивал, но Энохсет был очень доволен обновкой.

Юноша выложил рыбу и лепешки на поднос.

— Певчую птичку словами не кормят, — весело сказал он, ставя его на террасу.

Айри сразу замолчала и, глядя на еду, громко сглотнула слюну.

Старик улыбнулся сухими губами.

— Кушай, дитя, — проговорил он. — Ты, наверное, давно не ела?

Девочка не заставила себя упрашивать. Разломила лепешку и принялась раздирать пальцами белую мякоть рыбины.

Энохсет смотрел на нее с умилением и вдруг, обернувшись, сказал:

— Алекс, принеси вина. Такой день надо отметить!

Айри улыбнулась с набитыми щеками и сразу стала похожа на довольного жизнью хомячка.

Юноша принес кувшин и бронзовые стаканы.

— Я благодарю всех богов Великой реки за то, что перед смертью довелось встретиться с такой красивой девочкой из родного Абидоса.

Он выпил, и вновь расчувствовавшись, вытер глаза платком.

— Видишь, Алекс, — проговорил он, громко сморкаясь. — Как келлуане ценят свои реликвии! Через столько лет Тусет ищет их даже на краю света.

Александр, у которого все время вертелась в голове какая-то не оформившаяся мысль, внезапно спросил:

— А ты хочешь, чтобы он ее нашел?

Какое-то время Энохсет молча жевал беззубыми деснами. Проглотив, он вздохнул.

— Какая разница, чего хочу я. Корабль уплыл.

— Но он будет возвращаться, — напомнил юноша.

— И что? — не понял старик.

— Если зажечь костер на горе, он привлечет внимание.

Старик молчал. Продолжая есть, Айри с интересом прислушивалась к разговору.

— Мы же не знаем, когда они поплывут назад, — наконец, сказал он.

— Можно примерно посчитать, — предложил Алекс. — Сколько дней от нашего острова до Найульских?

Энохсет прикрыл глаза и стал беззвучно шевелить губами.

Девочка налила себе вина и отломила кусок лепешки.

— Я помню, пират говорил Хотепсету, что до первого из островов осталось три-четыре дня пути. Но это зависит от ветра.

— А сколько их всего? — продолжал расспросы Александр.

— Три! — громко сказала Айри. — Это я точно знаю.

Мужчины внимательно посмотрели на нее.

— Наш лоцман рассказывал капитану, а я слышала.

— Если они рядом, то на каждый остров они потратят по одному дню, — начал считать Алекс. — И получается, что через семь дней их уже можно ждать.

— Вот тогда и подумаем, как поступить, — проворчал старик, поднимаясь. — Покажи ей комнату. Пусть отдыхает, а я хочу умыться.

Александр кивнул. Он сходил за кувшином, тазиком для умывания и глиняной коробочкой с полужидкой субстанцией, служившей мылом.

Когда он вернулся, Айри доела рыбу и болтала с Энохсетом.

Старик смеялся и казался помолодевшим на десять лет. Потом он отправился спать, а Алекс повел девочку на противоположную сторону ограды, где располагался еще один длинный дом.

— Здесь жили слуги и их семьи, — ответил он на ее вопрос.

Александр толкнул дверь, жестом приглашая Айри войти. Пока она оглядывалась, юноша открыл ставни на окне. Полуденное солнце осветило стены из ровно отесанных бревен, земляной пол, черный круг очага, обложенного закопченными камнями. В одном углу располагалось низкое широкое ложе, застеленное циновками. Возле него две низкие табуретки, а напротив стоял сундук так же покрытый циновками.