Рота Его Величества - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 59
- Предыдущая
- 59/82
- Следующая
— Господин капитан! — Он вскинул ладонь к шлему. — Личный состав роты на месте!
— Потери? — спросил капитан.
— Трое раненых. Все легко.
— Я же говорил: не соваться на дорогу! — раздраженно сказал высокий.
— Задело при минировании пушек. Прислуга стреляла.
Кулешов невольно ощутил гордость: его солдаты сопротивлялись! Пусть с таким ничтожным результатом, но все же…
— По машинам! — скомандовал высокий.
Пятнистые полезли в кузова, Кулешова втащили и усадили на деревянную лавку. С обеих сторон его зажали; о том, чтоб вырваться, и думать было смешно. Кулешов и не думал, во все глаза рассматривая экипировку необычной роты. Грудь, живот и спины солдат закрывали толстые жилеты. Как догадался Кулешов, это были защитные кирасы. Потому его револьверный выстрел оказался безрезультатным. Поверх кирас на солдатах были надеты другие жилеты — с многочисленными карманами на груди и даже на спине. Карманы были оттопырены, и комдив понял, что внутри магазины к ружьям. Сами ружья имели пистолетные рукоятки и малый калибр.
«Нарезной ствол, автомат, — определил генерал. — Отсюда такая плотность стрельбы. Такого оружия у веев никогда не было. Это он! Больше некому!»
— Как зовут вашего командира? — спросил Кулешов у сидящего рядом солдата. — Того, кто взял меня в плен?
— Капитан Князев! — улыбнулся солдат.
«Он! — утвердился в своем мнении Кулешов. — Как, однако, он оказался здесь, да еще среди веев? Генеральный секретарь ему паспорт вручал!»
Ответа на этот вопрос не было, и генерал стал смотреть поверх заднего борта. Грузовики, раскачиваясь на неровностях дороги, выбрались из леса и затряслись по булыжному полотну.
«Пятьдесят-шестьдесят километров в час, — определил Кулешов. — Не удивительно, что они оказались здесь и успели устроить засаду!»
Генерал понимал, что успокаивает себя, ищет оправдание случившемуся, но ничего поделать с собой не мог. Мгновенный разгром конного полка ужасал. Одна рота уничтожила тысячи! Пусть не всех: часть солдат наверняка уцелела, другие ранены, но полк как боевая единица перестал существовать. Идущие следом наверняка слышали взрывы и сейчас спешат на помощь. Подойдя ближе, полки развернутся в боевой порядок, командиры вышлют дозоры. Противника они не обнаружат и займутся ранеными, уцелевшими солдатами, расчисткой дороги. На все уйдет день, не меньше. Темп броска на Петроград потерян безвозвратно. Наверняка кто-то из солдат видел, как комдива пленили, это не доставит командирам полков решимости. Они остановятся и запросят у Москвы инструкции. Это займет несколько дней. Наступление на Петроград сорвано.
Кулешов едва не застонал от этой мысли, но усилием воли сдержался. Семенихин был прав: его ждала великая слава или бесчестье. Выпало второе…
Грузовик затормозил, солдаты посыпались из кузова. Кулешова вытащили на мостовую. Он понял причину остановки: рядом с дорогой заходил на посадку самолет с трехцветными кокардами на крыльях. Самолет коснулся колесами земли и покатил по направлению к дороге. У самых грузовиков он остановился, мотор чихнул, и винт перестал вращаться. Пилот вылез из кабины и побежал навстречу командиру Князеву. На обочине они встретились и обнялись.
— Илья! — вскричал пилот, отстраняясь. — Я пролетал над дорогой и все видел! Это невероятно! Мамаево побоище! Дивизия лежит!
— Полк! — возразил Князев. — Причем часть уцелела.
— Твои потери?
— Трое раненых. Заберешь в Петроград?
— Троих не усажу, да и незачем. В Ораниенбауме развернут госпиталь, это всего двадцать верст. А вот его, — летчик указал на Кулешова, — я бы забрал!
— Выпрыгнет из кабины! — сказал Князев. — Или открутит чего. Зубами трос перегрызет. Он такой: стрелял в меня! Если б не «броник»…
— Свяжем и засунем в гаргрот!
— Ладно! — сказал Князев, подумав. — Забирай! Девать все равно некуда. Мы остаемся: вдруг очхи продолжат?
— Господин Князев! — окликнул Кулешов. — Перед тем как меня увезут, могу я поговорить с вами? Наедине.
Капитан кивнул, они отошли в сторонку.
— Я знаю, кто вы! — сказал Кулешов. — Я командовал пограничным отрядом, пытавшимся захватить проходчика в станице.
— Что из того? — спросил Илья.
— Вы же перешли на сторону Союза! Помогли нам справиться с эпидемией! Генеральный секретарь вручил вам паспорт, я читал в газете. Почему вы здесь и воюете против нас?
— А вы здесь почему? — спросил Илья. — Насколько знаю, никто не звал?
Кулешов умолк.
— Я действительно получил паспорт из рук вашего генсека, — сказал Илья, — только я его об этом не просил. Я помог Союзу с лекарствами, в благодарность меня лишили свободы. Мне с товарищем пришлось бежать.
— Я не знал! — пробормотал Кулешов.
— В Петрограде, который вы пытались захватить, живут дорогие мне люди. Меня не принуждали встать на их защиту; я сделал это добровольно. И продолжу воевать, пока не установится мир. Я ответил на ваш вопрос?
— Мы проиграем эту войну! — сказал Кулешов.
— Кто знает? — возразил Князев. — Роты сражений не выигрывают. А вот для вас война кончилась… — Он сделал знак солдатам.
Подбежавшие веи связали генерала, подняли его и уложили в гаргрот. Пилот захлопнул крышку, и Кулешов услышал, как заработал мотор. В следующий миг самолет задрожал и стал разгоняться.
«Недолго же я воевал!» — подумал комдив…
Зубов обвел собрание долгим взглядом. Пришли все. Владельцы заводов, газет, пароходов…
«Почуяли!» — подумал полковник.
— У меня для вас, господа, пренеприятное известие! — сказал Зубов, театрально закладывая руки за спину. — В связи с открывшимися военными действиями государь подписал указ о чрезвычайном положении. Полагаю, никто не сомневается в необходимости такой меры. Наступление Союза на Петроград с божьей помощью отбито, наши войска освободили Нарву и сейчас добивают очхи у Иван-Города, однако война только начинается…
— Не томи, Яков Сильвестрович! — перебил Зубова купец в первом ряду. — О положении на фронтах сами знаем! Зачем собрал?
— Экий вы нетерпеливый, Кузьма Акимович! — усмехнулся полковник. — Ладно… Указом даны чрезвычайные полномочия Корпусу жандармов и мне, как его начальнику. В частности, заключать под стражу без предъявления обвинения любое лицо, в отношении которого есть подозрения в подрывной деятельности. Отписывать состояние указанного лица в казну, включая движимое и недвижимое имущество, средства в банках и наличные деньги…
Собрание зашумело.
— За что? — воскликнул все тот же купец.
— За то, дражайший Кузьма Акимович, что вы и все, здесь собранные, долгое время готовили в стране революцию. Давали деньги подпольщикам на их темные дела, организовывали демонстрации, печатали в своих газетах гнусные статейки о царской семье…
— Не докажешь! — воскликнул купец.
— Мне и не нужно! — усмехнулся Зубов. — Я знаю. Вот ты, Кузьма Акимович, пожертвовал пятьсот рублей на издание нелегальной брошюры «За что мы боремся?». Сидящий рядом Федот Кириллович дал тысячу партии социалистов на проведение в Петрограде демонстраций. (Названный Зубовым купец побледнел и потупился.) Я досконально знаю, кто из присутствующих кому и сколько выделял на революцию. В моем ведомстве в шапку не спят. Материальная помощь подрывным элементам является тягчайшим преступлением против государства. Прежде я не мог привлечь вас к ответственности; как справедливо заметил Кузьма Акимович, доказательств недоставало. В суде да с вашими адвокатами дело развалилось бы. Только ныне адвокаты без нужды.
Собрание подавленно молчало.
— В связи с изложенным предупреждаю: игры в революцию закончены! Попытки разложить армию изнутри или взбудоражить тыл будут пресекаться решительно и жестоко! В конце концов, это в ваших же интересах. Или вы думаете, что коммунисты, победив в войне, преисполнятся к вам благодарности?
— По крайней мере, у них равенство! — буркнул первый купец.
— Именно, Кузьма Акимович, равенство! В том числе имущественное. Ваши заводы, капиталы будут национализированы, а сами вы в поте лица будете зарабатывать хлеб насущный, подвизаясь на бывшем своем заводе простым рабочим. Вы этого желаете?
- Предыдущая
- 59/82
- Следующая
