Край Ветров: некроманс - Кусуриури Диэр - Страница 8
- Предыдущая
- 8/149
- Следующая
Мальчик то ли спал, то ли был без сознания, не знаю. Наверное, все же спал. Я взял его на руки и понес прочь из подвалов.
Надеюсь, он не просыпался ночью и не кричал. Все равно криков из этих подвалов не слышно. Зачем оно Камориль? Шум, производимый его разной степени удачности экспериментами, мешает ему думать и творить! Вон они, в темных углах, следят за тем, как я ухожу, голодными светляками глаз, тычутся костяными лбами в прутья клеток. Трухлявые псы-скелеты все так же следуют за мной, уже не играясь, а будто бы из праздного любопытства.
Мне-то что, мне все это не страшно. А вот мальчишке…
Я, наконец, выбрался на свет, прошел в гостиный зал и уложил Ромку на красный бархатный диван.
Уже легче, уже не так страшно. Если он сейчас проснется, то не испугается. Ведь меня он знает.
— Рома, — позвал я, одновременно теребя его за плечо, — Ромка, вставай… В школу опоздаешь… Ромка… У вас же сегодня контрольная по математике…
Я вдохновенно врал.
Мальчик не шевелился, просто мерно дышал. И тут из его кармана полилась музыка, затейливая какая-то мелодия, и даже со словами, только их я не разобрал.
Это был будильник на телефоне. Значит, я успел вовремя. Когда-нибудь мое чувство времени меня все-таки подведет!
Ромка приоткрыл глаза.
Узнал меня и сказал:
— Здрасьте, дядька Зубоскал. Ты вернулся домой, да? Или… где это мы? — он сел на диване и осмотрелся.
— Мы… — я понял, что совершенно не подумал о том, как сказать мальчишке, что с ним приключилось. — Мы здесь. Это дом Камориль Тар-Йер, я, кажется, рассказывал тебе о нем. Да, точно, рассказывал.
— Дядька, успокойся… Или что?
— Что «или что»?
— Я помню, что пришел к тебе, а тебя нет, пошел тебя искать… Потом… мало что помню… Хотя…
— Так, это все фигня. Пошли сейчас ко мне, ты мне еще раз все нормально расскажешь про своих предков и про свои сны, я тебя покормлю, а там решим, что делать. На первые уроки придется опоздать, ну, я думаю, тебе не впервой. Давай, вставай, пошли.
Но Ромка смотрел куда-то мимо меня. Я, естественно, тоже оглянулся.
Камориль Тар-Йер стоял, опершись о дверной косяк, и пил кофе. Он уже переоделся из пижамы в бордовый шелковый халат, который совсем не прикрывал места соединения груди и паучьей талии. При всем кажущемся внешнем благодушии некромант был заметно напряжен. Хоть виду он старался не подавать, я чувствовал это. Ну, конечно, я же вырываю из его сетей плененную мушку. Как же.
— Ты, вообще, подумал своей головой? — спросил я рассерженно. — У ребенка из-за тебя может случиться психологическая травма на всю жизнь!
— А что, из-за тебя не может? — Камориль отпил кофе. — Пускай звереныш привыкает.
— Это вы были, — пробормотал Ромка. Видимо, его очаровывали и вгоняли в оцепенение медовые глаза моего дорогого друга-некроманта, оттого мальчик даже не шевелился, только вот это и смог пролепетать.
— Камориль, пожалуйста, давай сейчас не будем рассусоливать про людей и зверей, а? — взмолился я.
— Почему же, давай… порассусоливаем, — Камориль сел в кресле, закинув ногу на ногу. — Я думаю, твоему мальчишке это будет полезно послушать.
— Камориль…
— Да, Мйар?
— Ты сволочь, Камориль.
— Я тоже тебя очень люблю, Мйар.
Мы замолчали. Мне хватило этой минуты на то, чтобы собраться с мыслями и оценить выдержку Тар-Йер. Для него, охотника и хищника, наверняка было тяжело вот так степенно пить свой кофе (кофейный запах был так ядрен, что у меня от него в глазах помутнело) и не выдавать злости ни одним движением нечеловеческих четырехсуставчатых пальцев. Он заговорил первым:
— Я так понимаю, прямых дорог ты не ищешь и изучить своего звереныша моими методами не дашь. Ну и фиг с тобой. Пойди себе тоже кофе налей, бутербродов сделай, а я пока исправлю кое-какую свою оплошность…
— Это какую же?
— Извинюсь. Мне, знаешь ли, вовсе не хочется портить отношений с существом, дорогим для тебя.
— Что?!
— Иди, делай кофе.
Я фыркнул, встал и пошел. Вот еще, тоже!
На кухне я пробыл чуть дольше, чем мог бы. Камориль прав. Я, кажется, уже успел привязаться к пацану. Когда?.. Я же его знаю — всего ничего. Наверное, я все-таки беспросветно одинок, я жалок, потому что не могу быть без людей. Только-только кто-нибудь ко мне придет, за руку возьмет, образно выражаясь — и все. Я уже часть компании. Я готов помогать и делать все, что в моих силах. Даже если это, на самом-то деле, не нужно никому. Вдруг мне подумалось, что я похож на трепетную девицу в пубертате, и я аж встряхнулся. Не дело вот это вот о наполненности стакана рассуждать, надо брать и пить. Может, и Камориль не такой уж расчетливый лживый гад, и в дурацких его заигрываниях есть доля настоящей привязанности. Буду это… ценить, что ли. Все-таки, нас не так-то много, этаких потерянных, разумных, но не мудрых, тех, кого реальность как будто бы не замечает — при всей яркости наших шкур. Мы — слишком человечны, слишком непросты, и, в то же время, умами своими слишком обыкновенны. Камориль со мною, — так или иначе, — долго, очень долго, слишком долго, — практически целую жизнь. Когда его отпускает и он перестает виснуть у меня на шее, некромант заводит себе игрушки — одну другой веселее и странней, и я смотрю на его молочных барышень и медовых юношей, пью с ним горькую, когда они умирают по собственной глупости, или же бывают наказаны на пределе жесткой несправедливости, предав Камориль Тар-Йер, польстившись на его деньги, «власть» или «славу»… Одна девушка верила, что Камориль способен предоставить ей бессмертие. Не у того она искала вечной жизни… Ох, ну какой же надо было быть дурой, чтобы просить об этом Камориль Тар-Йер! Умерла она, правда, не от его руки, но желание было исполнено.
Кристина, чистенький, хорошо прокипяченный от излишков плоти скелет в одежде горничной, стояла напротив меня, держа костлявыми пальцами поднос с кофе и бутербродами.
Камориль Тар-Йер — классный и благодушный парень. Но он не рассчитан на дураков. Он с ними смертельно несовместим.
— Я сам отнесу, — я принял поднос из рук Кристины. В местах сочленения суставов у нее блестела все та же колдовская золатунь. — Спасибо.
Она мне ничего не ответила. При жизни Кристина была довольно болтливой, но после смерти замолчала вовсе.
Я вернулся в гостиный зал. Камориль и Ромка поменялись местами. Теперь некромант возлежал на своем законном диване, а Ромка сидел на кресле. Одно было совершенно не правильно: сигаретка с мундштуком почему-то обреталась в руке мальчика, и я как раз зашел, когда он сделал хорошую затяжку… и не раскашлялся.
— Твой зверек тоже имеет право расслабиться, — улыбнулся Тар-Йер. — А мне ты кофе не сделал?
— Как-то я об этом не подумал, а ты не попросил, — пожал плечами я, поставив поднос на столик между диваном и креслом. Оглянулся в поисках, куда бы сесть, и, пока я выбирал между широким подлокотником кресла и опасной, но удобной близостью к Камориль, тот властно усадил меня рядом с собой на диван, бесцеремонно обнял сзади и положил подбородок мне на плечо. Я заскрипел зубами и руки его от себя отлепил. На том и «договорились».
— Так вот, Роман, — произнес некромант, как будто в продолжение прерванной мной беседы, — я должен сразу предупредить о моем и не только моем отношении к вашей человеческой братии.
— Началось… — пробормотал я.
— Молчать, Мйар Вирамайна, — зашипел Камориль, — сейчас я говорю! Так вот… Нас меньше, чем было раньше, а о том, как было — помнят лишь ветхие книги, древние колоссы да выжившие из ума старики. Помнят и молчат, по большему счету. И это они зря, конечно, лучше бы предупреждали молодняк… Так вот, мы воспринимаем людей, как дичь, как еду или как материал для творчества. Мы — охотники, вы — жертвы. Мы — субъекты, а вы — объекты. Не важно, кто ты, маленький мальчик или довольно опытный и умелый мужчина какой-нибудь суровой военной профессии. С нами никому из вас все равно не сравниться и не справиться. Да, мы восхищаемся вашей смекалкой и хитростью, как радуется сторонний наблюдатель тому, что лисе удалось уйти от погони. Но — не более того.
- Предыдущая
- 8/149
- Следующая
