На службе зла. Вызываю огонь на себя - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 3

– Марс необитаем, как и другие ближайшие небесные тела. Вторично прошу вас оставить гадание.

– Какова же цель вашего прибытия, раз вы так интересуетесь политикой? Марсиане Уэллса прилетели порабощать нас. Где же шагающие боевые машины? Это тоже чушь?

– Нет, зачем же. Универсальная цель в «Войне миров» указана верно. Неагрессивные и невоинственные сообщества уничтожаются в силу непреодолимых законов естественного отбора, как и те, кто не смог отразить нападение. Так вот, шагающих машин не будет.

– Выходит, вы не отрицаете, что перспективной целью является захват нас – русских или всего человечества. Имеете некое предложение, но даже не можете объяснить, что собой представляете. Как прикажете вас понимать?

Свободный от эмоций Шауфенбах с лицом, почти лишенным мимики, разительно контрастировал с взволнованным генералом.

– Вы намекаете, что для сотрудничества нужно хотя бы минимальное доверие, а непонятному субъекту вроде меня доверять невозможно. Уважая вас, не буду врать вам, Владимир Павлович, рассказывая о своей сакральной миссии из других миров или из будущего. Верить же прошу не индивидууму, даже столь убедительному, как я, а собственной логике. Вам предлагаю программу действий, которые в долгосрочной перспективе отвечают интересам России и всего человечества. Более того, если вы сочтете неприемлемым для себя участие в последующих операциях, никто неволить не будет. Я позабочусь, чтобы вы не смогли предать огласке наши маленькие секреты.

– Это понятно. Никто не оставляет свидетелей.

– Зря вы так. Есть способы обеспечить молчание, оставив живым, здоровым и на свободе. Грубо говоря – мощный гипноз. Решайтесь. Откажетесь, и в вашей памяти останется ничего не значащая болтовня об общих довоенных знакомых. Я начну искать других партнеров.

– Зачем они вам? Вы же своей рукой раз – и кого хочешь задавите.

– Предлагаете делать глобальную политику, раскатывая по миру и вручную придушивая неугодных? Не разочаровывайте меня, Владимир Павлович. Кроме того, нас слишком мало, потому предпочитаем вмешиваться в жизнь людей силами самих же людей. Мы предпочитаем корректировать земную историю точечным воздействием в ключевые моменты на благо ускорения прогресса.

– Много раз вмешивались?

– По-крупному только один раз, и это были, скажем так, наши конкуренты. Думаете, неспроста ли мировая война началась со столь незначительного повода, как теракт в Сараево? Сколько сил потрачено, чтобы зарядить мину. Ну и, конечно, ваш Государь сыграл как их первостатейный агент. Чего стоило не объявлять мобилизацию, под любым предлогом обождать год-два, пока Австро-Венгрия и Германия не ослабнут в борьбе с Францией и Британией, вмешаться в подходящий момент и установить новый мировой порядок по своему усмотрению.

– Вы считаете, что Император?..

– Нет. Он выполнил условия союзнического договора вопреки национальным и личным интересам. Часто для страны порядочный человек на троне хуже, чем негодяй и подлец. То же самое с его нелепым отречением и отказом Михаила принять корону. Обратите внимание, оба написали, что свершили сие на благо России. Развалили страну ей на благо. Нет, господа, это ваш чисто российский казус.

– Допустим. Мои интересы понятны. А зачем вам Россия? Так и дробили бы ее, раз малое население на богатых территориях прогрессу не соответствует.

– Для прогресса лучше всего стабильность. Россия – крупнейшая колониальная держава с огромным отличием от Англии, Франции и Испании: колонии составляют единое целое с метрополией, а порабощенные аборигены имеют равные права с колонизаторами. Ну, разве что евреи были ущемлены и православные в чуть лучшем положении. Временное правительство их уравняло. Британская и французская империи обречены, эксцессы с их бывшими владениями неизбежны. Испанская уже трещит. Это и есть нестабильность как тормоз прогресса. Длительная война в России, передел шестой части суши, не самой, кстати, плохой части, нанесет серьезный удар по долгосрочным интересам. Россия с ее имперскими амбициями служила необходимым противовесом Британии, его нельзя убирать надолго.

– Сложно как-то. Давайте начнем с малого. Как вы видите ближайшие шаги и мою в них роль?

– Разумный подход. Ближайшая задача – привести к власти левых экстремистов, радикальное крыло РСДРП.

Когда под руками нет картотеки, остается полагаться лишь на память. У Никольского она была отменная.

– Марксистская организация. Не национально еврейская, но с большим количеством евреев в руководстве. Идейные вожди в эмиграции. В пятнадцатом и шестнадцатом годах создавала агитационные ячейки в частях, пропагандируя отказ от войны и практически разлагая армию. К семнадцатому году утратила радикальность, после февраля заявила о революционном оборончестве и войне против Германии до победного конца. Во Временном правительстве не представлена. Частично контролирует Петроградский совет. Простите, более свежей информацией не владею.

– Отлично! Поздравляю себя с удачной идеей предложить сотрудничество именно вам. А теперь предложу прогуляться по Питеру, Владимир Павлович. На гауптвахте и взаперти совсем от жизни оторветесь.

– Вам требуется свежий воздух? Извольте, сейчас распоряжусь Фролу собраться и достать револьверы.

– Вы правы. На улицах небезопасно. Но денщика не тревожьте. Ему не следует слышать даже обрывки нашего разговора. Со мной вас никто не тронет. Разве что попрошу надеть партикулярное платье.

Никольский с неудовольствием выполнил последнюю просьбу. Он даже спал в исподнем армейского образца. Цивильное пальто, по крою практически равное шинели – иначе портной не имел шансов угодить генералу – сидело слишком плотно. Вышагивающий в нем Владимир Павлович, прямой как палка, казался воплощением военного, случайно нацепившего чужую гражданскую одежду и неумело пытающегося слиться с толпой.

Они брели по улицам и проспектам Петрограда, продолжая рассуждать о политике. Город походил на великосветскую красавицу, внезапно выброшенную на самое дно. Сохранились аристократические черты лица, а обносившееся платье свидетельствовало, что когда-то за него плачены изрядные деньги. Но – грязь, внезапные морщины на лице, за месяц состарившемся на годы. Мутные дорожки слез на скулах. Затравленный взгляд выражает готовность отдаться первому встречному проходимцу за любой посул. И многочисленные жирные вши.

Град Петров завшивел уголовными элементами, которые наводнили его при бездействии полиции. Еще бы, органы правопорядка суть слуги «старого режима», а люмпенизированное ворье – его классовые жертвы.

Гнойными опухолями на теле города вспухли многочисленные р-революционные митинги, на которых голосистые ораторы призывали за все что угодно, за углом – против того же самого. Гнойники рассасывались, чтобы скоро вспухнуть на новом месте, оставляя безобразные шрамы погромов.

Российская республика, самая демократичная страна в мире, не умела и не хотела упокоить свою демократию в каком-то цивилизованном русле. Русский со свободой в руках напоминал обезьяну с гранатой, решительно не понимавшей, что с ней делать, и оттого с любопытством дергавшей за кольцо, приближая очередной взрыв анархии и беспорядков.

– Признаю, сударь, картинки Петрограда – лучший аргумент, чем показанное в вашем волшебном окошке заседание Временного правительства.

– Тогда вернемся к социал-демократам. Шанс на успех имеют только левые экстремисты – наглые, безжалостные и фанатичные. Я об эмигрантских вождях, в первую очередь об Ульянове-Ленине. По моим данным, он ожидается здесь со дня на день. О нем что-нибудь знаете?

– Да. Из семьи казненного террориста. Мелкий помещик и не слишком удачливый юрист. Полтора десятка лет практически постоянно в эмиграции. Связи с местными организациями РСДРП не имеет. Автор огромного числа публикаций с призывами свержения самодержавия и поражения России в войне с Германией. Еврей по матери. Своеобразная и крайне неприятная личность.

– Похоже, вы его недооцениваете. Между тем Ульянов, более известный под кличкой Ленин – прирожденный вожак стаи. За длительную эмиграцию он утратил какие бы то ни было патриотические сантименты, оттого и призыв к капитулянтству. Зато безмерно честолюбив. Россию рассматривает как плацдарм для пролетарской революции во всем мире и личной неограниченной власти в масштабе планеты. По земным меркам – на редкость гениальный выродок. Ему и быть следующим российским императором.