Наемники - Андреев Николай Ник Эндрюс - Страница 22
- Предыдущая
- 22/65
- Следующая
– Придется действовать предельно осторожно, – вставил самурай. – Избавиться от слежки нам теперь вряд ли удастся. Полковник даже не скрывал, что хочет уничтожить группу. И у него есть на то веские основания. Видимо, мы представляем для мендонца серьезную угрозу.
– Ужасно не хочется влезать в местные интриги, – заметил Храбров, отодвигая тарелку. – Но, чувствую, без этого не обойтись. Чтобы не оказаться в роли жертвы, надо знать, с кем имеешь дело. Придется посетить ряд высокопоставленных особ. Надеюсь, они проявят должное гостеприимство.
– И тут же поведают тебе все дворцовые секреты, – язвительно вымолвил мутант. – Голова дорога тогда, когда находится на плечах. Обострять отношения с тайной полицией тасконцы вряд ли рискнут.
– Подобную проблему решить несложно, – усмехнулся Аято. – Я знаю способ, который замечательно развязывает языки.
– Какой? – поинтересовался поляк.
– Золото, – довольно громко сказал японец. – К счастью, слитки остались на месте. Грабить путешественников в планы карательной службы не входило. А в мендонском обществе деньги имеют немалый вес. Дорогие подарки, выпивка, умышленный проигрыш в карты, подкуп, наконец – вариантов более, чем достаточно. Алчность – вечный и неистребимый грех человечества.
Друзья встали из-за стола и неторопливо двинулись к выходу из ресторана. Боковым зрением Олесь видел, как несколько унимийцев тотчас начали рассчитываться.
Профессионалы обычно себя так не ведут. Либо сотрудники тайной полиции принимают воинов за дураков, либо опять действуют им на нервы. Тем самым тасконцы показывают, что отряд находится под постоянным контролем.
В холле стоял владелец гостиницы. Растерянно хлопая глазами, он мучительно соображал, как ему поступить. Выказывать уважение чужестранцам опасно, презрительно игнорировать – тоже нельзя. Можно навлечь на себя гнев герцога.
В результате унимиец, не придумав ничего лучшего, решил сбежать на улицу. Однако Тино опередил беднягу.
– Любезнейший! – воскликнул самурай. – Задержитесь на минутку.
Словно подстреленная в полете птица мужчина замер совершенно в нелепой позе. Затем обернулся и с дрожью в голосе спросил:
– Вы меня?
– Да, да, – улыбаясь, произнес Аято. – У нас есть маленькая просьба.
На несчастного унимийца было жалко смотреть. Позади отряда уже появились агенты секретной службы. С невозмутимыми отрешенными лицами они расположились чуть в стороне и бесцеремонно подслушивали разговор землян с хозяином заведения. Порой создавалось впечатление, что у наглецов вот-вот вытянутся уши.
– Я весь внимание, – со скорбной физиономией сказал тасконец.
– Видите ли, – начал объяснение японец, – мы очень набожные, верующие люди и хотели бы помолиться в храме. Но вот незадача… Никто не знает, где у вас церкви и есть ли они вообще.
С души владельца гостиницы упала целая скала. Унимиец сразу развернул плечи, выпрямился, отставил ногу назад и с видом знатока проговорил:
– В Мендоне сохранился великолепный собор. Он находится недалеко отсюда, буквально в десяти минутах ходьбы. Выйдите в парк на центральную аллею и сверните на северо-запад. Сквозь кроны деревьев сразу увидите темно-синие купола. Их пять, не ошибетесь. Есть еще две маленькие церквушки за пределами замка, но там чересчур много простолюдинов.
– Благодарим за обстоятельный ответ, – вымолвил Тино с легкой насмешкой.
Наемники быстро прошли через парк и вышли к собору. Сразу было видно, что в жизни древних тасконцев религия занимала огромное место.
Сооружение хоть и не отличалось грандиозностью, тем не менее, производило сильное впечатление. Правильные симметричные формы, точные линии и великолепное оформление. Архитекторы, строители и художники, создавая этот шедевр, вкладывали в него всю душу.
Приблизившись к зданию, путешественники с нескрываемым восхищением рассматривали настенные фрески. От времени краски поблекли, потеряли яркость, но сцены из религиозного эпоса Унимы по-прежнему завораживали людей.
На одной из картин седовласый старец раздавал хлеб умирающим крестьянам. Стоя на коленях, тасконцы в отчаянии протягивали к нему руки, а мужчина с умиротворенным выражением лица высыпал булки из большого мешка.
На другой стене старик, вытянув руки вперед, останавливал бушующий огненный шторм. Пламя безжалостно пожирало города, людей, животных, и лишь немногим удалось спастись от стихии.
– Воспроизведение местных легенд, – догадался Храбров.
– Наверное, – согласился самурай. – И судя по фрескам, унимийцы поклоняются Единому Богу. Не знаю, почему они приняли его за старца, но двести лет назад данный культ был широко распространен. Денег на сооружение храмов тасконцы не жалели…
– Чего не скажешь о современных мендонцах, – язвительно усмехнулся Карс.
– Почему ты так решил? – удивился Воржиха.
– Это видно по всему, – развел руками властелин. – Пренебрежительная речь владельца гостиницы, заросшая дорожка, мох и трава на фундаменте собора, обсыпавшаяся во многих местах штукатурка. Поток прихожан сюда явно не велик. Иначе пожертвования давно бы пошли на благоустройство святыни.
Спорить с мутантом никто не стал.
Окинув взором храм, русич решительно направился к массивным деревянным дверям. Как только Олесь их распахнул, в нос ударил спертый влажный воздух.
Выдержав паузу, Храбров уверенно шагнул внутрь. В здании царил полумрак.
В первое мгновение путники ничего не могли разглядеть. Лишь спустя пару минут перед глазами начали появляться расплывчатые очертания предметов.
Два ряда колонн разделяли просторное помещение на три ровные части. Справа и слева виднелись деревянные скамьи, значительная часть которых оказалась сломана.
– Увы, здесь полное запустение, – тяжело вздохнув, вымолвил поляк. – Люди забыли Бога и погрязли в грехе. Неудивительно, что в стране правит жестокость. У мендонцев нет веры, а без нее жить праведно нельзя.
Кое—как привыкнув к тусклому освещению, воины неторопливо двинулись по залу. Каждый шаг по каменному полу отдавался гулким эхом. Ничто его не смягчало и не ослабляло. От подобных звуков в душе невольно все холодеет, а по спине пробегает нервная дрожь.
Через узкие вытянутые окна под куполами собора в помещение проникали слабые, тонкие лучи Сириуса. От этого ощущение заброшенности только усиливалось.
Пройдя около ста метров, наемники остановились перед огромной статуей. Рассмотреть ее целиком не позволяла темнота.
– Похоже, нам тут делать нечего, – проговорил Карс, разворачиваясь к выходу.
– Ну почему же, – раздался чей-то голос. – Истинно верующий всегда найдет место, где можно помолиться.
От неожиданности земляне вздрогнули и тотчас схватились за рукояти мечей.
Между тем, из мрака появился мужчина. Унимиец спокойно проследовал мимо чужаков, поднялся по едва заметной лестнице на небольшое возвышение, и почти тут же вспыхнули четыре восковые свечи. Они быстро разгорелись и осветили значительную часть зала.
Лишь теперь путешественники смогли разглядеть гигантскую фигуру.
Как и следовало ожидать, это оказался старец с длиной седой бородой. Он сидел на скамье, опустив руки вдоль туловища, и внимательно смотрел куда-то вдаль. Ничего величественного и божественного в его позе не было. Усталое, изрезанное морщинами лицо, простая крестьянская одежда и грустные выразительные глаза…
– Это поздняя работа, – громко сказал тасконец. – Наши предки начали относиться к Вельту, как к обычному человеку. И хотя он не раз спасал людей, скептики перестали верить в его чудеса. В молодости я не раз бывал в Оклане. Очень большой город. Даже странно, что он уцелел во время катастрофы. Так вот, в нем сохранился собор, построенный не меньше двух тысяч лет назад. Там совершенно иное изображение могущественного Бога. Ведь Вельт не только защищает, но и карает. Отступникам пощады не дождаться. Кто знает, может быть, трагедия, случившаяся с нашим народом, – это расплата за совершенные грехи.
- Предыдущая
- 22/65
- Следующая
