Край Ветров: некроманс - Кусуриури Диэр - Страница 11
- Предыдущая
- 11/149
- Следующая
— Иди, иди, — Мйар не улыбался и пребывал в задумчивости, — овощная культура экваториальной местности…
— Я все слышал!!! — удаляющийся к морю некромант обернулся и помахал над головой обеими руками.
— Слушай, — обратился Ромка к Зубоскалу, — а зачем Камориль корсет? В море?
— А нафига козе баян? — вдруг рассмеялся Мйар.
— Дядька, я тебя не понимаю последнее время.
— И никогда не поймешь, — задрал нос Мйар и откинулся на подстилку, окунув волосы в песок и, естественно, этого не заметив. — Ты решил за ним не идти, что ли?
— Та да, десять градусов, как-то… не греет, — Ромка поежился. — Плюс ветер. А я, как мама говорит, просто обожаю наслаждаться простудными заболеваниями.
— Понятно. А я при Тар-Йер раздеваться не хочу. Как говорится, не буди лихо…
— Лихо? — переспросил Ромка. — Ты все-таки уверен, что его лучше бояться? Но мне показалось…
— Ох, — Мйар прикрыл лоб и глаза рукой, — забудь об этом. Тебе, очевидно, бояться нечего.
Замолчали. Ромка смотрел на то, как далеко в море плещется Камориль, и, как будто, даже не один.
— Только б он тут никаких костей не обнаружил, — проговорил Мйар слегка обеспокоенно. — Помню как-то раз он нам такой перфоманс с полуразложившимися дельфинами устроил, что я потом неделю заснуть спокойно не мог. Хотя, наверное, сегодня Камориль не станет тратить силы почем зря. Расслабился же, бездельник, ушел в зельеварение, не тренируется.
— А почему? — удивился Ромка. Он, по правде, и не задумывался о реальной мощи некроманта.
— А, живет в свое удовольствие. Собственно, как и я.
— Но у него такой богатый дом.
— Ну, у кого какие потребности.
Ромка глянул на Зубоскала. Тот лежал с закрытыми глазами, легкая улыбка смягчала его черты — простые и даже, пожалуй, немного грубые. Ветер трепал темно-зеленый ворот безрукавки. Между Мйаровых ключиц притаился амулет в виде серебряной птицы — то ли сокол, то ли орел, то ли ястреб… так просто и не разглядеть. На плечах Зубоскала виднелись мелкие геометрические рисунки, сплетающиеся в линии и стрелки, которые уходили и дальше, под одежду. Ромка не стал о них спрашивать. Потом, как-нибудь, Мйар сам расскажет.
— Думаешь, это правда — ничего страшного, что я получил эту возможность? — наконец спросил Ромка то, что его на самом деле беспокоило. — Ну, видеть души в людях, и это переплетение светящихся ниток, тянущихся во все мыслимые стороны, и все эти узлы, и древа, и… и эту «изнанку», и… как там Камориль сказал? «Исходный код»…
Мйар долго не отвечал. Наверное, собирался с мыслями.
— В том, о чем ты рассказываешь и что там наплел Камориль, я не разбираюсь. У меня, по правде, от его болтовни чуть голова не разболелась. Но вот о мире снов — мороке, — я кое-что читал. И сны твои меня сейчас куда больше волнуют. Видишь ли, существует идея, что мир снов — это отдельная такая реальность… Не то чтобы параллельное измерение, а… будто бы множество иных вселенных, сплетенных в одну, многомерную, но в целом похожую на огромную сферу, которая касается нашей планеты краешком и забирает твое сознание, которое во сне не так крепко прикреплено к телу, в себя. Или душу забирает. Об этом-то я читал, а вот о самом понятии души не задумывался. Согласно этой же теории, когда ты просыпаешься, срабатывают некие загадочные связи, и ты — снова ты. Некоторые считают, что любой мир, куда попадает жизненная энергия (она же душа или, как говорит Камориль, суть), по неписаным законам награждает эту душу материальным телом. Что потом случается с этим телом, в котором ты жил, пока спал здесь, в основной реальности?
— В основной реальности?
— Ну, да. Посмотри на солнце. Солнце — это основа, базис, если угодно. Оно, как ось, связывает воедино все вариации жизни на этой планете. Мы смеем считать, что наша реальность — основная, но мы не утверждаем, что мы не «снимся» кому-нибудь, кто считает нашу реальность сном или забавной игрой сознания.
— Ух, как сложно…
— Да ладно, совсем не сложно. Немного бредово, может. К тому же, я наверняка где-то в объяснениях наврал.
— Если я засну и попаду в другой мир, я узнаю тебя в другом теле, — вдруг сказал Ромка.
— В смысле, узнаешь?
— Если мы попадем в измерение сна, в этот ваш морок, то я увижу твою суть, кем или чем бы ты ни был, узнаю тебя и смогу забрать обратно!
Мйар присвистнул.
— Какой запал. Это ты молодец… Но, знаешь, мне бы не хотелось проверять эти теории. Я люблю прочно стоять на земле и предпочитаю не лезть в тонкие материи нематериального. А еще я что-то собственную мысль поймать не могу. А, так вот, — Мйар сел и почесал затылок. — Эх, что-то песок мне голову отдавил… Ага, тебе снится хрень, ты пришел ко мне, мне стала сниться хрень… может, это одна и та же беда, пребывающая где-то там, в мороке, и она использовала тебя, чтобы добраться до меня?
— Какой ты все-таки эгоцентричный, — заявил Камориль Тар-Йер, явившись, как древняя богиня любви, из пены морской. Менее объемен, чем классическая фреска, и более одет, но что-то общее в них определенно прослеживалось.
Камориль стал выжимать волосы, попутно капая на все вокруг и прыгать на одной ноге, вытряхивая воду из ушей.
— Ой, ё… — протянул Мйар.
— Так вот что значит «посинеть от холода», — проговорил Ромка, глядя на Камориль завороженно.
— А мне абсолютно не холодно, — отмахнулся некромант, повесив полотенце на плечо. — О! Вон там я вижу кафе, а рядом с ним кабинки для переодевания! Вы пойдете заказывать чего-нибудь подкрепиться, а я в сухое облачусь, а потом мой старый добрый друг Мйар заплетет мне шикарную косу, правда, Мйар?
— Если будешь себя хорошо вести, — улыбнулся тот.
— Нет, ну вы правда синий! — не успокаивался Ромка.
— Сейчас на солнышке отогреется и порозовеет, — успокоил его Мйар. — Ручаюсь, пока дойдем до кафе, официантки его уже не испугаются.
— А кафе-то работает?
— Работает, еще как. Я отсюда вижу скучающих девчонок за столиком и бармена с газеткой. Хм, им всем настолько скучно, что синенький Камориль, по правде, был бы самое то…
Сложив зонт и свернув подстилку, они направились в сторону кафе.
— Почему девушки носят лифчики на пляже? — задался философской мыслью Ромка.
— Глобально, — хмыкнул Мйар.
— В четырнадцать лет, самое то! — развеселился Камориль.
— Нет, ну я не понимаю! Все равно на пляже видно, у кого грудь больше, или, там, некрасивая, например!
— Ну, они такие нежные, — это рассуждал некромант, — хотя, по строению и ничего такого, а функционал до скучного утилитарен, но все-таки есть в этом что-то такое…
— Это тебе психологов и сексологов почитать надо, — предположил Мйар, — ну там, про наготу в искусстве и жизни…
— Есть же еще нудисты! — вспомнил Камориль.
— Ага, и эксгибиционисты… — Мйар задумался. — Кажется, это было неплохо разобрано у кого-то из западных философов позапрошлого века…
— Я — переодеваться!
Ромка и не заметил, как за разговором они добрались до кафе.
Заведение было открытого типа, то есть, представляло собой огромный навес, огороженный бамбуковыми загородками, прилегающий к каменной постройке, где располагалась кухня и прочие служебные помещения. Бармен уже не читал газетку, а обслуживал семейную пару, подошедшую чуть раньше них. Девчонки, блондинка и брюнетка, занявшие ближайший к морю столик в углу, уже не грустили о судьбах мира, а весело перемывали кому-то косточки и, иногда, заразительно хохотали. За семейной парой, заняв очередь, стояла девушка в голубом платье и белой шляпке с широкими полями.
Мйар отправил Ромку занять место, а сам остался у стойки, ждать своей очереди.
Ромка нехотя подчинился, ведь столиков было навалом, и вряд ли кто-то занял бы именно этот. Но Мйар настоял, что место козырное, мол, и море видно без помех, и от ветра защищено, не продует.
Ромка проверил мобильник: три пропущенных звонка от матери и текстовое сообщение: «Рома, где ты? Позвони мне немедленно!». Нужно было звонить.
- Предыдущая
- 11/149
- Следующая
