Ангелы тоже люди - Ковальская Елена - Страница 29
- Предыдущая
- 29/54
- Следующая
почувствовала себя белой вороной под оценивающими взглядами ребят. Они все были
одеты по-спортивному, что, конечно же, больше соответствовало значимости места. Да и
Танюшка, предательница, тоже была хоть и на каблуках, но в удобных и модных брючках
и курточке. Могла бы и предупредить, куда они идут!
- А это - Вероника, моя подруга, - представила ее Таня и подтолкнула поближе к ребятам.
Вероника кивнула головой и сделала вид, что она разглядывает что-то за соседним
столиком.
«Почему так получается в жизни, - пронеслось у нее в голове, - когда тебе кто-то нравится,
ты теряешь все свое великолепное чувство юмора, всю свою свободу, и превращаешься в
какое-то бессловесное животное, способное только мычать и мотать головой. Нужно что-
то изменить в ситуации, иначе она совсем выйдет из-под контроля».
Собрав последние остатки воли, Вероника оторвалась от разглядывания безопасной
макушки сидевшего за соседним столиком парня, и, как ей самой показалось, отважно,
даже с некоторым вызовом взглянула в ту сторону, где находился Данил.
Он сидел в самом углу, одет был в светло-бежевый свитер с высоким воротником,
подчеркивающий его нежный и в то же время мужественный, гладко выбритый и такой
чувственный подбородок, его темные волосы были зачесаны назад, открывая миру
высокий лоб, а глаза, невыразимо зеленые, смотрели прямо на Веронику. И она опять
«попала», без того с трудом выстроенный ею контроль над ситуацией пал, как берлинская
стена.
Свободных мест за столиком не было. Танюшка уже примостилась на ручке кресла рядом
со знакомой девицей и болтала без умолку.
- Иди сюда, - заметив ее неловкое положение, позвал Данил, и она пошла к нему, как
кролик идет к удаву. Девица, сидевшая рядом с ним на диване, что-то недовольно
фыркнула, но Вероника тут же про нее забыла. Он не подвинулся, а просто взял ее за
талию, развернул по-хозяйски и усадил к себе на колени. Ни один мускул не дрогнул на
его лице, ни капельки сомнения не промелькнуло в его глазах, как будто она всегда так и
сидела, как будто это было ее привычное и законное место. Он приобнял ее сзади, и,
говоря что-то парню напротив, уверенно положил руку на ее бедро. Странное, давно
забытое чувство охватило Веронику. На коленях у Данила она почувствовала себя
маленькой девочкой, сидящей на руках у любящего отца, такого большого и сильного. Ей
было уютно и спокойно, как будто он взял на себя всю ответственность за нее и за всю ее
жизнь, и никому никогда больше не позволит ее обидеть. Ей не обязательно было что-то
говорить, с кем-то знакомиться, отвечать на вопросы, она была как бы внутри домика,
откуда через большие окна собственных глаз можно было наблюдать окружающий мир. А
окружающий мир тоже нисколько не удивился произошедшему. Казалось, никто и не
заметил, что случилось, все были заняты друг другом, разговорами и пивом, в рекламе
которого значилось, что очередь идти за ним предоставлялась всегда самым молодым и
самым красивым. Видимо, самым молодым и красивым на этот раз оказался Вик.
- Держи! - невесть откуда взявшись, он сунул холодную бутылку ей в руку. Она хотела
отказаться, но Вик уже отвернулся, раздавая бутылки остальным. Вероника раньше пиво
не пила, даже не пробовала, так как отец всегда говорил, что пиво пьет пролетариат,
предпочитая изысканные вина и коньяки. Но все когда-то бывает впервые, и, глянув на
весьма довольные лица соседей, она тоже решила отдать должное этому весьма
демократичному напитку. Тем временем Данил уже завладел всеобщим вниманием:
- Архитектура этого собора была такова, что все его колонны, порталы и залы в общей
сложности представляли собой шестилистник, а он, в свою очередь, служил определенным
символом в ордене и соответствовал определенному числу, – разглагольствовал Данил. –
Если посмотреть на другие соборы этого времени…
- У него просто «бзык» какой-то на этой почве, он даже кандидатскую собирается на эту
тему защищать, - перегнувшись через соседку полушепотом сообщил ей Вик, тем не менее
с восторгом и обожанием глядя на своего друга.
- Мне нравится его бзык, - с блаженной улыбкой сказала Вероника и крепче прижалась к
теплому свитеру своего неожиданно свалившегося на голову счастья.
Как пролетело время, Вероника не заметила. И если даже кто-нибудь у нее спросил, о чем
они говорили, не ответила бы. Она даже не запомнила лиц, не заметила, когда ушла
Танюшка. Та несколько раз пыталась увести ее домой, но, когда поняла, что все старания
тщетны, подруга оглохла и ослепла, попросту махнула рукой, и была такова. В конце
концов, за столиком остались они втроем с Даниилом и Виком. За столом повисло
неловкое молчание.
- Ну, что ж, ребята, мне пора, - засуетился Вик, глядя на сладкую парочку.
Данил не отрываясь смотрел на нее.
- Пока, - сказала Вероника. - Мы тоже сейчас пойдем.
На улице было прохладно. Немного моросил дождик, и в расплывчато-желтых пятнах
фонарей было видно, как летят маленькие капельки. Данил распахнул свою куртку и
укутал ею плечи Вероники.
- Что будем делать? - робко спросила она, с ужасом ожидая, что он сейчас скажет, что надо
идти домой. Однако, Данил, развернув ее к себе и заглядывя в глаза, спросил: «А что ты
хочешь?», - и тут же в них прочел ответ.
Он медленно притянул ее к себе поближе, и кровь запульсировала в висках умирающей от
ожидания Вероники. Он поцеловал ее с такой страстью и нежностью, что Веронике
захотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. А еще можно было бы так и умереть. Все
равно большего счастья уже и не надо, просто сердце не выдержит и растворится в этом
бесконечном пространстве любви. А потом Данил небрежно махнул неподалеку
караулившему постояльцев кафе таксисту, и они помчались в ночи, как сквозь вечность, не
выпуская друг друга из объятий и продолжая дарить друг другу нежные и долгие поцелуи.
Куда они ехали, Вероника не знала, да и не хотела знать, если она с Даниилом, значит, все
идет так, как надо. Темный подъезд, его губы, шелковистые волосы, звук ключа в замке, на
минуту вспыхнувший свет, потом опять темнота, жаркие объятья при призрачном свете
ночника, его жаркие губы на теле, кто-то вскрикнул, наверное, это она сама, от страсти.
Надо же, она и не знала, сколько ее в ней. Она не заметила, как осталась без одежды, он
тоже был голый и красивый, как греческий бог Аполлон, волны безумия и страсти то
возносили их вверх, в рай, то опускали вниз, в темные пучины животной чувственности.
Она ощущала его в себе, как корень жизни, как источник наслаждения и существования,
сжимала его всем своим существом, хотела, чтобы он пронзил ее всю, вошел в нее весь,
без остатка, а он отдавал и отдавал ей всего себя, до последней капельки, до последнего,
похожего на предсмертный, вздоха. Когда последние судороги наслаждения покинули их
тела, она положила голову на его влажную от пота грудь, и они провалились, как в бездну,
в глубокий безбрежный сон.
Она шла по пустынной, мощеной плоскими камнями улочке, вернее, не шла, а выделывала
на дороге па, подпрыгивала, делала пируэты, вобщем исполняла тот ритуальный танец
счастья, который у каждого свой, но его знает каждая влюбленная девушка. Погода была
солнечная, и легкий ветерок, казалось, доносил откуда-то щебетание птиц. Сейчас будет
белый забор. А там Лейла с печальными глазами и ее верный Дарсик. Влюбленным море
по колено. Она вошла в резные ворота и пошла, всматриваясь вглубь в поисках знакомого
силуэта.
- Ты все-таки пришла? - голосок раздался за ее спиной. Большие, всегда печальные глаза
смотрели на нее с удивлением и радостью.
- Предыдущая
- 29/54
- Следующая
